Однажды вернуться

Романов Виталий

Однажды вернуться

Виталий Евгеньевич Романов

Однажды вернуться

* * *

- У-у-у! - тревожный гудок разрезает сонную тишину леса.

Мимо шумных городов и небольших станций, мимо заснеженных елей и спящих озер, мимо грядущей весны и ушедшей осени несется поезд вдаль.

* * *

Тяжело, так что и не вздохнуть: ствол прижал к земле. Предательски хрустнула ветка под ногами. Мальчик тут же сбросил хлыст, присел, слился с окружающими елями, настороженно озираясь. Хоть и ночь, да все равно на лесника можно нарваться. "Еще не хватало, чтобы кто-то заметил..."

Разве он виноват в том, что теперь, когда с ними нет отца, не хватает денег на жизнь? С трудом наскребают на еду, не купить одежду, даже дрова, и приходится вот так - крадучись - тащить сваленные деревья из леса, чтобы дома было хоть немного теплее. Чтобы мама хоть иногда улыбалась.

Он выждал еще немного, потом привстал, забрасывая тяжелый хлыст на плечо, потащил его вперед, волоком, оставляя борозду на снегу. "С той стороны "железки"

придется поднять на спину, чтобы не засекли, куда ведет след... И главное - станцию обойти сбоку. Подальше от людей. По тропке, у моста".

Заледеневшее дерево давило на спину, сбивая дыхание. Мальчик старался экономить силы, надо было до утра обязательно сделать еще несколько ходок в лес. Вот и рельсы. Он внимательно огляделся, прежде чем выбраться из кустов на открытое пространство. Никого...

Вдали послышался гудок тепловоза. Мальчик быстро скользнул на пути, потащил бревно по рельсам. Свет локомотива уже плясал на кронах деревьев, стоявших вдоль дороги.

Под тяжелой ношей снег глубоко проседал. Отпечатки ног были четко видны в свете луны. Мальчик благополучно перетащил бревно через пути, и тут, неожиданно, нога глубоко провалилась в снег. "Черт! Щель! Не вытащить сапог!"

Напрягшись, он перекинул ствол за рельсы, спихнул вниз, с насыпи, присел, ощупывая ледяную корку. Надо было освободить сапог, застрявший в яме, у стыка рельса и шпалы.

"Одна пара, - мелькнула мысль. - Других нет". Сбросив теплые рукавицы, он разгребал снег ладонями, упрямо пытаясь спасти обутку. Мама купила сапоги этой осенью. Ладные, крепкие... Мальчик надеялся, что сможет протаскать обувь несколько сезонов. Досада и упрямство не позволяли ему сдаться. А когда стало ясно, что надо бежать, волна света уже накатывала из-за поворота.

- У-у-у! - тяжелый вихрь ударил в лицо.

- Мама! - крикнул он.

Черный тоннель сузился, опрокинулся, превращаясь в бесконечный колодец.

Ослепительное сияние где-то впереди... Раскинув руки, он стремительно летел туда, на свет.

- Мама! - еще раз крикнул он.

Коридор рассыпался на тысячи осколков, звенящих осколков, световое пятно окутало, обволокло со всех сторон, и наступила тишина, в которой не было холода...

* * *

Пыль, и здесь пыль. На столе, мебели, подоконниках. Стереть... Даже на выцветших фотографиях. Снова зима. Мерзнут пальцы. Все труднее и труднее наводить порядок в доме. Старые фотографии - окна в прошлое. В мир, которого нет. Женщина устало водила тряпкой по стеклам. Человек в военной форме смотрел на нее с укором.

"Береги сына!" - крикнула память. Женщина покачнулась, оперлась на стену.

Дрожащей рукой поправила фото...

- Я берегла, - прошептала она. - Видит Бог, я старалась. А ты, почему ты не вернулся? Сел за чужое, но я ждала. Почему...

Женщина опустилась на стылую табуретку. Зима выдалась суровой. В доме было очень холодно. Дров опять не хватало...

"Где же ты, сынок? Я знаю, что ты жив. Сердце не обманешь. Я чувствую ты где-то здесь, почти рядом. Иногда мне кажется, что до тебя - всего несколько шагов. Вот как сейчас..."

Она тяжело поднялась, поправила волосы. По привычке, машинально, не глядя в зеркало, замотала голову пуховым платком, с трудом надела старое пальто, валенки. Скрипнула ветхая дверь.

* * *

-У-у-у! - мимо покрытых снегом елей и сосен, мимо спящих озер и маленьких станций, мимо переездов с замершими машинами, мимо суетливых будней и прозрачной морозной пустоты я продолжаю свой путь.

Иногда по дороге мне встречаются шумные города, в которых много людей, и они вечно спешат куда-то по своим делам. Иногда пробегаю через маленькие поселения, где жизнь остановилась много лет назад, где все движется по инерции, как во сне.

Иногда скольжу среди тишины холодного леса, и мне бывает одиноко.

Мой путь длинен. От одной крайней точки до другой и обратно - много дней:

встречи, причудливые картины, необычные воспоминания, которые я перелистываю потом. Но одно место отличается от всех других...

На этой станции меня встречает седая женщина. Она ждет на перроне, закутавшись в пуховой платок. Женщина держится за перила, и я вижу: ей очень трудно стоять.

Глаза смотрят прямо на меня, но не видят ничего вокруг. Губы шевелятся. Я умолкаю в такие минуты, стараясь понять, что пытается сказать женщина. Иногда мне кажется, что это очень важно. Еще немного, один шаг - и я вспомню нечто запретное, давно забытое...

Но женщина говорит слишком тихо. И никогда не заходит в вагон. Я закрываю двери и бегу дальше. Она остается и не смотрит мне вслед.

* * *

"Где же ты, сынок? Почему мне кажется, что ты рядом? Почему тянет прийти на перрон и стоять здесь, встречая поезда? Быть может, ты уехал в большой город и однажды вернешься ко мне - крепким, сильным, уверенным в себе? Как твой отец...

Я жду, сынок. Возвращайся. Я всегда буду ждать. Возвращайся... когда-нибудь".

* * *

Сегодня ее не было на перроне. Впервые за много лет. И от этого стало грустно и тревожно.

- У-у-у! - протяжный крик вспарывает морозную тишину.

Мне тоже бывает плохо... Так ли уж важно: вспомнить то, что спрятано в тайниках памяти? Я просто привык к этой женщине. Пусть мне и не дано понять - почему...

Из-под моста через небольшую речку, прямо у едва приметной тропки, на рельсы вываливается черное пятно. Что-то большое. Зверь? Человек?

- У-у-у! - как глупо. Уже темнеет, и мне плохо видно. Осторожнее там, на рельсах. -У-у-у!

Тень копошится, распрямляется, слепо щурясь от бьющего в глаза света. Все мелькает очень быстро: искры лучей прожекторов, отражающихся от рельсов; черные шпалы, сливающиеся в ленту; несущиеся мимо кроны заснеженных деревьев. Пуховой платок...

- Мама! - крик разрывает безмолвие леса, тревожа прошлое. Черные стены забвения распадаются тысячами хрупких осколков.

- Сынок... - бормочет эхо среди крон деревьев, опадая на землю комьями снега...

* * *

- У-у-у!

Мимо шумных городов и небольших станций, мимо заснеженных елей и спящих озер, мимо прошлого, которого не было, и будущего, которое никогда не случится, поезд торопится вдаль.