Вольные Астронавты

Сергей Лексутов

Вольные Астронавты

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Пролог

Была Тьма, и во Тьме было Нечто.

Оно сгустилось под действием Всемирного Тяготения и стало Мировым разумом, и пожелало познать себя, и сотворило Человека, и стало Великим Творцом, а Человек принялся задавать вопросы.

— Почему Тьма? — спросил Человек.

И Великий Творец сделал Свет.

— Но я всё равно ничего не вижу! — вскричал Человек.

Тогда Великий Творец вернул Тьму, и она принялась бороться со Светом. И тогда Человек увидел Зло.

— Я не хочу, чтобы было Зло, — сказал человек.

Зло повернулось другим боком и обернулось Добром.

— Разве так бывает? — изумился Человек.

— Я тут ни при чём! — заявил Великий Творец. — Оно появилось само, когда я сотворил тебя.

— Разве так должно быть? — спросил Человек.

— А как должно быть? — спросил Великий Творец, и стал Великим Исследователем.

— Ну что, так и будем болтаться в пустоте? — капризно проныл Человек.

Великому Исследователю снова пришлось стать Великим Творцом, и он быстренько сотворил солнца, планеты, галактики, астероиды и прочую космическую мелочь. Но Человек всё ныл и выпрашивал, и тогда Великий Творец швырнул его на первую попавшуюся планету, пробормотав при этом брезгливо:

— Необходима Вечность, чтобы всю изведать Бесконечность… — и снова стал Великим Исследователем.

Первый подвиг

Зотик вытер пот серым от грязи полотенцем, накинул на штангу ещё пару «блинов», лёг на шершавый пластик тренажера, взялся жесткими мозолистыми руками за тёплый гриф, сорвал штангу со стоек, и с выхрипом-выдыхом выжал её три раза. Поставив штангу на стойки, встряхнул мышцами, проговорил хмуро:

— Ну вот, двести пятьдесят кил еле осилил… Если еще годик посижу на Земле, и двести вряд ли выжму на раз…

Он прошелся по щелястому полу своего спортзала, оборудованного в сарае, стоящем на берегу болота, и снова, в который раз, взгляд его задержался на сверкающей ледяным блеском гимнастической гире. На одном её боку славянской вязью было выгравировано: — "Дорогому и любимому внучку Зотику в день рождения. Расти большой и могучий". На другом боку гири мощно, солидно выпирали другие буквы; латинским шрифтом было выведено название фирмы, выпускавшей, как знал Зотик, ещё и несокрушимые броневые сейфы, и броневую сталь для боевых машин, а также, почему-то славянской вязью — " 5 пудов". Гиря явно делалась на заказ.

Зотик взялся за шершавую от мелкой насечки дужку гири, мощно вырвал её подряд пять раз, всякий раз задерживая над головой, и всякий раз убеждаясь, что гиря и правда весит добрых восемьдесят килограмм, и что еще в прошлом году он рвал ее десять раз подряд. Потом перехватил гирю в левую руку, ещё три раза вырвал, осторожно поставил на пол, задумчиво осмотрел. Гиря как гиря, только шибко уж здоровая; мало кто из атлетов такие использует в тренировках. Зотик опрокинул гирю на бок и принялся рассматривать её донышко. Видимо из дорогой, сверкающей, легированной стали была сделана только оболочка, а всё нутро гири составлял плебейский свинец, залитый в отверстие в донышке. На грубо зачищенной свинцовой блямбе было нанесено всё то же название фирмы, год изготовления, и ещё в блямбе имелось небольшое овальное углубление.

Вот уже год Зотик ломал голову над загадочным подарком своей бабушки, безвременно сгинувшей где-то в просторах Галактики.

Чуть больше года назад Зотик кантовался в салуне Грелли Большого Пуза. Он тогда в очередной раз насмерть рассорился с Халимом Филлогонием; Халим пустил сплетню, будто Зотик продался разведке Восточной Федерации, и от Зотика все буквально шарахались. Даже когда он завтракал в большом зале, за его столик никто не подсаживался; только Грелли, как допотопный дредноут первых космических колониальных войн, плавал вокруг и сочувственно вздыхал, пододвигая поближе к Зотику его любимые блюда.

В один из дней на площадке перед салуном с диким воем приземлилась повреждённая космическая шлюпка, из неё вывалился весь закопчённый, злой, издёрганный, отчаянный пират, похабник и задира Фока Леший. Одет он был в самодельный бронежилет из пласт-брони, исчерченный зигзагами бластерного огня, одна щека его дёргалась от нервного тика. Вслед за ним вывалился его экипаж, или остатки экипажа, выкатили огромную гирю, а потом появился белобрысый худой парнишка, в котором Зотик с величайшем изумлением узнал Арефа, последнего ребёнка своей бабушки, то есть своего дядюшку.

Фока Леший, пугливо посматривая на небо, торопливо подошел к Зотику и, сделав широкий жест, проговорил:

— Вот, это тебе подарок ко дню рождения от твоей бабушки. А ещё она попросила позаботиться о своём сыне… Кстати, она завещала тебе и Арефу все своё состояние.

— Что случилось? — задал Зотик вопрос, но тут в небе послышался гул басовых струн, и Фока, вслед за своим экипажем, ринулся в шлюпку.

Гул басовых струн в небесах означал приближение планетарного штурмовика, а значит, для пиратских ушей был просто непереносим.

Шлюпка, с истеричным воем, как дворняжка, получившая пинка, метнулась в сторону над самой землёй.

— Нет, не уйти ему… — тяжко вздохнул Грелли, и, колыхая животом, уплыл в двери салуна.

Кому бы ни принадлежал штурмовик, но посадка его на площадке перед салуном была чревата большим международным скандалом, а потому Зотик так и остался в неведении, от кого пытался спастись Фока.

Когда Зотик нелегально переходил границу Западной федерации, ему пришлось здорово помучиться с бабушкиным подарком. Но так уж он был воспитан; что бы ни подарили — с подарком не расставаться. Это была добрая традиция его семьи и его рода.

Неожиданно щёлкнул динамик интеркома, молчавший целый год, и приятный синтетический голос компьютерного секретаря пропел:

— Мистер Зотик, вас ожидает клиент.

Зотик подскочил от неожиданности, но тут же собрался, выпрыгнул из своего ветхого тренировочного костюма, на бегу облачился в тёмные брюки классического силуэта, и клетчатый пиджак. Он влетел в свой кабинет через задний ход, устроился в кресле, придал лицу спокойное выражение и только после этого проговорил в интерком:

— Прошу вас…

В дверях возник кругленький, румяненький толстячок и проговорил тонким писклявым голоском:

— Мистер Зотик, я желаю вас нанять.

— Прошу вас, — изо всех сил стараясь демонстрировать суровую сдержанность, указал на кресло для посетителей Зотик.

Толстячок, суетливо размахивая коротенькими пухленькими ручонками, пробежал от двери к креслу, подпрыгнув, плюхнулся в него, поёрзал, устраиваясь на ещё не обмятой, тугой, пупырчатой подушке, и помаргивая, принялся смотреть на Зотика поверх зелёного пластика крышки стола, похожего на футбольное поле.

— Итак, я вас слушаю, подвигнул его на разговор Зотик.

Зотик с трудом удерживал на лице суровую сдержанность, и профессиональную заинтересованность. Ему страстно хотелось броситься к посетителю, обнять его, расцеловать и нежно попросить аванс. Ведь прошло три месяца с тех пор как Зотику удалось заполучить лицензию частного детектива и получить банковский кредит. От кредита осталось несколько приятных воспоминаний и перспектива отправиться на меркурианские рудники в принудительном порядке, если через три месяца не будет внесен первый взнос в счет погашения кредита. Банки щедрой рукой раздавали кредиты гражданам, но железной рукой взимали долги.

Наконец толстячок встряхнулся, выхватил из нагрудного кармашка своего элегантного пиджака, последнего крика моды, яркий квадратик картона, и, бросившись плашмя на стол, протянул его начинающему детективу. Зотик отшатнулся от неожиданности этого резкого движения, но тут же устыдился и взял радужный квадратик. Он никогда в жизни не видел подобных визитных карточек. В переплетении ярких узоров ему с трудом удалось разобрать буквы, стилизованные под детские каракули: — "Бубль-Гум и внуки. М-р Дж. М. Бубль-Гум".