Эта земля останется свободной

Лейнстер Мюррей

Эта земля останется свободной

LEINSTER, Murrey - псевдоним американского писателя Вильяма Фитцджеральда Дженкинса, которым он подписывал свои произведения НФ-жанра. Его первый рассказ был напечатан в 1919 г., а первый роман - в жанре фантастического детектива - в 1946 г. В 50-е - 60-е гг. выходят несколько десятков фантастических книг Дженкинса. Правда, в крупных произведениях писатель зачастую использовал идеи собственных рассказов 10 - 20-летней давности, и потому они в основном оставляют впечатление вторичности; наиболее известен сериал "Медицинская служба", несколько напоминающий "Космический госпиталь" Джеймса Уайта. Но о самих рассказах, которые всегда пользовались большой популярностью, ничего подобного сказать нельзя: лучшие из них, написанные в период с 1945 по 1960 г., нисколько не устарели и по праву считаются классикой НФ-литературы; к их числу принадлежит и тот, что предлагается вашему вниманию. А опубликован он, между прочим, в 1949 г.!

Мюррей ЛЕЙНСТЕР

ЭТА ЗЕМЛЯ ОСТАНЕТСЯ СВОБОДНОЙ

Странная тяга к странствиям лежала в основе задуманного пришельцами с Антареса эксперимента по искусственному смещению экологического равновесия - но пещерные люди, понятное дело, ничего такого даже вообразить не могли. Этих простодушных дикарей ничуть не интересовала наука, да и все остальное тоже, за исключением собственных нехитрых потребностей. Жилищами им служили многочисленные пещеры и углубления в меловом массиве, вздымавшемся над рекой, что несла свои воды к западному морю через тот регион первобытной Европы, которому еще предстояло разломиться на Англию и Францию.

Когда космический корабль с Антареса объявился в небесах неподалеку от Шалопая, коротавшего время на торчащем из реки обломке скалы, тот был очень занят, тыча тупым деревянным копьем в лениво дрейфующий по течению косяк рыбы. Шалопай был слишком юн, худ, долговяз и неуклюж, чтобы осмелиться бросить вызов самому Одноухому, занимавшему главенствующее положение в иерархии взрослых мужчин племени. Этот Одноухий имел нешуточное намерение изгнать Шалопая из общины, а то и прикончить, если повезет, так что бедняге вечно приходилось быть настороже - и этот камень был единственным местом, где он мог насладиться чувством полной безопасности.

Юноша как раз исхитрился продырявить бок жирного ганоида, когда с берега донеслись жуткие вопли. Поспешно обернувшись, он увидел, как Кривая Нога - второй по старшинству взрослый мужчина - изо всех сил вприпрыжку скачет к своей пещере, в то время как Одноухий грубо сбрасывает с лестницы двух жен и троих ребятишек, чтобы первым укрыться в своей, прочие же члены общины с визгом и воем прячутся во все ближайшие щели.

Потом стало необычайно тихо.

Шалопай изумился. Не обнаружив на берегу ничего особенного, он перевел взгляд на венчающее меловые обрывы плато, потом быстро оглядел речные воды и дальний берег, но и там ничего особенного не нашлось. Конечно, оставались еще низколобые огры-людоеды, но приметить этих великанов чрезвычайно трудно... Распираемый любопытством Шалопай, привстав на цыпочки, завертел головой... и вдруг увидел корабль.

Тот имел вид гигантского овоида из полированного серебристого металла и медленно плыл по воздуху, сотней ярдов выше верхушек самых больших деревьев. Над водой яйцо сменило курс и столь же неспешно двинулось вверх по течению реки. Оно казалось идеально гладкой и не издавало ни малейшего звука. Его сияющие бока кривым зеркалом отражали реку в лесистых берегах, меловую гряду в темных дырочках пещер и весь окружающий ландшафт на много-много миль окрест - но этого Шалопай понять не мог: он видел лишь крапчато-полосатую шкуру, и все эти крапинки и полоски дергались и извивались самым устрашающим образом.

Окаменев в ожидании худшего, он не заметил ни выступающих из ужасного яйца тоненьких паутинообразных конструкций, ни крошечных трубочек, ходивших в них взад-вперед, словно приглядываясь, ни того, разумеется, что большая часть этих трубочек вперилась прямо в него... Но ничего не случилось. Серебряный овоид проплыл над рекой до самого поворота, а там продолжил путь по прямой и, перевалив через дальние холмы, пропал из виду.

Очнувшись, Шалопай подхватил копье, рыбу и поплыл к берегу, ликующими криками извещая соплеменников о том, что бояться больше нечего. Выбравшись из дыр, люди громко зароптали, но быстро смолкли,поскольку у них не было подходящих слов для обсуждения шокирующего инцидента. А через час о случившемся уже никто не вспоминал.

Тем временем Шалопай, кое-как обжарив свою добычу, принялся поспешно набивать желудок. Насытившись, он заметил наконец, что неподалеку стоит девушка по имени Ягодка, и на лице ее написаны одновременно смущение и вызов.

- Это очень большая рыба, - заметила она.

- Очень большая, - гордо подтвердил Шалопай. - И теперь мне нужна женщина, чтобы ее доесть. Он внимательно оглядел девушку с головы до ног. Эта Ягодка, должно быть из дочерей Одноглазого, но она миловидна, стройна и желанна настолько же, насколько ее папаша свиреп, толстобрюх, кривоног и волосат. Соблазнительная мыслишка закопошилась в его мозгу, и юноша призывно улыбнулся.

- Одноухий учуял запах рыбы и прислал меня за своей долей, - сообщила девушка с серьезным видом. - Что ему сказать? Что он станет женщиной, когда ее съест?

Юноша содрогнулся. Отослать дочь Одноухого назад с такими словами все равно что открыто вызвать папашу на смертный бой, а поскольку тот на двадцать лет старше и на добрых шестьдесят фунтов тяжелее Шалопая... Быстро схватив капающего жиром полусъеденного ганоида, он швырнул его Ягодке.

- Я даю эту еду тебе, - с достоинством произнес он. - Съешь сама или отдай Одноухому, мне все равно.

Девушка с привычной сноровкой поймала рыбу на лету, но прежде чем уйти, внимательно оглядела юношу с ног до головы. Взбираясь по лестнице к пещере Одноухого, она обернулась и удостоила его еще одним долгим взглядом. Именно в этот момент Шалопая обуяло пылкое желание незамедлительно отправиться на восток...

Для пещерных людей, вооруженных лишь деревянными дубинами и кое-как заостренными палками для ловли рыбы, любая прогулка была чревата непомерным и неоправданным риском. Даже волки - и те еще не научились бояться людей, не говоря уж о прочих излишне злобных и многочисленных представителях местной фауны, для борьбы с коими не существовало иного способа, кроме как поскорее добежать до ближайшего дерева. Так что отправиться путешествовать в одиночку мог только круглый дурак, а конкретно на восток - лишь безнадежный сумасшедший, ибо в тех краях изобилии водились саблезубые тигры.

Обдумав все как следует, Шалопай твердо решил, что никуда не пойдет, но странная тяга оказалась сильнее. Юноша боролся с собой уже полчаса, когда Ягодка снова вышла из пещеры, чтобы с помощью двух камней наколоть орехи на ужин Одноухому, чьи зубы давно не справлялись с такой трудной задачей. Глядя на нее во все глаза, Шалопай заметил, что девушка то и дело бросает в его сторону мимолетные взгляды... и тут его, наконец, осенило!

Приглашающего жеста Ягодка словно бы не заметила, однако ровно через минуту, как она встала с места и направилась к реке, чтобы бросить в нее пригоршню ореховой скорлупы. Остановившись у воды, она оказалась всего в нескольких шагах от Шалопая, чем последний не преминул воспользоваться.

- Я ухожу на восток, - сообщил он вполголоса. - Хочу подыскать пещеру получше, чем в здешних местах.

Девушка зыркнула на него глазами и, не сказав ни слова, вернулась к созерцанию реки.

- У меня будет новая, прекрасная пещера, - вкрадчиво продолжил Шалопай. - Много места для сна. Очень много места для забав.

Ягодка опять зыркнула глазами, и тогда он отчаянно бухнул:

- А потом я вернусь и заберу тебя с собой!

У пещерных людей имущественные права на женщин блюлись крайне пунктуально и распространялись не только на жен, но и на дочерей. Так что узнай Одноухий о столь бесцеремонном покушении на его собственность Шалопаю наверняка не сносить бы головы, однако девушка не стала плакать и кричать, не побежала жаловаться отцу - и взволнованный юноша ощутил прилив неимоверной гордости. Постояв еще немного, Ягодка вздохнула и, осчастливив правонарушителя робкой, слегка испуганной улыбкой, пошла назад к своим орехам.