Терминатор

Кто будет его компаньоном по дороге к Европе, Двинский узнал за три дня до вылета, когда начальник сказал:

– Скучно тебе не будет. Полетите с компьютером.

– С кем? – удивился Двинский.

– С компьютером. На Европе нужны не только специалисты. Компьютер, с которым ты полетишь, необычный. Самая последняя модель. Заодно его собираются лишний раз испытать. Да сам увидишь.

Оставшиеся три дня Двинский не вспоминал об этом разговоре. Он прощался с Настей. Вечером накануне вылета сказал ей:

– Теперь две недели я буду думать о тебе, и никто мне не помешает.

– Разве ты летишь один?

– Не считая компьютера.

– Бедный. Роботы добрые, но бесчувственные. Затоскуешь. Ведь правда?

– Нет, – не согласился Двинский, – со мной будешь ты.

Наутро он был на космодроме. Европа не только часть света. Еще это спутник Юпитера: там филиал института. Рейсовый караван малой тяги ходит к Юпитеру раз в год – полгода туда, полгода обратно. В другое время пользуются экспрессами – сжатый объем, никакого комфорта и грандиозные энергетические затраты. Но ожидание дороже.

Астровокзал. Граница Земли и неба. Две группы – улетающие и провожающие. Насти не было, так договорились. Грустно, когда провожают. Еще грустнее провожать… даже если на время.

На орбите Двинского ждали. Не каждый день кто-то стартует к Юпитеру, тем более на экспрессе. Проводили в ангар. Экспресс без разгонного блока был мал, вроде бескрылого истребителя.

У открытого люка Двинский попрощался с провожатыми. В который раз выслушал последние инструкции – как вести себя при взлете и особенно при посадке. Потом поднялся по лесенке в кабину и опустился в кресло перед пультом управления.

Створки сошлись, отгородив Двинского от людей.

– Здравствуйте, – произнес голос. – Двинский Владимир Сергеевич, ведь правда?

Голос звучал ровно, бесцветно, как у обычного автомата. Но слова были другие. «Ведь правда?» – Настя тоже всегда так говорит. Удивительно: ты прощаешься с женщиной и приходишь к машине, и слова, сказанные машиной, те же, что произнесла женщина при прощании. Философский смысл: машина связана программой с будущим, человек связан памятью с прошлым. Прощание с человеком – аналог встречи с машиной. И поэтому одинаковые слова? Чушь какая-то!

– Здравствуйте, – ответил Двинский.

– Теперь приготовьтесь, – сказал голос. – Скоро старт. Вы не боитесь одиночества?

– Нет.

– Правильно. Есть вещи, которые сначала надо пережить. Ну ладно. Две недели я буду для вас всем – и пилотом и собеседником. Еще буду о вас заботиться. Вместо мамы. Или девушки. У вас есть девушка, ведь правда?

– Невеста.

– Видите, Володя, я умею угадывать. Вы разрешите называть вас так? Вам тридцать, я немного старше. Но мы почти ровесники. Как вам нравится предложение?

– Нормально, – сказал Двинский. – А в каком смысле мы ровесники?

– Это долгая история, – бесцветно сказал компьютер, – но впереди у нас две недели. Вашей невесты здесь нет, и позаботиться о вас некому. Кроме меня. Поэтому застегните ремни. Мы отлетаем. Можете курить, хотя это запрещено. Мне дым не мешает. Если возникнет пожар, мы с вами его потушим.

– Не курю.

– Вот и чудесно, – произнес компьютер. – Дым мне не вреден, но он плохо пахнет. И тушить пожары мало приятного.

– Действительно радость небольшая.

– Вы умный, Володя. Все понимаете. Ну ладно. Вы уже пристегнулись? Прекрасно. Сейчас отлетаем.

Перегрузки были небольшие и не доставляли ему неудобств. В этом прелесть старта с орбиты. Перегрузки слабые, но длительные. При взлете с Земли все наоборот.

Легкий толчок сообщил, что разгонный блок отделился и, сменив траекторию, идет на приемную базу.

– Ускоритель отошел. Приготовьтесь к невесомости.

– Готов, – сказал Двинский.

– Хорошо. Вы как ее переносите?

– Неплохо.

– Славно, – сказал компьютер. – Я читал, многие боятся. Сам я этих чувств не испытываю. Кстати, как вам нравится выражение «испытатель чувств»? Тот, кто испытывает разные чувства. В этом смысле каждый из нас испытатель…

Из-под Двинского выдернули кресло. Он падал на пол. Но падение затянулось, и Двинский разумом осознал, что кресло на месте, он все еще к нему привязан. Ничто никуда не падало. Невесомость.

– Вероятно, это забавно, – сказал компьютер. – Я читал, что из-под тебя будто выдергивают кресло. Но это быстро кончается, если ты тренирован.

В свое время Двинский тренировался достаточно. Он надавил кнопку на подлокотнике; ремни, скользнув, исчезли. Двинский придерживал кресло, чтобы оно никуда не уплыло. Да, непривычно.

– Никакого комфорта, ведь правда? – сказал компьютер. – Обедать, к сожалению, рано. Что будете пить? Есть чай, кофе, разные соки…

– Я бы предпочел кофе, – сказал Двинский.

– Правильно. Когда я был человеком, – сказал компьютер, – я тоже предпочитал кофе.

Шли вторые сутки полета. Двинский, разговорившийся было с компьютером, теперь избегал бесед. Последняя фраза его обескуражила. «Когда я был человеком». Шутка конструкторов? Нет. Что-то жуткое было в словах компьютера, будто на Двинского повеяло холодом из чужого, скрытого прошлого. «Когда я был человеком…»

Вечером компьютер сказал:

– Вы зря стесняетесь. Не думайте, что меня можно обидеть. Не думайте, что я о чем-то жалею. Все считают, что я лишь потерял. Потерял что-то большое, а приобрел немногое. Наоборот. Я почти ничего не потерял, а приобрел очень много. Мозг, очищенный от эмоций, чистое мышление без примеси унижающих человека страстей… Спрашивайте, я отвечу на ваши вопросы.

Он умолк. Двинский тоже молчал. Он уже понял: его спутник киборг – кибернетический организм, человек, сращенный с машиной. Такие уже сто лет разгуливали по страницам романов. Но что они есть в действительности. Двинский не слышал.

– Собственно, я киборг, – продолжал невидимый собеседник. – Знакомое слово?

– Да.

– Но вы не знали, что оно произносится с ударением на «и». Наверняка ударяли на «борг».

– Да, – сказал Двинский.

Вот она, человеческая трагедия. Теперь ему важно одно: правильно расставить ударения.