Агент чужой планеты

Нечипоренко Валерий

Агент чужой планеты

ЗАГАДОЧНОЕ ПИСЬМО

"Драгоценный друг!"

Этими словами начиналось адресованное мне письмо, под которым стояла размашистая подпись Вадима Ромоданова, человека, вызывавшего у меня глубочайшую антипатию. Уверен, впрочем, что не только у меня. Не могу представить, кому мог бы понравиться этот желчный господин, на узком холеном лице которого будто раз и навсегда застыла брезгливая гримаса, а в холодных рыбьих глазах читалось полное равнодушие к страданиям ближних. Ходили упорные слухи, что еще несколько лет назад этот тип, ведущий ныне затворнический образ жизни, предавался самому разнузданному разврату, что в его шикарной квартире и на роскошной даче в престижной Жердяевке не прекращались дикие оргии, по сравнению с которыми пиры Калигулы покажутся детскими шалостями. Туманно намекали то на его связи с мафией, то на занятия оккультными науками, благодаря чему он умеет навязывать людям свою волю. По другим источникам, еще в молодости ему досталось наследство, должно быть чрезвычайно крупное, ибо, швыряя денежки направо и налево в течение трех десятилетий (исключительно ради удовлетворения своих прихотей), он так и не успел промотать капитал. Наплодив множество врагов, Ромоданов в конце концов поплатился: в него всадили чуть не целую обойму, но каким-то чудом он выжил. Первая его жена погибла при загадочных обстоятельствах, вторая - таинственно исчезла. Смерть, выглядевшая, как правило, нелепой, унесла также многих, кто имел неосторожность общаться с этим дьяволом во плоти.

Не знаю, можно ли принимать на веру все перечисленное, ибо, появившись в нашем городе относительно недавно, я не был очевидцем трагических и прочих событий вокруг Ромоданова, а здесь всего лишь упомянул некоторые толки. Но доля истины в них, несомненно, есть. По крайней мере, умение Ромоданова внушать собеседнику свою волю я однажды испытал на себе. Равно как и его цинизм. Каким-то невероятным образом он вызвал меня на откровенность, прикинулся сочувствующим, и лишь для того, чтобы позднее, как говорится, плюнуть в душу. Я прекратил всякие отношение с ним.

Как же теперь не изумиться этому обращению - "драгоценный друг"?

Но самое непостижимое - факт присутствия письма на моем столе. Минуту назад, когда я отлучился на кухню, чтобы заварить кофе, его не было. Никто посторонний войти в квартиру не мог: входная дверь на засове и цепочке, окна закрыты. Не с потолка же упал этот листок!

Впрочем, довольно загадок. Почитаем, что пишет Вадим Ромоданов.

Драгоценный друг!

Задавшись вопросом о том, какое качество наиболее ценимо в людях, мы неизбежно придем к выводу, что имя ему - порядочность, И это так. Ум может оказаться коварным, воображение - извращенным, талант - больным, мужество -безрассудным, сила - тупой, идеалы - надуманными, убеждения - ложными. Надежда не сбудется, друг предаст, возлюбленная обманет. Все - груда фальшивых монет, среди которых сияет единственный золотой - порядочность.

Только порядочный человек внушает доверие. Он никогда не изменит слову. Он выполнит свою миссию при любых обстоятельствах, даже если не связан клятвой. Порядочности никогда не бывает "чуть-чуть", "почти" или "с избытком". Либо она есть, либо отсутствует напрочь.

Драгоценный друг!

Я остановил свой выбор на Вас именно потому, что, по моим наблюдениям, Вы одарены тем самым качеством, о котором я позволил себе здесь порассуждать - пускай несколько наивно, зато искренне, а искренность я ставлю на второе место после порядочности.

Смею надеяться, что Вы возьмете на себя труд исполнить мою последнюю волю.

Не стройте гипотез, каким образом сие послание оказалось на Вашем столе. Немного терпения, и Вам все станет ясно.

В нижнем ящике Вашего письменного стола Вы обнаружите довольно увесистую папку. В ней рукопись. Прочитайте ее. Догадываюсь, что она покажется Вам более чем странной, наверняка - неправдоподобной, а по стилю -неровной.

Вы узнаете о тайне чрезвычайной важности. Не спешите поделиться ею с приятелями, ибо... (далее жирно зачеркнуто). В нашем суматошном мире доверие - самая неконвертируемая валюта. Говорю об этом со знанием предмета. Есть могущественные силы, которые... (снова зачеркнуто две строки). Чудо еще, что мне удалось довести начатое до логического завершения.

Умоляю, отложите в сторону Ваши дела, какими бы срочными они Вам ни представлялись, и уделите внимание исповеди обреченного. Собственно, это еще и предупреждение. Да Вы и сами это поймете.

Далее поступайте так, как подскажет Вам Ваша совесть.

Искренне Ваш - Вадим Ромоданов.

Ничего это письмо не прояснило.

Я выдвинул нижний ящик стола и остолбенело уставился на розоватую папку, Ромоданов охарактеризовал ее точно - довольно увесистая. Килограмма на полтора. Тесемки едва сходились. Здесь было не менее пятисот страниц машинописного текста. Встревоженный и вместе с тем заинтригованный, я пошуршал листами.

Однако взяться за чтение незамедлительно я не мог. Через час меня ждали в издательстве. Я водворил нежданный "гостинец" на место, собрал свой "дипломат", оделся и вышел из дому.

КОЕ-ЧТО О ВАДИМЕ РОМОДАНОВЕ

По дороге в издательство мои мысли вращались вокруг первой встречи с Ромодановым.

Я вообще мало кого знал в этом чужом для меня городе, куда переехал около года назад по причинам, которых не хотел бы здесь касаться.

Мои скромные сбережения подходили к концу, когда нежданно мне улыбнулась удача: в одном из издательств, где я показал свои рисунки на фантастические темы, удалось получить выгодный заказ. Речь шла об иллюстрациях к книге местного литератора Вадима Ромоданова под весьма тривиальным названием "В далеких мирах". Под стать заголовку оказалась и рукопись - очерковый сборник о научных прогнозах в области астрономии и космонавтики, местами написанный весьма живо и экспрессивно, но большей частью в суховатой менторской манере.

Не мешкая, я засел за работу, стараясь вложить в нее всю свою изобретательность.

Я трудился как проклятый, и вскоре эскизы были готовы. Как водится, для их обсуждения в редакцию пригласили автора. Там и произошла моя первая встреча с Ромодановым. Я увидел хмурого, желчного господина зрелого возраста, высокого, жилистого, с коротким прямым носом, выступающими скулами и белесыми бровями. Его импортный костюм в елочку, светло-голубая рубашка с молниями на накладных карманах и безупречный узел галстука, равно как и безукоризненно начищенная кожаная обувь, свидетельствовали об устойчивом достатке, хорошем вкусе и аккуратности.

Авторы - народ капризный. Они нервничают, крякают, кусают губы, выискивая у вас тысячу ошибок и давая понять, что их творения достойны куда лучшего художнического воплощения.

Ромоданов листал мои эскизы с таким видом, словно это были квитанции коммунальных платежей. Причем чужие. Затем он бросил их веером на стол, равнодушно присовокупив, что возражений не имеет, буркнул что-то себе под нос и удалился, странно глянув на меня.

Я провел в редакции еще несколько минут, затем вышел в коридор, где, к своему удивлению, вновь увидел Ромоданова. Он задумчиво прохаживался взад-вперед, сцепив руки за спиной, но, заметив меня, тут же устремился навстречу.

- Мне понравились ваши рисунки... Долг вежливости побудил меня сказать несколько приятных слов в адрес его книги.

- Да бросьте вы! - поморщился он и снова смерил меня странным взглядом. - Не пообедать ли нам?

У меня была с собой кое-какая наличность, по крайней мере этого за глаза хватило бы на пару рюмок коньяка в доступном кафе либо в баре Дома журналистов.

Но когда мы вышли из темноватого подъезда на шумный проспект, выяснилось, что Ромоданов приглашает меня к себе домой. Подойдя к дорогой иномарке, он по-хозяйски распахнул дверцу.