Колдовство во благо (СИ)

А потом была бешеная скачка с прыжками через овраги и камни. Гарм не был лошадью и с неохотой слушался мысленных приказов Локи. Несколько раз пес даже пытался сбросить нежеланного седока и повернуть назад к Эльвиднару. Река и мост явно страшили охранника Хельхейма.

Но Локи тогда не обратил на поведение животного внимания. Уж слишком трудно было удержаться на скользкой от грязи спине: не упасть самому и не выронить Тора.

Одинсон сейчас был не сильнее котенка. Бледный, постаревший, казалось, на десятки лет, он напоминал живой труп. Только еле уловимое вздымание груди и редкие стоны давали Локи надежду, что у него еще есть шанс спасти брата.

Как же хотелось ударить того прежнего Тора со всей силы, чтобы кулак заболел от соприкосновения с сильными мышцами и мозги Громовержца вправились окончательно. Но вид тела, зажатого в собственных объятиях, вызывал в Локи лишь полузабытый приступ жалости и желание поддержать.

«Все будет хорошо. Ты только держись», ― эта мысль, посланная душе Тора, погубила Локи. Эмоции разрушили часть иллюзии и сняли покров невидимости.

Локи осознал свою ошибку сразу же, но сделать уже ничего не смог. Стражи на стенах пришли в движение, души, изредка попадающиеся на пути всадника, пытались броситься под лапы Гарма и задержать беглецов. Даже Хель впервые за несколько тысяч лет смогла преодолеть старое заклятие и пустилась в погоню. Владычица смерти была подобна темному облаку яда, который был готов уничтожить все живое. Даже деревья Железного леса рассыпались в металлическую пыль, когда Хель пролетала мимо них.

Но это было не самое страшное. Сама земля Хельхейма восстала против нарушителей. Она тряслась, выпускала корни и камни, которые, в свою очередь, пытались оплести Гарма и его наездников, прижать к земле, изрезать плоть.

Гарм выл как сумасшедший, кусался, скулил и пытался вырваться. Локи тоже не отставал. Скрываться больше не было смысла, и маг, не жалея себя и одновременно не выпуская из рук все-таки пришедшего в себя Тора, творил одно заклятие за другим. Иллюзии, огонь, лед и снова иллюзии, способные ввести в заблуждение саму смерть.

Локи не щадил ни себя, ни Гарма, который по глупости доверился первому, кто проявил к нему хоть какой-то дружественный интерес. Локи не успел разорвать корни, которые оплели пса и сломали шею. Хруст и короткий взвизг ― все, что услышал Локи. Его вместе с Тором подбросило вверх, перекинуло через уже мертвого пса. Только магия спасла их от корней и яда, уже скользящего по всей территории Железного леса. Хель приближалась.

Вот именно тогда Локи стало по-настоящему страшно. Раненое тело болело, силы были на исходе, корни метались повсюду, стараясь ударить побольнее, схватить, сломать шею.

Тор очнулся и тоже пытался сопротивляться. Но что он мог с этим слабым телом? Ничего. Даже ноги его не слушались. Убедившись, что он не сможет сделать ни одного шага, Тор просто накрыл собой брата. Спрятал, от безжалостных ударов, дал короткую передышку. Но какой ценой. Локи отчетливо слышал, как ломались кости Одинсона.

Наверное, именно этот звук и придал ему сил, чтобы двигаться дальше. Шаг. Еще шаг. Тело Тора висит на плечах мертвым грузом, но сердцебиение еще ощущается. Шаг. Живой мост Гьялларбр был уже совсем рядом. Шаг. Один из многочисленных корней все-таки пробил магический щит и попытался обвиться вокруг шеи Локи. Не убить, а просто слегка придушить, чтобы Хель могла потом насладиться местью. И Локи ни на секунду не сомневался, что эта месть будет многократно страшнее, чем то, что произошло с Тором, чем все, что он видел в Хельхейме, чем то, что он мог себе придумал. Хель не щадила никого.

Но, даже несмотря на петлю на шее, Локи продолжал двигаться вперед. Шаг. Еще шаг. И вот перед ним мост. Корень на шее рассыпался ледяной пылью, не устояв перед врожденной магией йотунов, в щите наспех зарубцевалась пробоина, но Локи уже не мог держаться на ногах.

Мост Гьялларбр взвыл как раненный монстр и бешено закачался, когда две живые души стали двигаться по его доскам. Каждый шаг давался тяжелее предыдущего. Яд, призванный Хель и уже не так сильно опережающий ее саму, начал подтачивать магическую связь Локи со стихиями. Лед, который всегда подчинялся магу по праву его рождения, перестал подчиняться. Дышать было тяжело.

Но это было не самое страшное. Локи видел, что на другой стороне, в мире живых, их поджидает несколько десятков недружелюбно настроенных душ. Некстати вспомнилась легенда, в которой мертвецы пожирали живых и верили, что подобный каннибализм поможет им стать бессмертными. Локи был уверен, что все это лишь глупые домыслы, но на другом берегу пропасти легко могли найтись желающие испить живой крови.

«Нас же просто разорвут на части, ― мелькнула в голове ужасающая мысль. ― И мы попадем обратно к Хель. Вальхалла просто не сможет призвать тех, кто уже находится в мире мертвых».

Тор как будто услышал его мысли. Завозился на плечах Локи, попытался упасть с узкого женского плеча, которое и так с трудом поддерживало полумертвое тело.

― Брось меня, женщина. Оставь, ― Локи даже не сразу узнал голос брата. Ему показалась, что с ним говорит старик.

«Да он же не узнал меня. Думает, что я эльфийка», ― Локи настолько устал, что даже не расстроился. Сейчас было не до этого. Нужно было просто выжить.

И эта потребность стала еще ярче, когда мост внезапно перестал шататься. Локи к тому моменту уже был на середине и пытался придумать, как же ему избавиться от душ на стороне живых, но тоже замер, боясь пошевелиться. Впрочем, это было и не к чему: Локи и так знал, что Хель догнала его.

«Куда же ты, мой хороший, ― голос владычицы был невообразимо холодным. Он обжигал льдом каждую клеточку женского тела, разрывал, приказывал подчиниться. Локи хотелось кричать от боли и ужаса, вызванных появлением Хель. Ужас следовал за ней по пятам, и Локи, гордый и демонстративно никому не подчиняющийся, сдался этому чувству. Позволил проникнуть ему в каждую клеточку тела. Завладеть собой. А голос Хель лишь усугублял эту эмоцию. ― Локи, ты же сам прекрасно знаешь, что тебе не сбежать от меня. Все смертны, и рано или поздно все вы попадаете ко мне. Ты же не герой, Локи. Тебя не примет Вальхалла. Так зачем играть с судьбой и убегать раз нам все равно предстоит встреча? Возвращайся ко мне, и, обещаю, я обойдусь с тобой мягче».

В словах Хель был смысл, но что-то не давало покориться им полностью. Может, все дело было в гордыне Локи, в его желании жить несмотря ни на что и довести дело до конца, а может ― дело в упрямстве. Где-то там, возможно находясь в тронном зале Асгарда, за ним внимательно следит Один, и Локи, несмотря на всю усталость и магическую истощенность, не мог позволить себе проиграть. И дело было не в том, что Всеотец, поддержка которого, вразрез со всеми заявлениями Локи, была ему до сих пор важна, увидит провал мага. Локи просто хотел довести свой каприз до конца: спасти Тора. Ведь надо же хоть иногда себя баловать.

Локи улыбнулся практически безумно, когда услышал за своей спиной шаги Хель. Владычица впервые за века перешла через незыблемую границу своих владений и теперь наслаждалась вседозволенностью. Должно быть, свобода и слабость практически сдавшегося противника опьянили ее, и Хель, могущественная и всегда такая осторожная, не заметила ворона Одина.

Тот тихо скользнул под мостом и, дождавшись, когда Локи атакует Хель огненным шаром, вцепился когтями в лицо хозяйки Хельхейма. Та закричала, заметалась, не в силах оторвать от себя магическую птицу. А Хугин не сдавался и, несмотря на сопротивление, продолжал целенаправленно выклевывать Хель глаза. Мунин тем временем пролетел над головой Локи и призывно дернул его за отросшие волосы, как бы говоря, что задерживаться не стоит.

Локи и сам прекрасно это понимал: Хель вцепилась в крыло Хугина и, играючи сломав его, отшвырнула птицу в пропасть. Ее единственный уцелевший глаз пылал ненавистью, и Локи понял, что, если Хель его догонит, он разделит судьбу Хугина.