Ромео во тьме (СИ)

– Ромео, – Доминик нагнулся к его лицу и прошептал, – как ты себя чувствуешь?

– Уже хорошо… – как во сне, эхом отозвался Ромео.

– Ромео. Послушай меня.

– Слушаю…

– Тебе придется поехать домой. Скоро.

– Зачем? – Он действительно звучал, как эхо, слабо и безучастно.

– Дело в том… – Доминик замолчал ненадолго, потом тряхнул головой и продолжил, – твоей маме очень плохо.

– Маме? – В небесных глазах юноши отразилось удивление, будто он слышал это слово впервые.

– Да, она…в больнице.

– Хорошо. Я понял. Я поеду и поговорю с ней.

– Нет, Ромео, ты с ней не поговоришь. Дело в том, что она,…она в коме.

Глаза Ромео расширились. Удивление сменилось ужасом. Но ужас тут же испарился с его лица, будто бы кто-то сменил на нем маски.

– Хорошо, я понял. Я поеду. Высплюсь, и сразу поеду. – Он глубоко вздохнул, перевернулся на бок и тут же уснул.

«Ладно, так даже лучше». – Решил Мэйз, – «Сегодня воскресенье. Если он уедет в среду, а лучше даже в четверг, а вернется к следующему воскресенью, то мероприятие в пятницу пройдет совершенно безболезненно. Он может о нем даже не узнать. Будет великолепно, если он об этом просто не узнает. И мне не придется ничего объяснять, и все будет спокойно. Так что не стану его торопить. Вряд ли Ева выйдет из комы в ближайшие дни. Полежит еще недельку-другую. Если не всю оставшуюся жизнь».

Вслух он сказал, обращаясь к сиделке:

– Мисс Бойд, побудьте с ним, пожалуйста, еще полчаса. Если он будет спокойно спать, то вы свободны. Спасибо.

Женщина с готовностью кивнула. Она тут же придвинула кресло поближе к кровати Ромео, и уселась так, чтобы не сводить с него настороженных глаз.

Но беспокоиться уже было не о чем: юноша крепко спал. Он спал тихо, как младенец, и его безмятежное лицо уже ничем не напоминало той, искаженной болью гримасы, на которую, еще час назад, со слезами, смотрела мисс Бойд.

Когда указанные полчаса миновали, она посидела еще минут десять, на всякий случай. Но Ромео спал и даже улыбался во сне. Тогда мисс Бойд беззвучно встала из кресла, еще раз окинула взглядом спящего юношу, с жалостью покачала головой и вышла.

Она прикрыла за собой дверь очень осторожно, чтобы не издать ни звука и ничем не потревожить столь долгожданный покой Ромео.

3.

Вечером приехала Анаис. Доминик обрадовался ее приезду. Он страшно устал за этот безумный день, и эта усталость, слившись с нервным напряжением последней недели, вдруг вызвала в нем какую-то агрессивную решимость.

Глядя, как Анаис грациозной походкой приближается к дому, Мэйз, думал о том, что сегодня – именно тот день, когда между ними все станет ясно.

Он коварно улыбнулся: сейчас он был нервным, возбужденным и злым – идеальное настроение для атаки, в доме никого больше не было, только Ромео крепко спал в своей комнате. Она приехала одна. Если не считать отвратительного зверька, которого кто-то назвал кошкой. Их не ждут ни на одной вечеринке, ни на одной презентации, что тоже было большой удачей. Не такого ли момента он ждал?

На улице было довольно прохладно, и Анаис вошла в дом.

– Я хотела увидеться с Ромео. – Сказала Анаис. Она стояла к нему спиной и разглядывала корешки старых компакт дисков на полке. Ее фигура была обернута платьем в невесомую, почти прозрачную лиловую ткань. И безумно соблазнительна.

Доминик уставился на изгиб ее талии. У нее была потрясающая талия.

– Сейчас не получится. Прости. Он плохо себя чувствовал весь день, и сейчас спит. Но, может, ты побудешь немного? Раньше ты чаще приходила ко мне в гости. А теперь – все к нему, да к нему. На тебя это даже не похоже.

– Почему бы нет? – Она обернулась и скользнула по нему глазами. – Почему бы мне не побыть с тобой, хотя бы, немного. Да, я обижаю тебя. Прихожу в гости к Ромео. Но ведь тебя всегда здесь нет.

Она села в кресло напротив него, у стеклянных дверей на террасу. В гостиной было почти темно, ее освещали только огонь в камине и цветные блики от красиво подсвеченного бассейна.

Анаис отпустила Моргану. Та чинно прошествовала через всю комнату, запрыгнула на диван и свернулась в клубок. Кошка то и дело поглядывала на них, и тогда ее глаза сверкали золотом, отражая языки пламени.

Анаис и Мэйз смотрели друг на друга. Они молчали.

Мэйза вдруг больно кольнула мысль, что она глядела на него, как на его собаку – с симпатией, но без какого-либо интереса.

Если он так уж ей неинтересен, то для чего она продолжала звонить ему, встречаться с ним. Зачем тогда она трогала его лицо при встрече, целовала его в шрам около рта, зачем долго смотрела в его глаза, зачем надевала насквозь прозрачные вещи, когда направлялась к нему в дом, для чего все это? Просто поиграть? С ним? В свою игру, навязывая ему свои правила? И как долго она рассчитывала продолжать эту партию? Как долго еще он сможет играть в эти «поддавки»? Как долго захочет?

«Вот и сейчас. Поглядите-ка на нее! Она молчит и смотрит на меня. Зачем? Просто затем, что она упивается своим садизмом. Все это пора заканчивать!»

Сквозь дымчатую ткань ее платья он прекрасно видел, как с каждым вдохом вздымается ее едва прикрытая грудь. Доминик уже не мог сидеть на одном месте. Ему надо было действовать. Он поднялся из кресла:

– Хочешь вина?

– Коньяка. – Анаис отвернулась и уставилась на бассейн.

Мэйз налил ей коньяк в хрустальный стакан и невольно задержал взгляд на напитке. Его золотисто-медовый цвет ласкал взор, а насыщенный, благородный аромат приятно щекотал обоняние.

Он украдкой бросил на девушку молниеносный взгляд: «А может?…» – он мысленно проследовал наверх, в свою спальню, где в одном из шкафов, в темном ящике, стоял флакон с прозрачной жидкостью.

И никаких проблем! Только легкая амнезия на следующий день.

«Нет!» – он тут же отогнал от себя эту мерзкую мысль. Ему не нужны были никакие химикаты, чтобы завершить игру Анаис.

Кроме того, она должна будет помнить все, что произойдет между ними. Все, до мельчайшей детали.

Доминик протянул ей стакан, сам, по своему обыкновению, отхлебнул виски.

Анаис вдохнула запах коньяка и тоже поднялась из кресла. Она облокотилась на приоткрытую прозрачную створку двери на террасу, и продолжала с наигранным вниманием рассматривать бассейн, хотя видела его прежде десятки раз.

– Ответь мне на один вопрос, Анаис. – Глухо попросил Мэйз. Он, почему-то разволновался.

– Какой? – Она поболтала коньяк в стакане. Взгляд ее не отрывался от бассейна.

Доминик подошел к ней и остановился за ее спиной.

– Зачем я тебе нужен?

Она вскинула голову и тряхнула длинными волосами:

– Ты мой друг, Дом.

– Друг?

– Да, Дом, ты мой друг.

– Нет, я тебе не друг. Разве над друзьями издеваются два года подряд?

– О чем ты? – Ее голос дрогнул.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я. Для чего ты продолжаешь мучить меня два года подряд? Чего ты хочешь добиться? – Сказал он глухо, с угрозой. Он шагнул к ней.

Она тут же хотела отойти в сторону, но в этот момент Мэйз рывком подался вперед, толкнул ее и прижал ее собой к стеклянной двери.

Рюмка звонко разбилась об пол, и по комнате разлился аромат коньяка. Анаис попыталась высвободиться, но Доминик уперся одной рукой в стекло, прямо напротив ее головы, а второй сильно стиснул ее за талию.

Он тяжело дышал. Анаис замерла, и как завороженная, смотрела в его глаза, едва скрывая напряжение.

– Если бы ты знал, какой ты красивый, Дом… -

Мэйз усмехнулся, потому что ее голос трепетал, и фраза прозвучала фальшиво.

– Скажи мне сейчас, что тебе надо от меня? – Он говорил горячим шепотом. Он сжимал ее все крепче. – Не притворяйся, не говори, что я тебе друг. Ты знаешь, что это не так. Ты все это время знала, что я чувствую, когда вижу тебя. Черт, ты знаешь, что я люблю тебя! Ты знаешь, как я люблю тебя! Тебе нравится смотреть, как я с ума схожу? Или ты хочешь, чтобы я ползал перед тобой на коленях? Что ты хочешь, чтобы я сделал?