Где-то рядом (СИ)

- Как ты думаешь, как это работает? – спросил его последний.

Тыжелай посмотрел куда в сторону, как будто у кого-то что-то спрашивая или слушая кого-то, и ответил:

- Лечит не рука и не я. Любая процедура, направленная на такое излечение достигнет своей цели, если выдержать её по времени ровно столько, сколько необходимо для зарождения в человеке веры в своё излечение. Главное, чтобы аккурат столько, сколько необходимо. Не больше, чтобы человек не стал лёгкой добычей для бесов, и что б тогда вся жизнь его не превратиться в ад, и не меньше, потому что тогда не изойдёт недуг. Наверно в твоём случае, когда деревья сообщили мне отнять руку, и что ты теперь здоров, так и было. Каким-то образом они это видят. Могу спросить.

А потом никто ни чего подобного от него не слышал. Так что, может что-то из этого и имело место, но, как это часто бывает, что-то уже и выдумали.

А вот что вас удивит, так это если вы придёте к нему, он скажет вам, как вас зовут. Скажет, зачем вы пришли к нему. И кому-то поможет, а кого-то отправит обратно, потому что «не всё можно на нашей земле». И, действительно, лечит одним прикосновением. А ещё с ним, действительно, живёт медведь.

Три года невыносимой тоски привели Риту в состояние, в котором она в любой момент могла наложить на себя руки. Три года Эдик стоит у неё перед глазами, обнимая её, живой. Это было её последнее общее с ним воспоминание. Только у того это было последнее воспоминание вообще. А потом машина выбила его у неё из рук. Очень было жутко увидеть, а теперь помнить, с какой скоростью он пролетел несколько метров, а потом переворачивался по асфальту, и застыл в такой немыслимой и невыносимой позе.

И вот - она уже не выдерживала. Силы и здоровье покидали её. Иногда она не могла подняться с кровати - не хотела. Она не ходила в магазин, не готовила еду, не покупала одежды. Всё это за неё делала мама. Мама же водила её по врачам, психологам и экстрасенсам.

Принимая во внимание состояние Риты, учитывая образ её жизни, действительно повторяющееся изо дня в день всё до мелочей, а не просто преподносимое окружающим таким описанием этого, как рок или наказание, рутина или несчастие, «бытовуха» и неизвестно, что ещё, один и тот же повторяющийся сон Риты мог бы показаться, как бы вписывающимся в общую картину её мира. Но в то же время, о каком часто повторяющемся сне может идти речь? Разве люди видят повторяющиеся сны? Ну ладно, один раз сон повториться может, ну может два. Разве более двух это нормально? Тем не менее, Рита часто видела один и тот же сон. Даже не сон, а так, картинку. Как будто с высоты птичьего полёта. Как бы повторяющая змеиный след река. Большая река - и её правильные и ровные изгибы были похожи друг на друга. Несколько изгибов – пять, шесть, может больше. И вся эта река в растительности, в ярко-зелёной, и определённо - хвоя.

И уже невозможно установить, что появилось первее: её тихая склонность просматривать в интернете все картинки, связанные с поиском «речка тайга» или этот сон-картинка. То ли это сон когда-то заставил её искать что-то похожее в «сети», то ли вечная её навигация по рекам мира навеяли это сновидение. Но она нашла эту картинку. Точь-в-точь. Господи, до чего эта фотография совпадала с тем, что она не раз видела во сне! Рита набросилась на всю информацию, которая имела хоть что-то общее с изображением неизвестного ей места. Интуиция уже зашептала, что, скорей всего, через какое-то время она окажется в тех местах. Что и захочется, и необходимо будет. И вот, что ей довелось прочитать на одном из интернет-форумов:

«В районе Олёкменского заповедника живёт. Тыжелаем зовут. Я сама собственными глазами видела. Он только по лысой башке какую-то женщину из нашего посёлка погладил, и теперь у неё волосы растут. Я сама её видела - с волосами. И много, кто тогда с нами был ещё. У мальчика одного костыли забрал и в костёр, говорит: «Дымом дыши и выздоровеешь». И медведя с ним видела. Он между нами ходил».

И много, какой ещё информации она потом нашла в течение семи дней о каком-то старике, который живёт неизвестно где, и может даже остановить время. А вдруг, и дать ему обратный ход?

И вот поезда, машины, вертолёт, проводник, лодка и она видит перед собой старика метра под два ростом, стоящего на берегу реки и смотрящего на медведя, пытающегося поймать выпрыгивающую из реки рыбу. Лодка подплыла к нему.

- Здравствуй, Рита, - сказал он, когда она оказалась на берегу. - Завтра в это же время приплывай, - бросил Тыжелай проводнику Риты. - А ведь из-за тебя я тут, - обратился он к ней, не глядя на неё, а на её проводника, отплывшего уже метров на тридцать, и всё отплывающего и отплывающего.

Медведю, наконец, удалось схватить пастью одну выпрыгнувшую из воды рыбу.

- Пойдём, - сказал Тыжелай.

По его лицу можно было сказать, что угодно, но никто не мог разглядеть его внутренний мир – весёлый и спокойный, пожалуй, самый весёлый и спокойный, которым когда-либо одаривался человек - как тот густой летний лес, где лучи солнца так радостно пробиваются сквозь листу, где тишина и лишь редкие щебетания птичек, то рядом-рядом, то чуть поодаль, а то вдалеке… И ни ветерка, и тепло, тепло, тепло.

- Не говори пока ничего. Я тысячу раз слушал твою историю, а сейчас с наслаждением, имея тебя перед своими глазами, хочу послушать её ещё раз.

И они промолчали часа полтора, пока дошли до жилища Тыжелая и пообедали, ожидающим их прихода на углях, картофельным пюре с кусками обжаренного мяса.

А потом на улице он подвёл Риту к одной из сосен и попросил её тронуть это дерево рукой.

Как молния сверкнули перед глазами Риты картинки с Эдиком и не только, знакомые и чужие. Тысячи, миллион картинок. Вот они с Эдиком прыгают в сугроб, и он обдирает спину о железобетонную плиту, скрытую, было, под снегом, а тут он дарит первый раз ей цветы, поздравляя с восьмым мартом, и оконфуживается, но почему-то в этот раз и ею поздравление воспринимается как-то по-другому – им по шестнадцать. А вот это что такое? Она с каким-то мужчиной, непонятно где, кругом карусели, дети, но говорит с Эдиком по телефону и дико смеётся – она очень счастлива. А вот человек, который выпивает рюмку за рюмкой водки, а потом он садится в машину, а потом он едёт и с удивлением отмечает, как, всё-таки, исчезает навык управления автомобилем в пьяном состоянии, как перестаёшь чувствовать габариты машины, не замечаешь знаков, светофоров, бордюров, людей… Машина во что-то ударяется. Господи, это был человек! Как такое получилось?! Как он, однако, далеко отлетел. Как сильно человека ударяет машина. 80 км/час?! Там где можно было 30? На другой картинке Рита работает на Южном полюсе биологом. На следующей картинке она воспитатель в детском саду, а вот она с Эдиком на самолёте, только почему-то они в странных позах…

- Знаю, Рита, зачем ты пришла. Давно уже знаю. Ещё до аварии знал что придёшь. Ещё до того, когда молиться стала, чтобы Эдик поженился, знал, что придёшь – а это ещё потом будет.

- Что - молиться стану? – спросила Рита.

- Не слушай пока меня, больного человека, - улыбнулся Тыжелай.

Тыжелай знал, сколько часов они проведут здесь вместе, сколько десятков лет потом он проживёт здесь один, без потрясений, тихо, как улитка. Что всё, что сейчас происходит, является тем, ради чего он появился на этот свет. Девушка, которая находилась рядом с ним, к глубокому её несчастью была наделена высшей степенью здравомыслия, что не позволяло ей никогда до конца отдаваться ни одному мероприятию. Она лишилась голоса разума в результате трагедии, как некоторые утрачивают какие-нибудь другие свои физические способности или качества в результате каких-нибудь иных несчастных происшествий с ними, и теперь представляла собой сплошной комок эмоциональной энергии, который швыряли время и люди каждый в свою или случайную сторону. Ради Риты жизнь Тыжелая минимально заполнили событиями, к нулю свели её полезность и значимость, но максимально сохранили её. Ему никто не обещал награды за выполнение своей миссии - другой на его месте, может, и вовсе не пришёл бы к осознанию её – но он знал, что спокойствие и ЗНАНИЕ станет теперь его уделом. К нему приедут сюда ещё тысячи человек, а тысячи не доедут – кто ногу сломает по дороге, кого просто несчастья настолько доймут во время пути, что они, благоразумно отказавшись от этой затеи, устремятся обратно домой, а иных, слишком настырных, и звери дикие остановят. «А всё потому, - подумает однажды Тыжелай, глядя на обглоданные человеческие останки, - что нельзя постоянно подглядывать за своей судьбой. Она этого не любит». Он будет наблюдать здесь смены поколений по приезжающим, рассказывать им их прошлое, настоящее и будущее, вернёт физическое благополучие сотням отчаявшимся и безнадёжным, с точки зрения современной медицины, и через много-много лет, с сердцем, в котором останется одна благодарность за жизнь, ляжет головой на камень, закроет глаза и пролежит так минут пятнадцать, почти без воспоминаний, наслаждаясь последними мгновениями дыхания.