Смерть планам не помеха. Часть вторая: Наперегонки со временем (СИ)

- О чём вы договорились? – спросил удивлённый Шунсуй.

- Через девять лет, в день возвращения Рингоноки дара предвидения, он получит своё.- гробовым голосом произнёс Джууширо.

- А чего он хочет?

- А ты не знаешь, чего всё время хотел Риндоу?

Рингоноки решила уйти по-тихому. Разговор с Нетсуденом она решила отложить на девять лет.

Схватки Донохане застали в самый неподходящий момент: когда она спала в Цитадели. Рингоноки в одном одеяле выпрыгнула из окна в Готей, растолкала Унохану, запрыгнула обратно через то же окно вместе с полусонной Ретсу и решила сама помогать подруге. Беременность многоплодная, так что помощь Унохане потребуется, причём помощь опытного в таких делах человека – Рингоноки подходила на эту роль. «Это были странные роды – нас было трое, их было трое, и в глазах у меня тоже троилось».

В комнату никто не заходил. Комамура подвывал в соседней комнате. Когда жена для успокоения нервов завыла ему в ответ, выть начала уже Рингоноки. Это был протяжный и грустный вой на одной ноте, после которого Донохане что-то поняла и больше не мешала.

Первым на свет появился мальчик, очень симпатичный и огненно-рыжий, как мама. Человек. Только уши у него были, как у Саджина в человеческом обличии. Довольно увесистый мальчик, однако. Рингоноки сразу же вытерла его и уложила рядом с Донохане.

Потом появилась девочка, поменьше брата. Тоже рыжая, но с нормальными ушами. Но вместо ушей у неё был волчий хвост. Когда она появилась на свет, Камасу на руках у матери вдруг заворочался и заплакал. Как чувствовал.

Последним появился ещё один мальчик – точная копия своей сестры. Тоже с хвостом, тоже рыжий, те же черты лица, но он был как-то спокойнее – на руках у Рингоноки расслабился, успокоился и задышал ровно и спокойно.

Все трое были здоровыми и довольно крепкими, особенно старший. Донохане обрадовалась пополнению в семье. Саджин – тем более. За стеной раздались довольный смех Елены и плач Камасу. Рингоноки не понимала даже, но чувствовала, что Камасу не просто так плачет. Сын её меча, Хиноири, просто так своё не отдаст – он попытается взять верх над её пасынком. Половина крови синигами наверняка кипела от возмущения. Елена, Магдалина, Ичиго, Рингоноки…все они полукровки, если не хуже. Хиноири можно понять. Но так нельзя. Камасу должен жить. «Должен – будет. Я сделаю именно так.»

- Какие милашки! Магдалина, ты только посмотри, вот тебе жених растёт.- сказанные без всякого умысла слова Укитаке отпечатались в памяти Рингоноки. Она посмотрела на младшего из тройняшек. «Подойдёт.»

- Добрый капитан, они ещё маленькие. Спросим их мнение, когда они вырастут.

- А я что-то сказал? Просто он ей понравился.- капитан был прав – Магдалина легла рядом с младшим из Комамурят и засопела. Камасу пытался уползти, но тут цепкие ручки девочки ухватились за него и притянули к себе: беднягу пришлось освобождать. Рингоноки усмехнулась – силой девочка пошла в мать.

Поздно ночью Рингоноки села в одном одеяле у ворот своей Цитадели с шерстяными нитками в руках. Камасу спал у себя, Нетсуден говорил ей, что надо делать. Вздохнув, Рингоноки начала работу.

- Не горит в огне, в воде не тонет, в лютую метель доведёт до дому. Храни его у сердца, не снимай с груди, из любого боя выйдешь невредим.- шептала она, выплетая сложный и непонятный узелковый пояс. Ужасные узлы, которые невозможно распутать, она научилась делать давно, просто как-то до сих пор это не было нужно. А теперь понадобилось. «Хиноири не сможет коснуться носящего пояс ни мечом, ни проклятием, ни удобным случаем, ни днём, ни вечером, ни убить голыми руками, ни словом, ни случайностью»…

«Готово, хозяйка. Не ваши слова, так мои помогут. А если и это не поможет, то остаётся кровь Жизель Жевель. Это спасло вашего пасынка один раз, поможет и сейчас. Мой сын…на нём ведь то же, что и на мне: ему грозит безумие. Но если я сошёл с ума от любви, то Хиноири…ему грозит безумие от ненависти.»

«М-да, в такой ситуации лучше было бы всё-таки любовное помешательство. С ним хоть справится можно.»

«Но вы забываете о втором. Если Инма взбунтуется?»

«Не взбунтуется. Поверь мне. Я помню его рождение. Я скорее поверю, что он будет защищать Магдалину. Ведь он сам захотел к ней, помнишь? Думаю, от него надо ждать меньше всего проблем. Ну, не больше, чем от меня.»

- Рингоноки-сама, что вы вчера делали ночью у ворот? – спросила осторожно Хинамори.

- Спасала пасынка.- как всегда честно ответила Рингоноки.

- Ему угрожала опасность?

- Теперь точно нет. Дело было в его занпакто. Ведь отцом этого занпакто был синигами – кто знает, на что способен такой меч…

Момо кивнула и пошла по своим делам. Рингоноки же поймала себя на мысли, что больше не хочет спешить. Для неё абсолютно неестественно торопиться, просто жизнь заставляла. Но теперь, когда всё закончилось, она имеет право на покой. Всё равно в ближайшие девять лет предсказания ей не понадобятся. Она пошла к себе в покои и легла спать. «Время, возвращаю тебе привычный ход. А теперь я немного посплю…»

====== Поколение героев. Часть первая: Новый день. ======

- Куротсучи Рингоноки! – раздался гневный вопль Бьякуи со стороны двери. Вздохнув, Рингоноки оторвалась от книги и посмотрела на злого Бьякую. Он держал за волосы её дочерей. В принципе, за это его можно было бы прибить на месте, но Рингоноки очень хорошо знала своих детей, поэтому вздохнула и перешла к делу.

- И вам привет, Кучики. Ну, что они натворили на этот раз?

- Попытались ограбить мой сад.- в принципе, это была не первая их попытка. Но сейчас не сезон: в саду на данный момент красть нечего. Впрочем, это они делают специально, чтобы позлить ЕГО.

- Елена, вы туда зачем полезли? Ладно ты, но сестру зачем к этому делу приобщила?

- Я не могла найти дядю Укитаке, поэтому пошла с Еленой,- ответила за сестру Магдалина. К семи годам квинси-гемишт обладала кудрями до лопаток, пухлыми щёчками и очаровательными оливковыми глазами, а потому считалась самой красивой из Куротсучи. Вообще-то самым красивым был Камасу, но это по мужской линии.

- А он нас всё-таки поймал,- совершенно спокойно ответила Елена, не обращая внимания на наличие рядом обсуждаемого предмета,- Хотя я честно давала ей время сбежать. Нет, сестра совсем не в папу пошла. Камасу, похоже, тоже. Мам, а он меня сам отпустит, или мне его ударить?

- Лучше отпусти их. – вздохнула Рингоноки. От Елены можно ожидать чего угодно, и не исключено, что Бьякую пришлось бы снова отдирать от персидского ковра (а он дорогой, знаете ли), как в прошлый раз.

- Только когда он отпустит меня.- на рукаве Бьякуи висел младший из тройняшек Саджина: Нидихаями. Такой же рыжий, такой же кудрявый, но на его лице было меньше веснушек, чем на старшей сестре-близнеце. Обычно он был серьёзнее, но сейчас…сейчас Бьякуя поднял руку на Магдалину, которую Нидихаями избрал дамой сердца. Те слова Укитаке оказались пророческими. И сейчас Нидихаями (ростом не выше Ячиру) обречённо весел на рукаве Бьякуи, крепко держась зубами. Он как бы намекал: «Отпусти Магдалину».

- Нидихаями, отпусти его.- мальчик покорно разжал челюсти и вытер слюну со своего лица. Бьякуя разжал пальцы, и Магдалина, давясь всхлипами, кинулась на шею матери. Елена только фыркнула – её уже не раз таскали за волосы, она уже привыкла к боли. Тем более, что боль была скорее моральная – а совести у дочери Маюри не было. Это у Магдалины и Камасу ещё были какие-то представления о «совести», «правилах»…делать можно всё, но чтобы никто не смог ничего доказать. Это Елена впитала с препаратами отца.

- Надеюсь, больше этого не повторится.- Бьякуя покинул Цитадель. Рингоноки повернулась к дочерям и к Нидихаями.

- Вы почему попались?

- Он успел ухватить меня за край одежды. Магдалина полезла меня выручать, а он,- Елена показала на Нидихаями,- а он попытался пнуть этого Кучики, потом попытался укусить, а потом у него челюсть свело. Так на рукаве и повис. Мам, я к дяде Зараки. Он обещал взять меня в поход.- Елена в свои девять лет прекрасно говорила, прямо как Маюри. Она вышла из Цитадели и прыгнула прямо вниз. Когда это произошло в первый раз, у Рингоноки чуть нервный срыв не случился. Да что этой Елене сделается! Приземлилась прямо за Зараки. С тех пор он и берёт её с собой путешествовать. Чтобы не выросла «лабораторной крысой», как её отец. Маюри против особо не был (ага, поди переспорь Зараки! Нет, Маюри ещё не настолько сбрендил).