Смерть планам не помеха. Часть вторая: Наперегонки со временем (СИ)

Люблю.»

Рингоноки со вздохом сложила письмо и положила на стол. Хинамори вернётся только утром. Рингоноки же может прожить свой последний день так, чтобы все её запомнили.

Рингоноки покрасила ногти в фиолетовый цвет. Она так рьяно домогалась Маюри и Нанао, что пришлось уединиться прямо посреди рабочего дня. Она съела столько, что даже Омаэда зауважал её. Рингоноки подралась с Бьякуей (поединок прервал Генрюсай и сделал выговор обоим), с Кенпачи, с Ичиго. Она затискала Рекко, Комамуру, Донохане. Пыталась потрогать грудь Рангику и Исане, всё же потрогала Ретсу и зашедшую в гости Куукаку. Она два часа пела у себя в кабинете «Human*», на третий час пришли синигами и попросили спеть что-нибудь повеселее. Уважила – «Panic Room**». Больше не приходили. «А стены как в хрущёвке – всё слышно».

За два часа до собственной смерти Рингоноки пошла в бани седьмого отряда – те самые, в которых произошло столько всего. Что-ж, она их проектировала, она в них и преставится. С собой у Рингоноки было только три вещи – повседневное платье, обручальное кольцо и меч. И всё. Эти вещи она считает наиболее значимыми сейчас, в день своей смерти. Да и то, от платья можно отказаться, но Маюри возмущался…

А Хинамори вернулась в отряд сразу после того, как Рингоноки заперла за собой дверь в баню. Она прошла в кабинет, ничуть не удивившись отсутствию капитана, и сразу же принялась разбирать документы. Дело было пустячное: всего-то закрепление поместья Лас Ночес за кланом Куротсучи. Около получаса Хинамори боролось с документацией, и только тогда обратила внимание на аккуратно сложенное письмо с печаткой Рингоноки…

Истошный вопль ужаса Хинамори услышали даже за стенами Сейретея.

- Чего вопишь? Э?- Хирако увидел Момо, которая прижимала к груди какую-то бумажку. Он взял это, развернул, попытался что-то разобрать…- Треклятье, как курица лапой! Читай вслух.

Хинамори окружили со всех сторон капитаны и лейтенанты. Всхлипнув, Момо начала читать с листа.

По мере чтения лица присутствующих становились грустнее и бледнее. Женщины (особенно Нанао) начали потихоньку лить слёзы. Мужчины ещё держались, особенно Маюри, но у Ренджи уже понемногу сдавали нервы. Как и у Джуширо….

«…мне просто достаточно знать…»- на этом моменте послышался всхлип со стороны Кенпачи.

«…и раз за разом влюбляться в одних и тех же синигами. Простите. И прощайте. Люблю.» К-капитан Кучики? – Все обратили внимание на Бьякую. Эталон спокойствия и невозмутимости всего Сейретея, единственный враг Рингоноки Куротсучи, капитан давился всхлипами. Сквозь слёзы он прошептал:

- Невозможно…это просто невероятно…нет, я не должен…проклятье, почему так сдавливает?

- Капитан, у меня тоже...наверное, мы к ней слишком привязались…Рин-но-сама так много для нас сделала…

- Это точно. Да, возможно это был не идеал, но ведь…но ведь именно Рингоноки приходила на помощь Готею в самую трудную минуту! Если бы не она, мы бы могли погибнуть!- тут Укитаке явно почувствовал, что попал в точку, потому что грянул гром,- Да что там мы, все могли бы погибнуть!

- И она была моей женой!

- И моей!

- РИ-ИН!!!

- Проклятье, я так не могу! Может, ещё есть время ей помочь? Где она, черти её дери!!!

- Я знаю только одно место, где Рингоноки-сама чувствует себя защищённой…

Рингоноки лежала на скамейке в бане, ожидая смерти. Осталось меньше часа. Почему-то было совсем не страшно. Рингоноки своё отжила, причём не лучшим образом. Только комок в горле – очень хочется плакать. Плакать за все те шесть лет, которые Рингоноки не плакала. Тут рядом материализуется Кинушикую с ножницами в руках. Вид у неё непривычно серьёзный.

- Что, плохо?

- Угадай с трёх раз.

- Плохо. Ладно, тебе уже пофиг на свои волосы, так что держи ножницы и повторяй за мной. Отстрижешь – проплачешься.

- Хорошо.

- Итак, повторяй за мной без вопросов: Слёзы – мои, жизнь – моя…

- Слёзы – мои, жизнь – моя…

- …залог отдаю, клятву расторгаю. Режь!

- Залог отдаю, клятву расторгаю.- чик. Длинные фиолетовые волосы падают на пол. Рингоноки вдруг становится так плохо, так больно и тошно, что она падает на скамейку и теряет сознание.

До смерти Рингоноки оставалось менее получаса.

====== Смерть...и новая жизнь! ======

…я соврала. Не им. Я соврала самой себе.

Мне есть о чём жалеть. Я…я хочу жить. Очень хочу.

Я хочу снова совершать маленькие глупости.

Я хочу видеть, как растут наши дети, я хочу вставать раньше прихода Хинамори, просто чтобы насладиться тишиной.

Я хочу управлять кланом ещё тысячу лет, просто чтобы насладиться властью.

Я хочу больше путешествовать, просто чтобы насладиться миром и жизнью.

Но больше всего я хочу просто жить. Просто жить…ради Маюри, Нанао, Донохане, Момо, Нему, Елены и Магдалины, ради Камасу, ради Сифор…да даже ради Бьякуи! Я хочу видеть, как дети взрослеют, становятся сильнее, влюбляются…я хочу видеть, как они живут. Я хочу понимать, что живут они благодаря мне. И хочу любить все эти тысячу лет нескольких людей, которые, как я уверена, любят меня. И я хочу увидеть детей Донохане и Комамуры, Ренджи и Рукии, я хочу…

…я хочу стать человеком лучше, чем я сегодня.

-…Лучше, чем я сегодня…лучше, чем я сегодня…

- Капитан, очнитесь! Пожалуйста, очнитесь, капитан!

Рингоноки открывает глаза и тут же закрывает – её окружат все те, про кого она сейчас думала! «Они не должны видеть, как я умираю!»

- Пожалуйста, дайте мне спокойно умереть. Я не хотела, чтобы вы страдали от вида меня умирающей…

- Рингоноки-сама…вы плачете?!

- Что? – Рингоноки чувствует, как что-то течёт по её щеке. «Я плачу? Но ведь я…»

Рингоноки плакала горячими чёрными слезами. Она выплакивала все свои проблемы, всё своё отчаяние, все свои переживания…и, сама того не осознавая, она говорила! Она рассказывала свою настоящую историю, историю своих переживаний, историю каждой непролитой слезы; она рассказала и о путешествии в прошлое, и о своей смерти, и о воскрешении; она говорила, и плакала, и с каждой слезой и с каждым словом комок в горле словно становился меньше. Её не перебивали – это было бы жестоко по отношению к тому единственному синигами, который имеет право на одну-единственную истерику.

Шесть лет назад Рингоноки поклялась на своих волосах, что больше не заплачет. Шесть лет…за шесть лет всё то, что копилось в организме, чуть не уничтожило её! Нетсуден об этом знал. Он именно поэтому и погиб в своё время. Он поделился однажды формулой отмены клятвы с Кинушикую и сказал, что в случае его безумия она должна в последний час Рингоноки убедить или заставить её произнести формулу и остричь волосы.

А Нетсуден пришёл в себя после двух месяцев своеобразной комы в тот же час, когда Рингоноки выжила. Он сел на кровати и улыбнулся. Помешательство отступило. Нетсуден вернулся.

А Рингоноки, после этой истерики, отрубилась и спокойно заснула. Теперь небеса больше не будут плакать за неё, теперь она будет жить. Жить ещё тысячу лет, жить как человек, жить именно так, как она хочет. Жить ради других.

...Конец?...Ага, как же...

Только её история на этом не закончилась. Если бы она закончилась на этом возвышенном и пафосном моменте, это было бы слишком скучно. Но и назвать всё пройденное ею только началом невозможно. Поэтому скажем так: спираль сделала ещё один виток. Да, так будет правильнее. И чтобы хоть немного посмеяться, обратим внимание на Донохане. Вот у кого ещё судьба не устроена! Непорядок. Надо поправить. А кто это может сделать, как не Рингоноки?

- Как свадьба? – испуганно переспросила Донохане,- Зачем свадьба?

- Да, зачем свадьба? Я никому Ханку не дам!

- Хогэн,- Рингоноки сделала очень серьёзное выражение лица,- Донохане и капитан Комамура любят друг друга, а так как Хана теперь в моём клане, то я могу выдать её за него замуж…ну, хотя бы схемой брака по расчёту. И никто слова против не скажет. Всё просто и ясно. И по любви.