Смерть планам не помеха. Часть вторая: Наперегонки со временем (СИ)

- Маюри?- плотное облако чёрной реацу приближается к уставшему учёному.

- Ты припозднилась.

- Но не опоздала. Не беспокойся. Всё наладится.- лента реацу скользит по накрашенной щеке, словно успокаивает. Действует – Маюри фыркает и идёт к Зараки.

И Рингоноки обращает внимание на Ханатаро. Он спрятался в самом узком и тёмном месте на этой части парящего дворца. Рингоноки жалко его. «Бедняга, ему очень страшно. Я должна ему помочь».

- Тебе ведь не хочется здесь сидеть?

- Нет, Рингоноки-тайчо.

- Но ты хочешь помочь в войне.

- Хочу…

- Тогда я забираю тебя к себе. Твой капитан у меня, так что не волнуйся.

К тому времени, как Шунсуй и Лилье начали бой, Рингоноки пополнила свою голову ещё на две головы: Хисаги и Исане. К счастью, теперь в её мире очень тихо – если они будут шуметь, Рингоноки будет нести бред. Или, что ещё хуже, петь. Она это уже один раз сделала: после пятиминутного концерта Ретсу мысленно добавила в список вероятных психических особенностей Рингоноки ещё и спутанность сознания. «Наверное, это у неё нервное».

Но Рингоноки даже не понадобилось вмешиваться: на сторону Кьёраку встал тот, кого сейчас меньше всего ждали увидеть. Риндоу, лейтенант тринадцатого отряда, проткнул снайпера насквозь.

- Нетсуден?

- Ты знаешь этого идиота?

- Ну конечно знаю. По-моему, я его даже учил играть в го. Правда, тогда его звали иначе. Риндоу.

Риндоу повернул голову к Кьёраку и несколько секунд смотрел прямо в глаз опешившему (временному) генералу. А потом удивительно громко и чётко начал думать вслух.

- Капитан Кьёраку Шунсуй, друг МОЕГО капитана, свой. Защитить.- потом Риндоу повернул голову к спокойному Барро и снова начал говорить.

- Штернриттер Лилье Барро, враг МОЕГО капитана, чужой. Уничтожить.- и Нетсуден пошёл в атаку. Пули в него не попадали, он двигался очень быстро, даже без шунпо. Удар, ещё удар, теперь мечом – бой Риндоу чем-то напоминал танец. Но не вальс или танго, а самую настоящую Пляску Смерти. Сильный, но очень грациозный Риндоу с лёгкостью уходил с линии атаки, на уровне инстинктов чувствуя опасность за секунду до её появления. Шунсуй понял, что причиной внезапного помешательства Нетсудена-Риндоу является любовь. Хотя на любовь это уже мало походит. Воистину помешательство. Самая настоящая мания.

Бой не был коротким. Лилье вышел в фольштендинг и начал менять свою форму. Но Риндоу это не особо пугает. Кьёраку даже подозревает, что Риндоу просто плевать на уровень силы врага. Он – враг, а сам Шунсуй – друг. Только это и имеет значение. И, как выяснилось, так оно и есть.

Риндоу уничтожил Лилье. Разорвал на много маленьких кусочков и растворил в своей кислотной реацу. Им с Рингоноки не нужен Барро. Его им незачем поглощать. И, после такого насыщенного боя, Риндоу блаженно вырубается, падая прямо на руки абсолютно целого Шунсуя.

- Ох, ну и что мне с тобой делать? Ладно, надо нагонять своих…- И Шунсуй взвалил обморочного Риндоу на свои могучие плечи и понёс дальше на себе. Рингоноки начала думать о Шунсуе немного лучше. Но недостаточно хорошо, чтобы забирать полутрупик своего занпакто в свой мир. Там и так места уже мало...

Комментарий к Диллема: Свой / Чужой. Главы могут быть не очень, потому что я сейчас болею. Мысли идут только когда я сижу, а постельный режим этого не предполагает. Приходится писать либо лёжа, либо пока никто не видит.

====== “Возьми своё сердце!” или “Мирный договор”. ======

Итак, сейчас Варвельт выглядел примерно так: группа «Ичиго и КО» с одной стороны, группа «Готей» с другой стороны, Жерар Депардье Валькирия ждал врагов, Рингоноки наблюдала за всем с высоты, все якобы мёртвые и пропавшие без вести играли в её внутреннем мире на раздевание, полубезумного Риндоу-Нетсудена пёр на себе Кьёраку, Жизель помогала Нанао и новорожденному оправиться от родов и даже поделилась бубликом, оставшиеся в живых солдаты Готея славили новорожденного и его маму по давно известной Библейской традиции…Ханатаро чувствует нижним органом интуиции, что ему сейчас готовится роль жертвы. Откуда он это знает, этого даже он сам не знает. Просто как-то странно на него косится Кинушикую, смешивая из ядовитых грибов и спирта зелье.

Светало. Нет, не так. Светало бы, если бы тучи чёрной реацу Рингоноки не закрывали небо, если бы не шёл дождь, если бы не Яхве…Впрочем, при чём тут Яхве?

Сейчас Яхве непозволительно плохо: его тошнит, ему хочется спать, ему хочется поубивать всех и вся, ему хочется к маме и чего-нибудь съесть. Или кого-нибудь.

Рингоноки тоже хочется есть. Причём очень-очень. Ей так хочется есть, что она уже начала оценивать Омаэду с гастрономической точки зрения. Она ничего не ела уже два дня, её можно понять. Молодой организм хотел мяса, рыбы, овощей, фруктов, человечины – да хоть что-нибудь. Непроизвольно вспомнился эпизод из недавнего прошлого:

«…четыре часа дня. Еды нет с утра. Рингоноки задумчиво крутит в руках палку столь нелюбимой ею копчёной колбасы. И тут вбегает Хинамори и сообщает:

- Рингоноки-сама, квинси идут!

- Жарь!!!- не своим голосом закричала обрадованная Рингоноки.

- Э-э-э, капитан, квинси…они жарки не поддаются…

- Я непривередливая – вари!

Момо всё поняла и уже через пять минут Рингоноки ела яблоки, вытащенные Момо из отрядных запасов…»

Аскин тем временем спокойно бездельничал, как вдруг рядом появилась симпатичная женская фигура в синих одеждах. Аскин повернулся к ней, она посмотрела прямо в глаза ему.

- Капитан пятого отряда Готея 13 Куротсучи Рингоноки, я прав?

- Да. А теперь я ещё и Штернриттер «D», «The Dignity». Судя по всему, теперь мы с тобой делим одно звание.

- Ну, букву точно одну. А почему ты не падаешь?

- Прошу прощения?

- Я пять секунд назад отравил это место высококонцентрированной реацу, ты должна бы уже упасть.

- В данный момент с тобой разговариваю не совсем я, но иллюзия моего тела. А сама я – над твоей головой. Да, вот эти чёрные тучи с золотыми переливами – это и есть я. И отойди от меня немного.

- Зачем?

- Ты пахнешь едой. А я так хочу есть, что ты не кажешься мне таким уж отвратительным…- Рингоноки выразительно посмотрела на ляжки Аскина, тот как-то побледнел и попытался дать дёру. Его поймали и спросили прямо:

- Ты жить хочешь?

- ДА!

- Не ори. Я умею быть благодарной. Ты скрыл от других истинную природу Сифор – я скрою тебя от Яхве. И не съем, на тебе косметики много.

- Да всего-то губы подкрасил…

- Эй, вы! Чёрт, да куда вы все запропастились! – орал Жерар (ныне пятидесятиметровый). Рингоноки скрыла от него всех синигами, но не в голове, а в собственной реацу. И теперь он никого не видел в упор. А она просто ждала…ждала…и дождалась. В тот момент, когда Жерар открыл рот шире, чтобы разразиться очередной тирадой серии «Я вас сейчас всех поубиваю, только покажитесь», появился Ханатаро с мешком чего-то и бочкой чего-то не менее того-то. И, что вполне естественно, что упал прямо в рот Валькирии. Первым делом тот чуть не задохнулся. Потом он начал бить себя в грудь, попавшее не в то горло попало, наконец, именно туда, куда надо – в желудок. К сожалению, ровно через три минуты Жерар почувствовал, что зря он это проглотил…

- Чёрт, что за птица так плохо переваривается…О-о-о…- он схватился а живот и согнулся пополам. Рингоноки злорадно захихикала – двадцать литров напитка из поганок и мухаморов, вместе с мешком белены и сухих остатков от экспериментов Маюри так просто не пройдут. С Ямадой ничего плохого не случится – Рингоноки забрала его назад сразу после выполнения его миссии. Пусть парень почувствует себя героем.

Тем временем в голове Рингоноки:

- Меня чуть не проглотили! Капитан, это было ужасно! Я думал, что погибну!

- Надеюсь, после возвращения сердца Рингоноки-сан станет снова доброй.

А Жерару было ОЧЕНЬ плохо. Желудок отказывался переваривать этот ужас, голова кружилась, ноги подкашивались, руки тряслись, обед просился наружу. Но рядом были враги, а позориться лишний раз квинси не хотел. Ему было так плохо, как не было даже после самых затяжных пьянок. Тут туша (тушища) окончательно потеряла силы и свалилась вниз. А там уже через гарганту Кинушикую оказалась дома, в родном Силберне. Ну, или в его остатках. И там его, наконец-таки, вырвало.