В поисках человечности (СИ)

— Это Анна любит поныть, мне же нравится твоя кровь, и я обожаю, когда ты меня кусаешь.

— Через пару лет, красавица, а сейчас укуси меня, я полон желания и чарующей крови!

Вампирша с рычанием кинулась к нему, и два Тореадора стали страстно целоваться, срывая друг с друга одежду.

Дита пришла в себя, и, с трудом выбравшись из-под разгоряченных вампиров, подобрала свое платье и выбежала за дверь.

Встретившись взглядом с любовником, смертная облегченно вздохнула, Бэн же заглянул в спальню и недоверчиво посмотрел на подругу.

— Жак отпустил тебя?

— Забыла спросить, — фыркнула смертная, — тебе надо – узнавай.

Дита сделала широкий жест в сторону любовников и стала одевать свое платье.

Бэн лишь мельком посмотрел на придающихся неудержимой страсти вампиров и, подхватив смертную, повел ее к выходу, на ходу застегивая ее корсет.

Уже забрав лошадку из конюшен и устроившись в седле, Бэн с тяжелым вздохом произнес:

— Не нравится мне этот Жак.

— А мне-то как не нравится! — Воскликнула смертная. — Но разве я могу решать?

— Если бы ты перешла во владение Катерины, никто бы более никогда не притронулся к тебе, — тихо, но сурово произнес юноша, — сможешь ли ты повлиять на решение хозяина?

— Я не хочу быть собственностью Катерины. Она запрет меня.

— Будешь рядом со мной, — еще тише добавил Бэн.

— Я не хочу сидеть в четырех стенах, на цепи, как собака!

— Это не худший вариант, поверь, — со вздохом сказал гуль и, дернув поводья, направил кобылу к Берлину.

(Берлин, Берлинский Городской дворец. 6 ноября 1808 год. Ночь). Воскресенье

Максимилиан был невысокого роста, но рядом с Джеттом он казался просто карликом. Пират свысока посматривал на Тремера и поглаживал свою седеющую бороду. На его плече восседал красно-зеленый попугай, который так же высокомерно смотрел на невысокого вампира. Густав, Принц Берлина, сидел на небольшом пьедестале в дальнем углу зала. И, хотя из центра приемных апартаментов Элизиума древний вампир казался крошечным, никто даже не пытался перечить ему или позволить себе говорить первым. За его спиной стояла Катерина и Эрих. Вампиры неподвижно ожидали появления главного участника встречи.

Наконец двери в зал распахнулись, и вошли еще двое Тремеров – Карл и Петр. Их сопровождали гули – Дита, Марианна, Бэн и двое охранников Юстициара. Гули заняли почетный уголок рядом с Фантагиро и слугой Максимилиана.

— Доброй ночи, — привычно поприветствовал Принца города Карл, — рад видеть вас во здравии, снова.

— Не считаю, что ночь особенно добрая, учитывая, что Франция разорила мой город, и Австрия так и не решилась на союз. Я вообще не понимаю причин для такого приветствия. Ты хотел задеть меня, Карл Шрект? — В голосе Густава слышалась угроза.

— Что вы, — спешно поклонился Юстициар, — и в мыслях не было. — По его лицу скользнула презрительная усмешка, но в поклоне оно было скрыто тенью.

— Итак, в чем причина сегодняшнего сбора? — Спросил Густав.

— Я всего лишь хотел получить позволения остаться в вашем городе на трое суток, — сказал еще более вежливо Карл.

— А зачем весь этот балаган тут? — Принц обвел пальцем гулей и младших вампиров. — Или без их поддержки ты уже и представиться не в состоянии?

Карл дернулся, но сдержался. Густав откровенно хамил, пытаясь вывести вампира из себя.

— Джетта я желал видеть лишь в капелле. Я не ведаю, почему он пришел в Элизиум, — ответил Юстициар, стараясь не выдать своего раздражения.

— Возможно, Джетт пришел сюда, чтобы поведать о том, что магичка, Амалия Бурбон, все еще его гуль. А не твой. — Усмехнувшись, сказал Принц громко.

В Элизиуме наступила гробовая тишина. Карл уставился на Бруджа, пират смотрел на Петра и Максимилиана, Дита нервно теребила платье, бегая взглядом то на одного хозяина, то на другого.

— Меня беспокоит, что Тремеры, мнящие себя колдунами, не способны подчинить себе чужого гуля. — Продолжал Густав.

— Я думаю, вы ошибаетесь, — внезапно вмешался Петр.

— Дита – гуль Джетта! — Подтвердил Максимилиан, и другие Тремеры уставились на собрата с еще большим негодованием.

— Давайте все же вернемся к вопросу о позволении остаться Юстициару в Берлине. — С беспечной улыбкой сказал Джетт. Теперь все взгляды возмущенных вампиров направились на него.

— Карлу позволено остаться в Берлине на трое суток, — сказал Густав, послав Бруджа загадочную улыбку. — На этом сбор окончен, вы свободны.

— Объяснись, Джетт! — Сказал Карл, не обращая внимания на Густава, который, поднявшись со своего кресла, неспешно направился к задним помещениям, но, заметив надвигающуюся разборку, остановился. Его забавлял тот факт, что Карлу было нанесено столь жестокое оскорбление, и ему не терпелось посмотреть на то, как будут разворачиваться события.

Бруджа покосился на девушку, которая в нерешительности сложила ладошки перед грудью и с ужасом смотрела на собравшихся.

— Для меня это тоже неожиданность, — сказал Джетт с совершенно спокойным лицом.

Бэн, который знал правду, рассматривал ауру пирата и вздрогнул, поняв, что Бруджа способен обмануть вампирскую дисциплину. Аура пирата указывала, что он не лжет.

— Петр! — Карл повернулся к старшему Тремеру капеллы. — Ты уверял, что провел ритуал, что девушка свободна от уз.

— Так и было, — спокойно подтвердил Петр.

— Дита, — Карл обратился к смертной, и та вздрогнула, — чей ты гуль?

Карл внимательно посмотрел на нее, и девушка поняла, что он проверяет ее ауру.

— Ваш, — ответила она, опуская взгляд.

Столь искусно врать девчонка не умела. Карл взревел, поворачиваясь к Бруджа и быстро направляясь к нему.

— Думал обмануть Юстициара! — Закричал он на пирата.

— Нет! — Бросилась к нему под ноги смертная. — Это не его вина! — Кричала Дита, хватая вампира за подол камзола.

— Замолчи, девчонка, — шикнул на нее Джетт, и Дита покорно опустила голову.

Карл посмотрел на сидящую перед ним магичку и поднял взгляд на Джетта.

— Я приговариваю тебя к смерти за неповиновение, обман и похищение мой собственности! — Быстро произнес Юстициар и схватился за свой меч.

Но оружие так и не вынул, смотря на Густава, который, сложив руки на груди, любовался концертом. Принц активировал защиту, и применять дисциплины в Элизиуме было невозможно. И Карл даже не мог вынуть свой зачарованный клинок, не используя магию крови.

Зато Дита магию использовать могла. Кинувшись к драгоценному хозяину, она обхватила его руками, и все ахнули, увидев образующуюся между Тремером и Бруджа сеть. Защита, созданная Дитой, была видима простым взглядом и облачала высокого пирата в плотную броню.

— Прекрасно, — сказал Карл, раздражено опуская руки, — у вас в городе бешеная бесконтрольная магичка, обладающая небывалой силой!

— Я ее контролирую, — сказал Джетт, и Густав снова загадочно улыбнулся Бруджа.

Карл с негодованием смотрел на Вентру и пирата, которые каким-то неизвестным образом нашли общий язык и прекрасно ладили.

— Я не видел девушку два месяца, как ты и велел, — продолжал Джетт, — я не давал ей крови, не настаивал на своей власти. Возможно, тебе стоит обратить внимание на своих помощников, — пират слегка кивнул в сторону Петра, — которые не смогли толком организовать ритуал и не смогли избавить девушку от моей крови. Это не моя вина, что Тремеры не справились.

Карл, сведя брови, посмотрел на Лорда Пруссии, и его настроение мгновенно изменилось.

— Петр, ты утверждал, что ритуал прошел успешно. Как так вышло, что девушка – гуль Джетта?

— Я действительно был в этом уверен, — рассеяно оправдывался старый Тремер.

— Ты подвел меня! — Констатировал Карл. — Я освобождаю тебя от должности Лорда. Регентом Берлина назначается Максимилиан. Новый Лорд Пруссии будет выбран на следующем сборе Семи.

Петр с расширенными глазами смотрел на Юстициара. Потом беззвучно поклонился и, не прося разрешения, покинул Элизиум.