Лоуни

— Это не те люди, которых мы видели по дороге сюда, преподобный отец? — спросила мисс Банс.

— Они самые, — ответил отец Бернард, недовольный тем, что Паркинсон выделил его среди других.

— Интересно, а где Клемент? — поинтересовалась миссис Белдербосс.

— Не знаю, — ответил мистер Белдербосс. — А что?

— Это же его «лендровер», разве нет?

— Ну и что?

— Так почему же они его взяли?

— Откуда я знаю?

— Ты думаешь, он им одолжил машину?

— Не говори глупости, Мэри.

— Я не говорю глупости. По-моему, они гадят тут друг другу. Разве нет?

— Далеко не так, — усмехнулся мистер Белдербосс. — Если они взяли «лендровер» Клемента, то это потому, что он им его продал. Или в обмен на что-то. В смысле, здесь далеко не всегда все решают деньги, но и бесплатно тут никто ничего не делает. У фермеров нелегкая жизнь, и благотворительность тут никто не может себе позволить.

Последним вылез пожилой мужчина, яростно кашляя в рукав. Он облокотился на «лендровер» и посмотрел в нашу сторону.

— Токсоплазмоз, — сказал мистер Белдербосс, кивая ему.

— Ох, успокойся ты, Рег, — вздохнула миссис Белдербосс.

Паркинсон и Коллиер подошли к рыбной лавке и закурили сигареты. Мать поздоровалась с ними — в конце концов, это были знакомые люди. Она попыталась разговорить их, те слушали, но не отвечали, а только ухмылялись. Коллиер принялся обматывать поводок вокруг локтя, чтобы утихомирить собаку.

— Кто это? — спросила мисс Банс, когда Мать и Родитель вернулись.

— Кто? — не поняла Мать.

— Вот эти, — сказала мисс Банс, указывая на мужчин из окна. — Не сказать чтобы они были очень дружелюбны.

Мать обернулась и посмотрела на мужчин, которые теперь, выбирая рыбу, смеялись вместе с торговцем.

— Ох, Джоан, вы и в самом деле слишком долго жили в Лондоне, — сказала Мать. — Здесь все по-другому. Вот, держите.

Она передала газетный кулек мисс Банс, одновременно устраиваясь на своем сиденье, и мы тронулись.

Мужчины смотрели нам вслед, Паркинсон кивнул отцу Бернарду, а Коллиер помахал рукой в черной рукавице.

* * *

Рыбный запах растекался по фургону, и «благоухание» все усиливалось, пока мы ехали сельскими дорожками обратно к дому.

Мисс Банс зажимала нос ладонью.

— Мне кажется, меня стошнит, — пожаловалась она.

Дэвид, потянувшись, взял ее за руку.

— Ох, ради бога, Джоан, — сказала Мать. — Только не надо сцен.

Мисс Банс отгоняла запах, махая рукой:

— Я всегда думала, что рыба, если она свежая, не должна так отвратительно пахнуть.

— Нет, это говядина, правда же? — возразила миссис Белдербосс.

— Курица, — усмехнулся мистер Беллдербосс. — То ли говядина, то ли курица.

— Послушайте, — сказала Мать, — мы много лет покупали рыбу в этой лавке, и ни разу не было случая, чтобы нам потом было плохо, правда? — Она посмотрела на Родителя.

— Никогда не бывало такого, — подтвердил тот. — Рыба всегда была очень вкусная.

— Ну, я вообще ее есть не буду, — заявила мисс Банс.

— Тогда останетесь голодной, — отрезала Мать.

— И очень хорошо, — парировала мисс Банс, — мы же не должны есть весь день напролет.

Мать закатила глаза:

— Это правило относится только к мясу, Джоан. Рыбу прекрасно можно есть, не так ли, преподобный отец?

— Думаю, мы можем рискнуть, — отозвался отец Бернард, переключая передачу, чтобы сбросить скорость на крутом повороте.

— Вот и хорошо. Я не уверен, что протяну до завтра с пустым желудком, — засмеялся мистер Белдербосс с заднего сиденья.

За поворотом мы нагнали человека, бредущего вдоль придорожной канавы.

— Это Клемент, — сказала миссис Белдербосс. — Притормозите, преподобный отец.

Отец Бернард остановился через несколько ярдов и опустил окно. Клемент остановился.

— Подвезти тебя? — окликнул его отец Бернард.

Клемент оглянулся вокруг и подошел к окну, оглядел сначала нас, а потом посмотрел на отца Бернарда:

— He-а, езжайте.

— Нам нетрудно подбросить тебя до дома.

— Тут недалеко идти.

— Давай я довезу тебя хотя бы до «Якоря».

Клемент поднял глаза — дождь лил по-прежнему.

— Ладно, — согласился он. — Довезите меня до «Якоря», а там уж я сам.

Клемент втиснулся между Хэнни и мной на заднее сиденье. От его непромокаемой куртки несло потом и сырой соломой. Это была одуряющая, прокисшая вонь, в которой чуткий нос мог бы различить сразу несколько разных видов грязи.

Клемент не проронил ни слова во время пути, уставившись прямо перед собой, и я получил возможность изучить его профиль с близкого расстояния: изуродованное ухо, прижатое к голове, как комок жевательной резинки; нос, как и щеки, истекающий гноем из лопающихся угрей; отдельные жесткие волоски вокруг рта, там, куда бритва не достает. Когда он поднял руку, чтобы почесать нос, рукав соскользнул вниз, обнажив татуировку в виде ласточки на руке. Увидев, что я смотрю на нее, Клемент поддернул рукав.

Ходили слухи, что он отсидел срок в Хейверигге, но так ли это было и за что он туда мог попасть, я понятия не имел.

Когда мы приехали в «Якорь», Клемент подождал, пока все зашли в дом. Остались только отец Бернард и я — мы уговаривали Монро вылезти из-под сиденья фургона, где он спал. Монро зевнул, осторожно ступая, спустился по ступенькам и побрел в дом. Отец Бернард проводил его взглядом и затем повернулся к Клементу:

— Ты точно не хочешь, чтобы я отвез тебя на ферму?

Клемент покачал головой:

— Я лучше пройдусь пешком.

— Что ж, ладно, будь здоров.

Клемент двинулся прочь, потом вдруг остановился и повернул назад.

— Не знаю, стоит ли мне говорить, преподобный отец, — тихо сказал он, — но я не прощу себе, если не предупрежу вас кое о чем.

— О! О чем же?

— Как можно больше сидите дома.

— Из-за погоды, ты хочешь сказать?

— Нет, я хочу сказать, держитесь поближе друг другу.

— С чего ты решил, что мы собираемся делать что-то другое? — спросил отец Бернард со смешком.

— Да есть тут народ, которому не по нраву, что вы сюда приехали, — пробурчал Клемент.

— Кто, например?

— Я не хотел бы говорить.

Отец Бернард слегка улыбнулся. Он знал, о ком говорит Клемент.

— Что ж, думаю, мы не будем делать ничего такого, что могло бы расстроить этих людей, Клемент. И в любом случае, не похоже, чтобы дела обстояли так, как ты говоришь.

Клемент нахмурился:

— Про что вы, преподобный отец?

Отец Бернард бросил взгляд на меня:

— Да я тут зашел на днях в «Колокол и якорь», чтобы укрыться от дождя, и кое-кто очень любезно угостил меня выпивкой.

На лице Клемента появилось такое выражение, будто он проглотил что-то гадкое.

— И кто же это?

— Мистер Паркинсон, мясник. А что?

— А вы его отблагодарили чем-нибудь?

Отец Бернард покачал головой:

— Я не мог оставаться дольше — времени не было.

— Я не про выпивку, преподобный отец.

— Не понимаю тебя, Клемент.

— Ну, то есть вы пригласили его в «Якорь»?

— Не припоминаю…

— У него есть манера все обставлять так, чтобы окружающие ему были обязаны, понимаете? — перебил священника Клемент.

— Ну, я бы не сказал, — улыбнулся отец Бернард, — это было просто угощение — и все.

Но Клемент не слушал. Он схватил отца Бернарда за локоть:

— Потому что, если бы вы пригласили его, он бы не посчитал, что вы ему тоже любезность оказываете. Он придет и приведет их всех с собой.

— Кого всех? — не понял отец Бернард.

— Лучше держаться от него подальше.

— Но для этого должна быть причина, Клемент.

— Ага, полно причин.

— Например?

— Не могу сказать.

— Клемент?

— Извините, преподобный отец. Мне нужно возвращаться к матери.

Клемент, бросив взгляд на отца Бернарда, посмотрел себе под ноги, как будто почувствовал, что потерпел неудачу. Потом направился к сторону дорожки, остановился, озираясь вокруг, и через ворота побрел в поля.