Любовница Леонарда (СИ)

— Тридцать семь…

— Ой, да ты совсем молодка! — Евдошка достала сигарету и, прикурив ее от толстой парафиновой свечки, стоявшей на столе в баночке с кукурузой, сладко затянулась. — А как у тебя с другими мужчинами? Пробовала?

Зоя Дмитриевна сникла, помолчала и, собравшись с духом, призналась:

— Пробовала… Два раза…

— И что за мужчина? Кто он? — старушка внимательно наблюдала за гостей.

Та поерзала на месте и совсем тихо ответила:

— Семен Иванович, завуч наш… Он меня уговорил как-то перед осенними каникулами… Вы же знаете, какой он настырный…

— Да ты, милая, не стесняйся! — приободрила Евдошка. — Все, что ты мне скажешь, тут и останется, за дверь не вылетит. Ты мне вот что растолкуй: тебе понравилось с этим Иванычем, ты испытала удовольствие? Только смотри, правду говори!

Зоя Дмитриевна чуть качнула головой:

— Нет… Скорее, нет…

— А к врачам не обращалась? — бабка стряхнула пепел в баночку со свечкой.

— Обращалась… Специально ездила в Полтаву…

— И что?

— Понавыписывали разных таблеток и уколов, — посетительница сидела, как в воду опущенная, — плечи сникшие, голова свисает на грудь. — Говорили что-то о гормональном дисбалансе…

— Лекарства не помогли?

— Нисколько…

— Понятно! — вздохнула старушка. И, деловито поплевав на окурок, бросила его под печку, на кучу дров. — А я тебе помогу! Есть у меня средства. Будешь сама за мужем бегать! — и, хихикая, прибавила: — А может, и за этим Иванычем.

— Поможете? — неуверенно спросила Зоя Дмитриевна.

— Не сомневайся! Сейчас сделаю что надо, и у тебя сразу зачешется между ног.

На минуту Евдошка вышла в сени и вернулась оттуда с двумя свертками.

— Раздевайся-ка, милая, догола! — приказала посетительнице. — Мне нужно тебя как следует окропить. А потом произнесу нужные слова. А напоследок дам водицу заговоренную. Дома подмойся ею. Да, смотри, не купайся трое суток. Слышишь меня, трое суток! И бельишко не меняй! Так надо.

— Ясно, я поняла… — Зоя Дмитриевна поднялась и, помешкав, стала снимать с себя темно-зеленое шерстяное платье.

Архелия наблюдала за всем этим в щелку, прислонившись головой к дверному косяку, и весело улыбалась.

Бабка, между тем, развернула один из свертков и положила его содержимое на краешек стола — это были какие-то черные скрученные коренья. Затем принялась за второй сверток. В нем оказался комок рыжих волос.

— Ты готова? — Евдошка взглянула на голое, уже изрядно погрузневшее, тело Зои Дмитриевны и указала рукой на топчан: — Ложись на спину!

Женщина покорно легла.

Старушка взяла ножик и принялась быстро строгать один из кореньев. Стружку бросила в пустую пол-литровую баночку. Потом настрогала коры со второго корешка и отправила ее туда же. Постояв, набрала из ведра черпак воды, поднесла к губам и стала что-то шептать. Шептала довольно долго. Затем вылила воду в ту же банку и взяла в руки спутавшийся комок волос.

Гостья лежала на топчане, с вытянутыми вдоль туловища руками. Ее полные ноги были плотно сжаты, в паху виднелся темный курчавый холмик. Архелии показалось, что он немного вздрагивает.

— Ну-ка, милая, пошире раздвинь бедра! — скомандовала старушка и, когда Зоя Дмитриевна подчинилась, положила ей между ног комок волос.

Опять немного постояла, раскачиваясь из стороны в сторону, и заговорила гортанным, чужим голосом:

— Услышь меня, блудница, услышь, ненасытная, услышь, сладострастная, чей чубчик храню-сберегаю! Помочи прошу, милости прошу! Не для себя, а для сей холодной, чье чрево спит. Вот она лежит передо мною, не знающая ни радости душевной, ни бури плотской. Снизойти до щедрости и дай ей это! Наполни ее лоно огнем похоти и трепетом блаженства! Наполни ее сердце мыслями срамными! И денно, и нощно пусть одолевает ее желание, как одолевало тебя!

Евдошка убрала волосы с паха Зои Дмитриевны, бережно завернула их в газетку и кусочек полотна. Потом взяла банку с водой, сунула туда свою руку и стала окроплять распластанное тело женщины от головы до пят. Когда закончила это действо, расправилась, вытянулась во весь рост и, закрыв глаза, застыла.

Прошло несколько секунд. Вдруг где-то из-за спины старушки появилась тонкая женская ручка, на мгновение легла на них живота гостьи и тут же исчезла. А следом за ней появилась конечность, обросшая темно-серой шерстью, как у обезьяны, и похлопала Зою Дмитриевну между ног. Та от неожиданности вздрогнула.

А Архелия, наблюдавшая за всем этим, едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть. Она отпрянула от двери и в ужасе закрыла глаза. Но вскоре опомнилась. Взяла себя в руки и опять припала к щели.

Но в светелке уже ничего такого не происходило. Гостья стояла у топчана в кружевных трусиках и дрожащими руками натягивала на себя рубаку.

— На этом и все, милая! — Евдошка держала в руках баночку с водой, прикрытую капроновой крышкой. — Бери вот заговоренную настоечку! А что нужно делать дальше, ты знаешь.

Закончив одеваться, Зоя Дмитриевна прошла к порогу, где на крючке висело ее пальто, достала из кармана купюру самого большого достоинства и протянула старушке:

— Спасибо вам! — рука женщины подрагивала. — Может, теперь я перестану избегать мужа. А то он уже сердится, того и гляди, пойдет к какой-нибудь девке, их у нас, сговорчивых, хватает. Тем более, что он мужчина видный…

— Теперь все у тебя наладится! — с ухмылкой пообещала бабка. — Теперь на это дело ты будешь падкая. Мужчин станешь принимать с большой охотой. И, боюсь, один супруг с твоими запросами и не справится!

— Ой, что вы такое говорите, бабушка Дуня! — смутилась Зоя Дмитриевна. — Мне, кроме мужа, никто не нужен. А завуч наш… Ну, тогда у меня с ним просто так получилось…

Надев пальто и уже взявшись рукой за ручку двери, гостья спросила:

— Если муж сегодня захочет… Мне можно?

— А чего ж нет? — широко развела руками Евдошка. — Ублажай его себе на радость! Но помни: три дня не мыться и белье не менять!

— Да, да! — кивнула женщина. — Спасибо вам!

Когда она ушла, Архелия стремглав выскочила из своего укрытия и сразу полезла с расспросами:

— Скажи мне, чьи руки дотрагивались до Зои Дмитриевны? Я видела одну женскую, маленькую и худую. И другую — вроде как мужскую, но уж больно заросшую волосами…

— Так ты их видела, эти руки? — удивилась бабка. — Быстро ты все постигаешь! Я и не думала, что тебе все так сразу начнет открываться! Интересно, кто же там готовится стать твоим покровителем? Видать, важная персона…

— Бабушка, ответь мне ради Бога: чьи руки я видела? — повторила вопрос девушка.

— Ох, любопытная ты! — всплеснула руками старушка. — Все хочешь знать прямо сейчас, все тебе расскажи, все выложи! Ну, да ладно, оно и правильно. Женская рука, которую ты видела, принадлежит Елене. В отрочестве мы дружили с ней, были, что тебе не разлей вода! Но потом дороги наши разошлись, Ленка уехала в город учиться, а я осталась в селе. В городе моя доверчивая подружка познакомилась с морячком, по уши втюрилась в него. А он потаскал ее, да и бросил, как ненужную вещь. И не просто бросил, а напоил и подставил дружку своему. Бедная Ленка чуть не повесилась, когда узнала, что с ней, пьяной, вытворял тот парень… Но потом как-то успокоилась. Вскоре появился у нее ухажер — солидный такой дядечка, намного старше, при деньгах. Ненадолго, правда. Затем она нашла следующего, тоже не бедного и с положением. И пошло, как говорится, поехало! Ленка стала менять мужиков, как перчатки, — сегодня один, завтра другой. За то, что спала с ними, брала деньги. А девка она была, надо сказать, красивая, дородная, статная! От мужиков отбоя не было! Один директор завода так даже умер на ней, переусердствовал, бедолага… Такой скандал тогда поднялся, что и не рассказать! У супруги покойного директора имелись большие связи в прокуратуре. Она и добилась, чтобы Ленку сначала задержали, а потом и осудили. Уж не помню, за что и сколько ей дали. Но вернулась она в село с ребенком. Как умудрилась нагулять его в тюрьме, то неведомо. Вернулась, значит, сунула дитя матери, сама поселилась в доме покойной прабабки и пошла по рукам. То с бригадиром свяжется, то с трактористом, то со скотником, то со сторожем. И старому, и молодому — никому не отказывала. А потом что-то вдруг тосковать начала. Да в такую скорбь упала, что месяцами из дому не выходила. Однажды зашла я к ней, смотрю — висит она в петле посреди хаты. Рядом табуреточка перевернутая лежит. Я тогда как раз переняла у Катерины ее силу, уже колдовала. Вот я и решила срезать с головы Ленки несколько прядей, подумала, что пригодятся…