Морок (СИ)

— Я понял, шеф, вашу идею! — Вскинулся Климов. — Перезагрузить мозги на позитив, верно?!

— Совершенно точно, Ваньша! Молодец! И вижу, все поняли… Удалить как файлы, искоренить как паразитов наш эмоциональный багаж. Это держит, понимаете?! Это и есть поводок. Нелегко, скажу сразу, изгонять червячков, но вытравить их поможет правильное направление в голове. Вот ЗДЕСЬ в этих самых мозгах запрограммировать, зазомбировать мыслищу: НИКАКОГО ХОЛМА НЕ БЫЛО и нет, МЫ ИДЁМ ДОМОЙ. Я не слишком ору, кстати?

Вадим широко улыбнулся, пытаясь внести долю юмора и чуть разбавить иронией несусветный разговор. Ребята, впрочем, слушали серьёзно, и вопрос Зорина остался без внимания.

— Будет это, ребятушки, нелегко. Практически невыполнимо. Ведь чехарду мыслей мы не контролируем, но есть идея. Отрезать все разговоры об этом! — Зорин кивнул в сторону, залитой солнцем, сопки. — Это первое правило. Второе, и самое важное! Не молчать! Не загоняться в думки, а идти и беспрестанно разговаривать на… Любую тему! От погоды до футбола. Можно петь, можно стихи читать, кому что нравится… Обсуждать книги, кино, анекдоты, в конце концов. Любой пустопорожний трёп. Любой! Словно мы уже одной ногой дома и вот-вот присядем где-нибудь в кафешке за рюмкой чая.

Последнее образное сочетание оживило безнадёжно пристывшую аудиторию. Вадим с удовольствием пронаблюдал, как Олег загорелся. Схохмил по поводу «рюмки чая», а Ваня, разумеется, с хохотом ответил, что рюмка да «чай» не могут обойтись без красивого фуршета. В дело вмешалась Наталья, и очень скоро тема спиртного и близкого «расслабона» заняла умы смеющейся компании. Вадим точно угадал рычаг, и теперь было важно правильно довести идею.

— Вот-вот! Также, в этом ключе, с юмором, с огоньком… Выносить на обзор любую тему. Любую историю! Кто что вспомнит… Ваня! Очень надеюсь на твои архивы и твой, несомненно, могучий юмор!

Климов засмеялся, не иначе польщённый.

— Да я что, командир… С превеликим… Только шутки у меня бывают сальные. Натуся меня под копчик пинать начнёт.

— Главное, чтоб не под кончик! — Неожиданно для себя выронил Вадим, и группа разорвалась смехом. — Видишь, у меня самого сальные… Ребятушки! Мальчики-девочки… Пойдёт любой юмор! Сальный, казарменный, пикантный, пошлый… Любой! Лишь бы это переключало. Лишь бы это сработало! А сработать должно. Должно!!! Позитивная энергетика и хохот пятерых — это убойная вещь. Это сильно!

Он взглянул Наташе в смеющееся лицо и с серьёзной миной, накособочась, сказал:

— Ну, ты больно-то не пинай…

Та прыснула вновь, сотрясая плечи и прикрывая в смущении рот. Зорин подождал, пока вокруг отсмеются, нашутятся, не без внутреннего ликования отмечая факт от проделанной работы. Затем также с улыбкой продолжил:

— Наташа, ставлю тебя ответственной заводилой в поддержании нужной атмосферы. Толкай Ваньку. Толкай, но не пинай! Вы оба — кустари разговорного жанра, вам и флаг в руки… Олег! Тебе не отставать! Разбавлять и участвовать! Где и я внесу свою лепту. Пойдем мы медленно, кучно, специально, чтобы слышать друг друга. Хорошо?! Всем идея нравится?!

— Да-а-а!!! — Хором в три голоса проревели голоса.

— Теперь. — Вадим дипломатично перевёл взгляд на Люсю. Кричала ли она «да», он не заметил, хотя видел: смеялась со всеми… — Люся! Ты самое опасное звено в нашей цепи. В плане таком, что запросто «ручкаешься» с аномальным. Понимаешь ведь, да? Это может сослужить недобрую службу. Значит! Ощущения всякие — изжить! Не, не сможешь… Постарайся глубоко в себя их спрятать. Забыть! Вернись к нам! Стань знакомой нам Люсенькой, вставляй реплики, хихикай, участвуй! Справишься? Ты как, вообще, к моей идее относишься?

Пока он говорил, Людмила согласно кивала, а вопрос последний будто ждала.

— Вадим! Твоя идея — нет слов… Чума! Посмотри, что ты сделал! — Она с воодушевлённым смешком кивнула в сторону коллектива. — Ты зажёг вулкан! Ты расшевелил, вернул их всех. И меня тоже!

Она засмеялась, припоминая… Серебристо так засмеялась. Как раньше…

— Под кончик… Чума! Вадим, я только «за»! И, правда, чего мы трём шизу?! Долой упадничество! Да здравствует юмор и смех! Я с вами…

— Люська, ты умничка! — Вскричала Наталья, подбежала, и в порыве чувств чмокнула Люсю в щеку.

— Вот и славно! Вот и хоккейно! — С чувством удовлетворения произнёс Зорин, глянув на часы. — Настроение я поднял, а дальше сами… С усами. Не роняйте. Счас у нас десятый… До Заячьих не далеко, проскочим камни без остановок, а дальше, возможно, сделаем пятиминутку на развилке между Кривосучьем и Боготяновской просекой. Та уже ведёт на Слюдянку. Трасса так называется. По обочине либо словим попутку, либо до автобуса чешем. А там часика полтора и в посёлочке. У бабы Гали. Да?! Всё, пакуемся! Олег, Ваня — палатки! Люся, Наташа — всё остальное. Восемь минут на сборы. Поехали…

Жутко захотелось пить. Не мудрено. После таких декламаций… Теперь ясно, почему рядом с ораторами-декламаторами стоит графинчик с водой. Пока Вадим булькал из пластиковой бутылки, рядом шумно громыхали посудой, стучали, щёлкали, застёгивали… Выдёргивали, запихивали… С перекриками, с пересмешками. В общем, так как надо. Как давно, кстати, не было. А сейчас вот… Возродилось.

Вадим причмокнул увлажнёнными губами. Вода была та самая. Из тех колодцев. Вкусная. Или казавшаяся вкусной. Он поиграл бутылкой, взбалтывая содержимое. Поглядел задумчиво на пузырьки и… Усмехнулся. К чёрту измышления! Было не было, главное — есть, и пьётся с удовольствием.

— Молодцы! — Крикнул он, когда всё уж почти затолкали и по большому счёту были готовы. — Хоть секундомер включай!

Через минутку другую, перепроверив всё ли так да этак, Зорин повторил:

— Молодцы! Управились за шесть с чем-то… — Он оправил ремень «ижевки» на плече у Головного, похлопал Климова и слегонца прищелкнул носик Натальи. Та зарделась, хлопнув ресницами. — Молодцы. Теперь директива одна! Не ронять настроение! Говорить об отвлечённых вещах! Смеяться, шутить, петь по настроению и прочая, прочая прочая… Кто во что горазд. Мысли лёгкие и бестолковые…

Он остановился напротив Люси.

— Запрещается! Говорить, вспоминать о Холме и обо всём, что с ним связано! Ещё больше запрещается грустить, молчать, уходить в думки. Повторяю! Разговор допускается ни о чём и обо всём. Лёгкий, незатейливый. Пустой. Участвуют все, так или иначе. Допускаются любые реплики: глупые, неглупые. Главное, ребята, надо связать нашу общую с вами энергетику с местами, вещами, предметами и явлениями, находящимися далеко отсюда. Находящимися дома, в быту, в семье, на работе. Но не здесь… Это главная задача! Вот. Вроде бы всё… Теперь значит так: идём не колонной как обычно, а клином, «свиньёй» как ходили на Русь немцы ещё при Александре Невском. Историю помните?

Первым раскатился смехом Олег, Ваня — на полмига позже и длиннее. Громче, раскатистей… Девочек на фоне парней слышно не стало, зато очевидны были их хохочущие лица.

— Эко вас, однако… разобрало. — С деланной строгостью, и в то же время, улыбаясь, высказал Зорин. — Даже договорить не дали…

— Николаич… Уй-ох, уморил… — Давился в смехе Олег, опустив ружьё к земле. — А с кем воюем-то? С крестоносцами?

— Да не, Голова… Крестоносцы — это мы! — В подголос смеясь товарищу, объяснил Климов. — Это мы же идём «свиньёй».

— А-а, ну да! Свинская тактика…

— А-атставить разговорчики! — По военной выправке распорядился Зорин. — Для особо одарённых… Объясняю! У нас не Чудское озеро, а мы не крестоносцы. Клин — это я в голове и вы за мной по парам. Пара — Ваня, Наташа. Пара — Олег, Люся. Если глядеть сверху, это не клин даже, клинышек. Карандашик. И делается сия канитель не для военных устрашений, а чтобы слышать друг друга. Быть плотнее, ближе. Кучнее… Ясно, нет?!

— Ясно! — Ухмыльнулся Олег, вскидывая ружьё на плечо. Вновь хмыкнул. — Свинья…

— Вот такая, стало быть, свинья! — Зорин почесал проступившую щетину. — Пока поле… Оно широко, маневренно. Идти позволяет хоть горизонталью, только это уж перебор… Задним, думаю, всё равно будет трудновато расслышать передних, тогда… Тогда замыкающей паре: Люсе, Олегу допускается общаться друг с другом. Отдельно. Только разговор чтоб был соответствующий, смотри выше… Вопросы есть?! Вопросов нет! Очень рад. Тогда за мной и с разговорами…