Зеркало (СИ)

- Но на ней нет воды! Как там проживут двести пятьдесят человек? – Тинэль сорвался на крик.

- Нельзя повышать голос в храме! За это следует наказание, - спокойно проговорил высокий сухопарый мужчина лет сорока, разматывая у себя на поясе…

Хлыст! Они что, собираются бить его?!! И я, не раздумывая, ударил двумя кулаками в стекло. По комнате пошел гул, словно удар пришелся на гонг… Но за зеркалом меня не слышали.

Первый удар пришелся Тинэлю по плечам и сразу взбух бордовой полосой, но Тин так и остался стоять на месте, только закрыл руками лицо, спасая глаза…

А я… Я, словно сумасшедший, бился и бился, разбивая руки в кровь… И как только моя кровь окрасила стекло, оно, словно вода, пошло рябью, расступаясь и пропуская меня.

Я с криком вывалился в зал и, бросившись к Тинэлю, закрыл его собой. Обхватил его вздрагивающее тело и накрепко прижал к себе, защищая руками, спиной - всем, чем мог, и, уткнувшись ему в макушку носом, закрыл глаза. Я ожидал боли, ожидал удара, но его все не было. Была только неправдоподобная тишина…

Первое, что я увидел, открыв глаза, были… перья… Белые, красивые, они полностью закрывали нас с Тинэлем с ног до головы… И… Было жарко. Я оглянулся. Народ с открытыми ртами смотрел на нас с Тином. Запоздало я вдруг вспомнил, что одет только в полотенце… А вдруг я его потерял? Наверное, поэтому они так и таращатся. Но перья… Жарко! И, раз бить меня никто не собирался, я расправил плечи. И перья вдруг развернулись в два белоснежных крыла. Я замер, рассматривая… Мои… Мои крылья?!

- Макс?

Я отвлекся от крыльев, повернувшись к Тину. Взгляд его был полон такой детской веры в чудо, такого несказанного восторга, что у меня перехватило дыхание.

- Тин…

Я покрепче прижал его к себе, но вдруг спохватился: его раны… Раны от хлыста, которых больше не было! Почему? Ведь я даже ничего не делал! Я только хотел, чтобы их не было. Хотел больше всего на свете! Мальчик мой! Я сноровисто распутал веревку на его руках.

- Страж… - Это слово шепотом шелестело по залу.

Я огляделся. Народ у них тут какой-то мелкий: не только Тин ростом доставал мне до плеча, остальные были не выше. Или это я теперь так вырос? Я наклонился, оглядывая себя, и на глаза мне упали золотистые пряди… Хорошо, что я уже привык видеть себя таким в зеркале, а в остальном… Здоровенный из меня мужик получился, честное слово. У меня вообще никогда таких мышц не было… И полотенце… Вместо него на мне была какая-то шелковая юбка на широком кожаном ремне. Даа… Я, конечно, понимаю, что рубашка помешала бы крыльям, но вот в юбке я вообще не ходил никогда. Снизу непривычно холодило, но, усмехнувшись, я решил, что это меньшая из моих бед.

- Это не Страж! – сводный брат моего Тина вышел вперед. – Это не может быть Страж!

- Да? И почему же? – раздалось со стороны зеркала, возле которого я увидел еще одного златокудрого крылатого здоровяка. По жестам, по манере говорить, слегка растягивая слова… Стив?

- Стив! – закричал Дарэн и бросился бежать к нему, а брат, раскинув руки, поймал его и прижал к себе.

- Дар… Мой Дар… - и Стив закрылся ото всех крыльями…

Назад через зеркало мы с братом уходить не захотели. Парнишки наотрез отказались оставить своих людей умирать в пустыне, а жрецы заявили нам, что если мы действительно Стражи, то способны сами позаботиться обо всех, и пустыня не убьёт нас. Они выдали нам со Стивом плащи с капюшонами и просили, пока не подтвердится, что мы Стражи, не смущать народ. Мы согласились. А что было делать?

Утром, погрузив нехитрый скарб на еле двигающуюся скотину, мы отправились в путь. Имущество почти двухсот пятидесяти человек разместилось в четырех полупустых повозках. Народ ехал умирать…

А через полчаса нашего неспешного путешествия пошел дождь. Он лил как из ведра. Народ, пять минут назад прощавшийся с родными и близкими и мечтающий о быстрой безболезненной смерти, как высшем благе, словно сумасшедший, крича, отплясывал в лужах. Скотина, выворачивая морды, выставляла языки под струи. А дождь все лил и лил. Но все же и он закончился, а небо разукрасила радуга.

Я выловил Тина из толпы, скинул неприятно льнущий к плечам и спине плащ и, прижав к себе, укрыл крыльями: простудится ведь, дурачок. Да и уютно было стоять вот так, обнявшись…

Когда я вдруг обратил внимание на тишину и поднял голову, то увидел всех… Все двести пятьдесят человек, столпившись вокруг нас, смотрели, раскрыв рот…

- Страж… – сухим песком зашелестел шёпот. Я бросил быстрый взгляд на Стива, все еще стоящего в плаще. Пришлось и ему снимать…

- Два…

Крики радости были намного громче, чем когда пошел дождь. Народ вдруг поверил, что останется жить и, повеселевший, смотрел на нас со Стивом теперь совсем другими глазами.

К вечеру мы доползли до заброшенного поместья и только устроились на ночлег, как пошел дождь, второй за этот день…

Утром яркое солнце золотило безоблачное небо, и, позевывая, я вышел во двор, в самой середине которого черной корягой стояло сухое дерево над высохшим колодцем… За ночь дождь впитался в растрескавшуюся землю, и я уселся под деревом, подставляя лицо теплу начинающегося дня.

Через минуту мою шею обвили тонкие руки Тина, в одной из которых он держал костяной гребень.

- С добрым утром! – я наклонился, захотев чмокнуть его шутливо в нос, но он поднял голову, и губы наши случайно встретились…

И я забыл обо всем… Я целовал Тина так, как не целовал ни одну женщину ни разу в жизни. Все чувства были настолько яркими, что, забывая обо всем, я отдавался этому занятию всей душой с упоением и восторгом.

- Ничего себе… – раздалось совсем рядом.

Я поднял голову… Тин дёрнулся от неожиданности и выронил тяжёлый гребень прямо в колодезный сруб. Раздался всплеск… Стив и Дарэн, испугавшие моё чудо, перегнувшись, заглядывали в колодец. А там, в глубине, таинственно поблескивала вода… И на нас с цветущей над нашими головами сливы дождем облетали бело-розовые лепестки…

Все-таки мы с братом оказались Стражами… Я перестал в этом сомневаться, сначала увидев, что дождь идет только на нашей территории, а потом, когда буквально через месяц мы получили первый урожай и первый приплод от отъевшегося на сочной траве скота. Месяц! С ума сойти… У соседей животные вообще отказывались размножаться, а у нас коровы приносили по два теленка сразу…

И вскоре к нам потянулся народ, отдавая под нашу власть свою жизнь и свою землю. Вот так незаметно этот мир становился для нас родным, а мы становились его Стражами.

Я, улыбаясь, смотрел на своего Тина. Хранимый… Какое это точное слово… Для любимого…