Дороги призраков

Джайлс надел очки и на секунду задумался.

– Необходимо учесть тот факт, что разведка Совета Наблюдателей себя скомпрометировала. Может быть и другая утечка.

– По-моему, у них вся крыша течет, – отрезала Баффи.

– Поэтому я и советую тебе избегать их. И сам постараюсь, – добавил он. – Но нам придется довести игру до конца.

– Мне это все не нравится, – кисло сказала Баффи. – Мне крайне неприятно, что у вас нет защиты…

– Ну что ты, Баффи, – протянул он, растроганный. Она продолжала: -…Потому что моя мама живет в вашем доме. Закончив фразу, Баффи искренне рассмеялась, и он понял, что в душе восхищается ею. Безусловно, она свободна от всяких условностей, но зато отличается необычайным умом и смелостью. Джайлс был уверен, что Баффи являлась лучшей Истребительницей из всех, которые когда-либо жили на земле.

– Я буду осторожным. Ей не терпится поговорить с тобой, – добавил он. – Передать трубку?

Поговорив с Баффи, Куратор спустился по ступенькам, прошел через вестибюль и оказался на улице. Двое телохранителей не сводили с него дружелюбного взгляда.

– Мне очень жаль сообщать вам это, – сказал он, – но, по-моему, вы уволены.

Бостон, 1875 год Туман заволакивал город. Он уже полностью покрыл гавань. Сирены на море заунывно предупреждали корабли об'опасности. Но смертельную опасность для всего, что находилось рядом, представлял не туман, а то, что в нем скрывалось.

Однажды в полночь Анри натянул пальто, в левый карман положил розовый кварцевый кристалл, в правый – позолоченный шар, внутри которого лежал пергаментный свиток с молитвами о защите на латыни, древнееврейском и французском. Именно с этим талисманом семья Рене вступила в Новый Свет.

– Я столько раз мог умереть, – говорил ему отец, Ричард Рене, лежа на смертном одре, – но точно талисман хранил меня. Если бы Екатерина Медичи послушала моего совета… но она давно повержена в прах. Такая же участь ждала и всех детей Фулканелли…

– А что ждет нас, отец? – с жаром спрашивал Анри. – Неужели мы тоже будем лишь прахом?

– Мы призваны выполнить свою миссию, – горько промолвил Ричард. Он выглядел древнее, чем сама смерть: губы и руки иссохли, лицо приобрело землистый цвет. – Мы – доказательство того, что в мире есть Добро.

– Да, но жизнь не проживешь заново, – с тоской промолвил Анри.

– Наша жизнь – служение людям, – возразил Ричард, накрыв руку сына ладонью. – Никогда не забывай, что высшая цель, к которой может стремиться человек, – умереть за других.

Обернувшись к Антуанетте, Анри сказал:

– Я ухожу. Ты будешь молиться за меня?

– Как всегда. – Она привстала на цыпочки и поцеловала его в губы.

Он закрыл глаза и склонил голову. Нет, он не достоин этой женщины!

– Наверное, я поступил нечестно, Антуанетта, потому что не сказал тебе всей правды о страданиях, которые ждут тебя, если ты станешь женой Привратника. Но я так хотел, чтобы ты была моей! Ты мне необходима.

– Я все знала. В твоих глазах были боль и борьба. И одиночество. – Улыбка тронула ее губы. -›- Тебе нужен наследник.

– Но это не…

Она прикрыла ему рот ладонью:

– Анри, ложь унижает нас обоих. Ты должен был жениться. И я оказалась той счастливой женщиной, которая удостоилась твоего выбора.

– Но…

– Ты предчувствуешь свою смерть сегодня? – взволнованно спросила она, и слезы покатились из ее глаз. – Ты говоришь так, как будто мы больше никогда не увидим друг друга.

– Дражайшая Антуанетта, должен признаться, что это правда.

– Тогда ты не можешь покинуть этот дом.

– Я должен. Туман в гавани – страшнейшее Зло. Если я не свяжу его, оно захватит весь город и наш дом.

Она взглянула на него, каждой клеточкой своего существа умоляя остаться.

– Надеюсь, на этот раз тебе удастся вернуть монстра в его логово.

Он обнял ее за плечи и поцеловал в лоб.

– Поверь, любовь моя, я всегда старался, а до меня – мой отец. – Он обвел рукой вокруг. – Я почти целый век пытался создать настоящий дом, где раздавался бы смех, а не крики плененных чудовищ. Но я потерпел поражение.

В ответ полились горькие слезы.

– А если ты погибнешь сегодня ночью, что будет, когда придет очередной кошмар?

С минуту он молчал, потом поднял на нее глаза:

– Жан-Марк еще мальчик, но он мой сын.

Ее всхлипывания перешли в безутешные рыдания.

– Но он ведь и мой сын. Ты не можешь оставить его без отца таким крошкой. Ему еще многому нужно научиться. – Она положила голову ему на грудь. -Я умоляю тебя, он же наш единственный ребенок.

– Антуанетта, я кое-чем могу помочь Жан-Марку, – сказал Анри, когда она немного успокоилась, – но это будет нечестно по отношению к тебе.

Она посмотрела на него:

– Если я должна ради него вырвать из груди сердце, скажи – и я не буду колебаться.

На лице Анри появилась мрачная решимость, и на мгновение Антуанетта испугалась, но тут же взяла себя в руки и стала спокойно ждать его приговора.

– Я могу связать тебя с этим домом ради благополучия нашего сына. После своей смерти ты не обретешь долгожданный покой, а будешь оберегать его и, ступив в могилу, будешь жить, как дух, привязанный к земле, пока он не вступит в права наследника.

Она решительно расправила плечи:

– Тебе придется для этого убить меня?

Его взгляд рассеял все ее сомнения, и она протянула ему руки:

– Я согласна и настаиваю, чтобы ты сделал это перед тем, как покинешь дом.

После того как все было завершено, Анри простился с женой и спустился в гавань, скрытую в тумане. Налегая на весла, он почувствовал, что ритуал приобщения Антуанетты к дому отнял у него немало сил.

Впрочем, теперь уже ничего нельзя изменить, и он продолжал углубляться в туман, а свет фонаря на носу его маленькой лодки выхватывал из мглы нечто, с чем ему предстояло столкнуться. Он уже прочитал по рунам, что это был гниющий корпус «Летучего голландца».

Голос Капитана приветствовал его:

– Анри Рене, неужели ты пришел сопровождать меня по горящим морям Ада?

По спине Анри пробежал холодок. Он знал, что его приближение не пройдет незамеченным, но не ожидал, что призрак назовет его имя. Это было дурным предзнаменованием. Тем не менее он встал в лодке и раскинул руки. Вокруг него распространилось розовое сияние; магические лучи плясали вокруг, прорезая туман. Его голос окреп, и он начал произносить слова связывающего заклинания.

– Нет! – раздался крик Капитана из тумана. – Ты не смеешь, Привратник. Будь с нами или умри.

Анри продолжал. Розовый свет обрел мощь, и туман постепенно начал превращаться в дым.

– Свяжи этот корабль и его команду со мной и моим домом. Во дворе моего дома да будет погребено это дьявольское судно и мертвецы, гуляющие по его гниющей палубе.

– На абордаж его, – приказал Капитан. – Доставить его на палубу.

«Голландец» протаранил нос лодки. Анри изо всех сил пытался сохранить равновесие. Туман обволакивал его и, соприкасаясь с телом, закипал. На лице и тыльной стороне ладоней выступили волдыри, но от него все еще шло розовое сияние, как будто он решил уничтожить даже след тумана, скрывавшего корабль.

– Я связываю тебя. Именем богов света, силой моего имени и моего дома, силой Рене, я запечатываю тебя.

Капитан закричал:

– Пойте, мальчики. Заглушите его глупую нескладную болтовню.

Туман запылал, искры, как кометы, проносились над торчащим носом лодки Анри. А огромный разлагающийся труп «Летучего голландца» разворачивался перед ним. Мертвецы ковыляли по скошенной замызганной палубе, их глаза – если они у них были – устремились на Анри. Челюсти клацали, когда они дрожащими, напоминавшими заунывный вой ветра голосами затянули старинную морскую песню:

Эти кости для Дейв Джонса,

Схватить его, мальчики, поймать его, мальчики.

Эти кости для Дейв Джонса.

Тащите его в Ад.

Потом они устремились к нему, перескакивая через борта и с плеском прыгая в воду. Привратник сопротивлялся всеми доступными ему силами магии, возводил барьеры между собой и противниками, как делал уже много раз.