Морок (СИ)

День набирал обороты. Сейчас, казалось бы, идти по тайге, закрываемый от солнца листвой и пихтой, намного предпочтительней, чем топать по редколесью подставляясь под прямые лучи светила. Тем более что в гору.

Решено было сделать аккорд до ельника, чтобы там отдышаться в полной мере под тенью веток. Вдохновлённые идеей скорого привала, ребята шумно со смешками заправились по своим мешкам и рюкзакам, и говорливой пехотой тронулись вверх.

— Ванька, кто обещал быть конём?! Давно бы девушек домчал до привала!

— Ваш слуга покорный, даже на клячу сейчас не потянет…

* * * * * * * * * *

Группа из пяти человек, неторопливо поднималась к означенному месту отдыха, оставляя за собой метры таёжной земли. Солнце было в зените, а попадавшие на пути редкие полуссохшиеся кусты да кривые невысокие деревца не могли служить теневым убежищем, на этой почти лысой горе. Ельник не торопился приближаться, а путники, вытирая капли пота, невольно ускоряли шаги, но отягощённые весом багажа, постепенно замедляли ход. ОСТАВАЛОСЬ НЕМНОГО.

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

ЗА ПРЕДЕЛОМ ОТЧАЯНИЯ

ГЛАВА 1

Лес вступил в права сразу, как только путники разменяли первую пятёрку, выскочивших им навстречу, деревьев, кустистыми кронами уходящих в поднебесье. Хвойные ветки сосен приятельски соседствовали здесь с редким числом дубов и берёз, а в остальном картинка была неотличима от той, что примелькалась им с первых шагов вступления в тайгу. Ничего особенного. Никаких сказочных артефактов, ни даже намёка на возможный эксклюзив. Лес как лес. Так же зелен и так же шумен голосами птиц, кузнечиков. А где же, позвольте спросить, зловещая тишина и преддверие зла? Где необычность, замораживающая кровь суеверным холодом? Морок… Или ещё не вечер?

— Однако скажу… Что-то не тянет на заколдованные места! — Олег был, так же как и Вадим категоричен и буквально только что озвучил его мысли.

— Да уж… — присоединился к комментариям Ваня. — Вот так оно и бывает! Идёшь за сказкой, греешь надежду увидеть жуткое и небывалое, а в итоге… Сплошное разочарование.

— Да будет вам! — рассерженно одёрнула их Люся. — Едва только взошли на эту гору, а уже ждёте чудес в решете. Так не бывает. Правда, ведь, Вадим?!

Зорин неопределённо угукнул, воздерживаясь от полной развёртки впечатлений, но Люсю поддержала Наталья, которая с вечера напитанная авантюрным душком, оставляла за собой право всё-таки на нестандартный вариант приключений.

— Правильно Люська говорит. Прям вам тут разбежались фантомы являть! Бегут и спотыкаются… Насмотрелись ужастиков, наивные как дети…

Они достигли концевой точки высокогорья в шестнадцать минут после полудня. Именно такое время запечатлел взгляд на ручных командирских часах. Миновав пограничье, между залысинами сопки и участившимся древостоем, группа вошла в лесную чащу заведомо с обострённым вниманием и слухом. Настройки эти были безоговорочно у всех, ведь адреналин никуда не исчез… Он определённо стимулировал их, притупляя усталость. Сейчас команда, приспустив рюкзаки, оценочно оглядывала, окруживший их лесок, негромко переговариваясь.

— Что ж… — подвёл черту Зорин. — Полтора часа, или лучше два… Привал, обед, а дальше… Если не случится нечто такое, двигаем по курсу к часовне. Ориентировочно — это к северо-востоку от нас. Всем ясно?!

Это была вторая тень после ельника, что прорежала августовскую жару. Второй привал с перерывом на обед. Времени было избыточно, а потом суетиться в местах неблагополучных не следует по определению. Вадим распорядился вооружиться Климову ракетницей и разводить костёрчик к обеду, покуда он и Олег пошукают недалече от них в поисках живого мясца. Девочки, понятно, отходили под ответственность главного по исполнению.

— Ваньша! — прощальным криком уходящего махнул Олег. — Береги наших красотулек! Гони всех леших к бабаевой матери! Если что, мы рядом! Салютуй из ракетницы!

— Не извольте сомневаться! — Климов авторитетно похлопал по выпирающей из-за пояса рукояти доверенного оружия. — Ноу пассарант — мой боевой клич. Так что… Охотьтесь и не парьтесь…

Олег ещё что-то сказал, но Зорин уж поднимался на покатый выступ, волосившийся густым заплетающимся стлаником. Двигал рукой ещё не ломаный куст, зная, что Головной не отстанет, что пойдёт точно вослед и догонит.

Они не прошли и четверть версты, как хруст сучьев — отчётливый, заставил Зорина затормозить. Он, замерев, поднял руку — знак Олегу притихнуть и напряг слух. С минуту было тихо. Если не считать пение птиц, сучья более не трещали, но было что-то ещё… Словно кто-то обрывал ветки деревьев. Люди? Зверь? Вадим тсыкнул Олегу, чтоб тот замер и до поры не издавал сопящих шуршащих звуков. А сам снова ушёл в слух, пытаясь вычислить направление источника. Наконец неясные обрывки шума, короткие как хлыст маякнули впереди, по правую руку от него. Явный характерный обрыв веток… Прежде чем глаза прильнули к окуляру бинокля, включилось сенсорное мышление. Мысли разложились в привычную цепочку, исходя из багажа опыта. «Рвать здесь нечего… Вернее человеку нечего… Шишки высоко, а обрыв слышен понизу. Дикая яблоня? Вряд ли они здесь есть… Сосны, ели, редкий дуб, берёза… Хвоя, жёлуди?! Тогда точно зверь. Причём тянет зубами. Ветка хлестко возвращается. Сохатый? Марал?!» Он недалеко отступил от истины, когда разглядел, приближённый линзами неспокойный сектор. Серо-пятнистая полоска среди расфокусированной зелени, могла быть ничем иным, как шкурой лесного оленя. Ага… А вот и морда, тянущаяся за очередной порцией жёлудей. Молодые рога, едва пробивший лоб… Морда телёнка, а не матёрого марала. Наверное, и года нет…

Зорин скорректировал фокус, вглядываясь лучше. И всё же… Нет, не марал. Косулька — середнячок. Молодая, но уже отбившаяся от матери. Вот тебе и продовольственная программа на два дня…

Руки потянули ремень, стягивая ружьё.

— Кто? — шепнул Головной. — Люди? Медведь?

— Косуля, — так же отшепнул ему Вадим, и, не повышая голоса, добавил: — Я тихарча обойду её. Коль повезёт, приложу… А ты, Олеж, держи участок здесь. Если сорвётся с выстрела, возможно ломанётся прямо к тебе. Тогда будь готов стрелять навскидку.

— Ага… — заговорщицки шепнул Олег и отчего-то присел, снимая с плеча ружьё. Глаза его приобрели характерный блеск присущий всем охотничьим гончим. Он преклонил правое колено, выставив левую ногу. Ружьё притулил рядом. На вопросительный взгляд ответил:

— Мне так удобнее, Николаич. Твоя «ижевка» отдаёт, аж больно. А так, всё-таки упор.

— Конечно, конечно. Только не шуми до поры. Услышишь выстрел, вскидывай ружьё и слушай, что буду кричать. Крикну «ату», стреляй в то, что появится. Позову по имени, значит всё кончено. Отбой. Идёшь ко мне… Понял?! Ну, всё я пошёл…

Вадим двинулся в пригиб, медленно и скрупулезно опуская шаги, дабы не дай бог, не наступить на ветку. Работа нудная, но без аккуратности тут, ни как. Нюх у оленей тонкий, а слух безукоризненный. Идеальный. Прищёлкнуть языком — это всё равно, что изобразить гром для косуль. Вадим это понимал и двигался предельно тихо.

Он сделал приличный завиток, когда объект в идеале открылся как мишень. Серо-рыжеватый окрас шкурки косули, то и дело смещался, передвигая круп животного от одного места к другому. Животное не чуяло опасности и колченогим приплясом топталось у дерева, покусывая жёлудёвые ветки. Приклад ружья привычно уткнулся в плечо. Пенёк мушки начал торопливо выискивать место соприкосновения картечины на теле косули. Итогово — это нижняя часть брюшины. Пуля при попадании делает свое дело. Разрыв брюшной стенки выпускает кровь и одновременно гасит моторику животного. При хорошем выстреле зверь не успевает испугаться. Секундный шок сменяется агонией и скорой кончиной.

Палец медленно обнял курок. Чувствуя податливость крючка, неспешно, но верно продавил спуск. Уши потряс характерный звуковой эффект, а нос с наслаждением втянул запах пороховых газов. Опорное плечо традиционно получило свой втык, а глаза поспешили обозреть результат. С момента выстрела, картинка поменялась. Сейчас возле дуба никто не приплясывал. Ровно ничего. Бинокль, приблизив ракурс, движения не выявил. Косули не было. О промахе не могло быть и речи. Вспугнутая или подраненная косуля помчится так, что зашумит на версту вперёд. А тут тишина. Скорей всего, результат лежит за ближайшими кустами, агонизируя копытами. Оставалось сходить и убедиться.