За право летать

ой известностью, — любезно пояснил оппонент.

— Это вы про сто тридцать три тринадцать? — робко спросили от двери.

Наполовину спрятавшись за косяк, там стояло худенькое создание пока ещё неопределенного пола, лохматое, глазастое, слегка скуластое, в блестящем шлеме с гребнем, тунике с широченным поясом и высоких шнурованных ботинках. В опущенной руке создание держало короткий тяжелый — действительно тяжелый — меч римского легионера.

— А ты откуда знаешь? — приподнялся с места токарь.

— Ну… все-таки на одной ноде сидим, — ответило создание, немедленно обретая самоуверенность.

— Так ты у сто тридцать третьего?!

— Второй год.

— Точка?..

— Сорок один.

— Так я ж тебя знаю! — радостно завопил токарь. — Я двадцать третий!

— «Спортстер», летящий на крыльях ночи?!

— Дороти не такая девушка?!

— Дороти — не такая девушка, — подтвердило создание.

Общество онемело.

— Здесь посылают на… гкхм, — митек проглотил слово, — а Штирлиц живет этажом выше.

Он единственный врубился в этот обмен явками и паролями. К нему и обратились вопрошающие взгляды гостей.

— Ну, дык… фидошники, епрст, — развел он руками. — Им даже скидки всякие дают.

— Это что, такое тайное общество? — громким шепотом спросила жена директора водочного завода. Митек подумал и уверенно кивнул.

— Ви-та! — прищурилась на создание жена академика, прежде в общий разговор не вступавшая.

— М?

— Ви-та! Здесь взрослое общество…

— Ну что мне там делать, в том лягушатнике?.. — простонал «легионер».

— И правда, пошли перекурим, — обрадовался токарь и стал выбираться из-за стола.

— Пап, а про микрухи я тебе дома все объясню! — выпалило создание и исчезло в направлении кухни. Токарь устремился следом.

Академик почему-то посмотрел на Адама и растерянно пожал плечами. Нужно было выручать человека, и Адам с серьезной миной сказал:

— В принципе вы правы. Вся военная наука сейчас заточена на то, чтобы одерживать победу до того, как начнутся военные действия. Так что логичный следующий шаг — одерживать победу вместо военных действий. Но детали всего этого мы сейчас угадываем примерно с той же точностью, с какой сто лет назад мистер Уэллс угадывал детали лунной экспедиции.

— Это несомненно!..

И общий застольный разговор с облегчением возобновился и потек в обычном русле, а ещё двое нашедших друг друга вскоре отбыли на кухню покурить и продолжить обмен мнениями.

Минут через двадцать к ним присоединились митек с Леночкой и Коля с завлитшей.

— Нет, Зин-Санна, — устало говорил Коля, — не знаю, как там у вас на театре, особенно если с точки зрения Станиславского и вот так вот искоса и с прищуром, а издавать можно любую фигню легко и непринужденно — ничего в предмете не понимая, не веря, не думая — никак, в общем. Взять ту же «Лампаду-пресс» — ну, знаете: «С Иисусом по жизни», «Бог, Любовь и мы с тобой», «Сто самых знаменитых исповедей»…

— И что?

— Я с их главным вот так знаком. — Коля сделал жест, словно небрежно слепил снежок. — Представьте