Варвар. Дилогия

– Прыгай! – прокричал Пул. – Прыгай в нее!

Времени на размышления не оставалось. Оттолкнувшись ногами от берега, Шторр рыбкой метнулся в лодку. Колени ударились о кормовую доску, но ему сейчас было не до боли. Схватив весло, он неистово заколотил им по воде.

– В уключины! Вставь весла в уключины! – кричал с берега гростианин, но возможности сделать это у Шторра не было. Лодку бросало из стороны в сторону, крутило волчком, то нос, то корма стремительно взлетали вверх, вода захлестывала внутрь. Крим метался от одного борта к другому, пытаясь направить свое судно хоть немного в сторону от берега. В один из таких рывков он задел ногой за что-то твердое и только через несколько секунд осознал, что разбил кувшин с водой. Впрочем, огорчиться этому он так и не успел.

Очередная волна взметнула его лодку к небесам и пронеслась дальше, к берегу. Судно камнем рухнуло в образовавшуюся яму, и тут же сверху его накрыл новый вал. Нечеловеческая сила вырвала из рук Крима весло, оторвала землянина от пола и, как мешок, швырнула за борт.

На мгновение Шторр погрузился в воду с головой, но тут же вынырнул. Бешено замолотив руками и ногами, он широко раскрыл рот, попытавшись набрать в легкие побольше воздуха. Не следовало этого делать. Набежавшая волна немедленно накрыла его и потащила ко дну. Крим закашлялся, но все же каким-то чудом ему удалось вырваться из водоворота, и он вновь показался на поверхности. Отплевываясь, он сумел подстроиться под новую волну и выплыл на ее гребень. Волна подхватила его и, словно перышко швырнула, прямо на камень.

Врезавшись спиной и ногами, Крим смог уберечь от удара голову, но вновь ушел под воду. Только теперь он по-настоящему испугался. Он никогда не был хорошим пловцом. На базе землян был бассейн, и к концу жизни там Крим легко преодолевал его туда и обратно – но это в тихой воде, в купальном костюме, в спокойной обстановке…

Шторр понял, что тонет, и его охватила паника. Движения его сделались хаотичны, мысли беспорядочны. Не найдя ничего лучше, он попытался вскарабкаться на скользкий камень, о который ударился несколько секунд назад, но добился только того, что новая волна припечатала его к нему лицом. На мгновение он потерял сознание и, когда пришел в себя – если, конечно, его состояние может быть так охарактеризовано – уже вновь был глубоко под водой. Собрав последние силы, Шторр всем своим существом потянулся к поверхности. Через несколько длинных секунд его голова снова показалась над водой, но это было последнее, на что он оказался способен. В следующий миг силы оставили его. Последним лихорадочным рывком он вскинул руки, и внезапно его ладонь наткнулась на что-то скользкое. Пальцы Крима рефлекторно сжались, и, еще не успев понять, что держит в руках веревку, он почувствовал, что его тянут к берегу.

– Кому суждено быть повешенным – тот не утонет! – проворчал Пул с Гроста, подхватывая бесчувственное тело Шторра за шиворот и выдергивая его, словно пойманную рыбину, из пучины моря.

17

Купание в холодном море не прошло для Крима даром. Всю следующую неделю он провалялся в лихорадке. Его трясло, лоб пылал огнем, взгляд бессмысленно блуждал, он никого не узнавал, ничего не ел, только пил воду, которую приносил ему Пул.

Мастер-кастелян, оказавшийся по совместительству замковым лекарем, три раза в день давал ему ложку какого-то дымящегося вонючего отвара, от одного запаха которого Пулу самому становилось нехорошо. Шторр заглатывал лекарство столь же безропотно, сколь и бессознательно. Почти все остальное время он проводил в забытьи.

К концу недели жар наконец спал, однако Крим по-прежнему отказывался есть. Большую часть дня он лежал на своем тюфяке, бессмысленно уставившись в потолок, на вопросы отвечал через раз и обычно невпопад. Иногда он поднимался на площадку на вершине башни и долго стоял, опершись руками на зубец стены, задумчиво глядя на горизонт.

В один из таких моментов его и застал Пул.

– Если бы я знал, что ты станешь таким кислым, не стал бы вытаскивать тебя из моря, – попытался пошутить гростианин, подойдя сзади и положив руку на плечо друга.

– Наверное, так действительно было бы лучше для всех… – равнодушно проговорил Шторр.

– Ну, что ты вот мелешь? – Пул поспешил ухватиться за то, что едва ли не впервые за последнее время Крим хоть как-то соблаговолил поддержать разговор. – Для кого это еще – для всех?

– В первую очередь – для меня самого… Да и вам проблем меньше.

– Кому это – вам?

– Гильдии. Империи. Кешлянам.

– Я, как ты мог обратить внимание, не кешлянин, – заметил Пул. – Гильдию ты, по-моему, тоже особо не тяготил. А что против тебя имеет Империя?

– Есть кое-какие счеты… – неопределенно произнес Шторр. – Взаимные…

– А не слабо муравью тягаться с мастодонтом?

– То-то и оно, что оказалось слабо…

– Ты часом, не затем на Кеш-Шлим собирался, чтобы Императора пристрелить? – полушутя поинтересовался гростианин.

Крим повернул голову.

– Я что, похож на идиота?

К величайшему удовольствию, Пул уловил в его глазах пусть слабое, но отражение прежнего блеска.

– Впрочем, наверное, похож… Нет, успокойся, твоему драгоценному Императору ничего не грозило. По крайней мере, прямо.

Гростианин хмыкнул.

– Что, грозило косвенно?

– Послушай, что ты до меня докопался? – Крим полностью повернулся к собеседнику, одновременно стряхивая с плеча его руку. – В гробу я видел твоего Императора, понял?! И Гильдию вашу в гробу видел!

– Хорошая примета, говорят: долго жить, значит, будут, – Пул вернул руку на плечо Шторра. – Теперь ты меня послушай. Какое бы сокровище не ждало тебя на Кеш-Шлим – это еще не вся твоя жизнь. Мы еще молоды, у нас все впереди. Даже если нас вышибут из Гильдии…

– Это было не сокровище, – проговорил Крим, сам не заметив, что перебил друга. – Это было… Это должно было быть искупление!.. А я не смог. Опять не смог. Я опять их предал!

– Ты никого не предавал, ясно?! – Пул резко встряхнул Шторра. – И если бы ты потонул в этом море, лучше никому не стало бы! Ты и так сделал все, что мог. Ни один нормальный человек не поплыл бы с острова, как это попытался сделать ты!

– Я слишком долго ждал, – сказал Крим. – Я хотел, как проще… Никто из них не стал бы тянуть время, как я…

– Из кого это еще «из них»?

– Какая теперь разница? Их больше нет.

– Так о чем же тогда разговор?

– Обо мне. Я мог их спасти. Мог и не сделал.

– Слушай, Крим, эти твои загадки мне вот уже где! – Пул провел ладонью по горлу. – Ладно, я тебя понял: тебе плевать на Гильдию, плевать на Императора, плевать на меня. Но и мне плевать на твоих загадочных покойников! А вот на тебя мне не плевать. Потому что, несмотря ни на что, я продолжаю считать тебя своим другом! И я не успокоюсь, пока не приведу тебя в чувство, даже если для этого мне придется еще раз швырнуть тебя в море!

Слова ли Пула оказали должное воздействие, или же просто болезнь окончательно отступила, унося с собой депрессию, но Крим словно бы действительно постепенно возвращался к жизни. Взор его прояснился, спина распрямилась. Он стал посещать трапезную и даже с каким-то остервенением набрасывался на пищу, словно хотел насытиться за все время болезни и еще на много дней вперед.

К удивлению Пула, Крим занялся физическими упражнениями: целыми днями бегал вокруг замка, отжимался, упершись кулаками в шершавые камни пола, подтягивался на руках, зацепившись пальцами за низкие потолочные балки, а когда устраивал в келье бой с тенью, гростианин почитал за благо наблюдать за этим действом не ближе, чем с другой стороны коридора. Металлическую шину с левой руки Шторр снял и выбросил в море. И только иногда, вечерами, он поднимался на башню и грустно смотрел на восток, туда, куда он так и не доплыл. Впрочем, долго Крим наверху не задерживался.

Так прошел месяц.

18

По случаю прибытия в замок Мастера Корпорации трапезная была превращена в Зал капитула. Широкий стол был убран, скамьи расставлены вдоль стен, расцвеченных флагами Гильдии и знаменами ее структур, среди которых Крим узнал и флажок Гимназии. Стрельчатые окна были распахнуты настежь, но света давали мало, и в помощь им были собраны, казалось, все факелы замка.