Последний полёт «Баклана»

– И рухнет банковское дело, – хихикнула императрица. – При выдаче кредита средства поступают на счет должника, и он тут же отдает часть их в налог. Потом, при возврате, то же самое вынужден проделать банк. Биржи пустеют, потому что при каждом переводе средств со счета на счет они тают, и торговля сколь угодно ценными бумагами теряет смысл.

Викторович выглядит озадаченным:

– Что, действительно получаются такие ужасные последствия?

– Намного хуже, – императрица уже явно развеселилась. – Поскольку работников теперь требуется немного, потому что им ведь не нужны лишние «братья», то масса людей будет вынуждена искать заработка в непроизводственном секторе. Махровым цветом расцветут искусства, художественные промыслы завалят все прилавки плетениями и вязаниями, а должность чернорабочего, того же землекопа, станет уважаемой, потому что занять ее станет возможно только после серьезного конкурса.

В общем, я все записала на коммуникатор, дома поиграем в эту вариацию на серьезной сети, может быть, смоделируем что-нибудь. Проверим и на действующих объектах или на какой-нибудь игре. Жалко расставаться, но нам нужно поторапливаться. Долететь до экваториальных нагорий, принять технику с орбиты, полосу приготовить и возвращаться на корабль. Из-за этой сверхновой столько хлопот, что даже поговорить толком некогда.

– Берите свои леталки и ступайте в сараюшку. – Нина стряхивает муку с рук. – Через тропики на этих крылышках вы насквозь пропотеете, и вся банька, получится, напрасной была. Да и чист огорчится, он ведь измучился весь, пока скафандры ваши до зимней свежести вылизал.

Вир и Раомина взвалили на плечи крылатики и, шагнув в дверь сарая, вошли в рубку «Баклана». Первые секунды потратили на то, чтобы освоиться с невесомостью и заложенностью в ушах – сказалась-таки разница давлений между помещением корабля и поверхностью Тыквы. Потом поймали плавающие без привязи свои отстиранные скафандры и варилку – тоже оказавшиеся здесь, причем без участия с их стороны. И, наконец, поздоровались с Жанной, смотрящей на них изумленно.

– Вы теперь всегда будете из крышки закрытого люка выскакивать?

– Нет. Это нас местные сразу до места подбросили, – объяснил Вир. – Елки! Попрощаться забыли.

– Не забыли, а не успели. – Баллистик уже в кресле. – Домой как хочется!

– Давай расчет траектории на переход, – командир тоже устроился на своем месте. – Слушай, у меня от этих порталов в глазах мельтешит. Такая резкая смена обстановки – это просто ужас!

– Расслабься, дружок, они больше не будут. И так милостями осыпали – дальше некуда.

– Ты о чем, Ра? – Виру действительно непонятно.

– Адресок интересный дали в неисследованной части Галактики – это раз. Идейку безумную подкинули – это два. А уж по части баньки и ужина – так это было просто божественно. И вообще, нам, принцессам крови, на голой земле спится плохо, а тут настоящий матрас, под который даже горошину никто не закатил.

У супруги отличное настроение. Искрится весельем и сыплет шуточками. А у Вира сомнения в душе. Неуютно ему от осознания того, что в этом мире есть группа людей, чье могущество просто неодолимо. Ну вот, осерчай они на кого, ведь ничего им противопоставить невозможно. Везде найдут и сделают, что захотят. Интересно, куда они забросили с Тыквы те экспедиции, что им не понравились? Не иначе как в какую-нибудь далекую-далекую галактику, откуда не видать ни одного родного пульсара. В общем, чтобы даже не помышляли о возвращении. В их физическое уничтожение как-то не верится. Викторович и Нина, да и гость, имени которого он так и не узнал, производят впечатление людей изобретательных даже в жестокости. Не запомнилось имя астронома. Хотя это он от обилия впечатлений тормозит. Василий. Точно. Нина его так звала. Нет, ну надо же, до чего эта чехарда его заморочила!

Глава 26

Один из многих

Если не врать самому себе, то нужно честно признаться в том, что при сборах империи в дорогу из обжитых планетных систем на новое место толку от Вира мало. Нет у него ни знаний, ни навыков ни в постройке огромного количества кораблей, ни в управлении ими при перелете от старого места к новому. И работу по перемещению грузов и пассажиров с планет на орбиты без него сделают не менее успешно, чем с ним. Он не навигатор и не организатор. Картофелевод – да, хороший. Ну и по части исследования новых мест – тут он с большинством остальных на равных. А умение пользоваться крылатиком и тыквенный опыт вообще дают ему некоторые преимущества. Так что его место на другом конце линии, там, где идет освоение планеты, которую какой-то разумник наименовал Капустой. Это теперь все ее жители станут капустянами, не иначе.

Раомина остается управлять сборами. В империи теперь сплошняком одни национализированные предприятия, даже средней руки предприниматели выстроились в очередь на отъезд вместе с домочадцами и капиталами, свернув дела и распродав фирмы. Банки с опустевшими счетами и хранилищами тоже переведены в режим обслуживания обращения немногих оставшихся у населения денег, и служащие этих теперь, по существу, расчетных касс получают зарплату из бюджета. А государственный долг империи – то есть количество эмитированных денег, переведенных на счета в иных государственных образованиях, превышает все мыслимые пределы. Но государыня спокойна. Если кто-то попытается их отоварить здесь – она просто продаст все, что угодно, хоть планету, хоть целую планетную систему. Или любой участок поверхности. Да и производственные комплексы по большей части теряют инвестиционную привлекательность в связи с четко известной продолжительностью своего функционирования, весьма небольшой.

Теоретически деньги империи должны стать неликвидными во всех населенных мирах, достаточно финансистам осознать, что все, купленное на них, будет безвозвратно утрачено в течение ближайших десятилетий. Но почему-то этого еще не произошло. То есть денежные воротилы, пока они не перевели свои средства в валюты других государств, какую-то информацию придержали и вряд ли станут торопиться с ее обнародованием. Понятно, что скандал рано или поздно разразится, но его момент к настоящему моменту не настал. Зато настало время постройки небывалого по своим размерам космического транспортного флота.

А сейчас принц-консорт устраивается на четвертом ярусе нар в бывшем ремонтном ангаре авианосца «Рассвет», который вместе с однотипными «Закатом», «Восходом» и «Заходом» превращается в консервную банку, под крышку набитую добровольцами первой волны – волны квартирьеров, – которые направляются на Капусту. Разведка, разметка, закладка поселений – много черной работы и, наверное, опасностей. Планетка-то сейчас в периоде господства рептилий, а они – существа достаточно агрессивные. Ну, так думается.

Лет через десять, когда дочка подрастет и выучится летать, возможно, Раомина отправит ее к отцу. И тогда в новом мире еще будет много опасной работы – освоение такой молодой планеты продлится не одно поколение. В обращении к народу Раомина обрисовала нависшую над империей опасность и план переезда на новое место. Она также вывесила в информационных сетях планы мероприятий, перечни специальностей, необходимых в процессе подготовки к переброске населения и промышленности, объявила о потребности в молодых и сильных парнях и девчатах для работ по подготовке Капусты к приему переселенцев и вообще навела в деле полную прозрачность. После этого даже расписание убытия эмигрантов устроило всех. Позднее, когда пойдут нестыковки и накладки – появятся и недовольные. А пока все приняли волю монархини и затихли, пытаясь определить свое место в новой ситуации.

Вир с детства хотел выбиться в люди. На Емле для этого существовала накатанная дорога, по которой с разной успешностью проследовал, наверное, каждый десятый мужчина. Начиналось все с упорной учебы и приводило в прикладную науку. Фундаментальными вещами занимались немногие люди, и разделение на эти два направления происходило относительно поздно. Как и полагалось, в юношеские годы он крепко налегал на учебники, позднее штудировал периодику по теме и прожигал кислотами и щелочами рукава халатов. Ну а после встречи с императрицей и брака с ней он вдруг оказался в дурацком положении, когда стремиться к достижению чего бы то ни было просто не имело смысла. Научное направление, в котором он трудился, оказалось бесперспективным, а на удовлетворение скромных запросов в материальной области с избытком хватало средств от работы по специальности, доставшейся ему, можно сказать, по наследству.