Земля – Паладос

— Двигай, — сердито приказал Исаак. — Они не просто так приземлились. Не пикник устраивать собрались, за нами побегут.

Опарт повернулся и поспешно зашагал сквозь джунгли. Ветви стегали по лицу, норовя ткнуть в глаз, но на физиономии пирата красовалась самодовольная улыбка, которой не могли видеть ни Исаак, ни его синекожий спутник.

На борту сто девятнадцатого никого не обнаружилось. Только обрезки проводов в рубке, да следы чужого присутствия в арсенале, где не хватало теперь нескольких ружей и пары плазменных пистолетов.

Гер стоял посреди рубки и взирал на разделенный на три части, так и не погашенный экран. Из трех окон горело сейчас только одно — радар. Внешняя камера, судя по всему, вышла из строя, а третья часть экрана была отдана переговорам с его кораблем.

— В трюме чисто, — сообщил один из его людей, входя в рубку. — Ушли, капитан.

— И Опарт с ними. Предатель.

Кучерявый зло сплюнул. На стоящего за плечом Васика глянул исподлобья. Владимреску был спокоен, только глаза полыхали ярко-красным пламенем.

— Ну, знаток корабельных воришек, куда они делись?

— Ушли, — послушно ответил Владимреску. — На юго-восток. Я чувствую.

— Чем? — пошутил стоящий в дверях пират. — Задницей?

Но был удостоен такого взгляда со стороны Гера, что улыбка слетела с лица, как последний осенний лист под натиском ветра. Да и желание не то что шутить, улыбаться пропало.

— Чем бы ты его ни чуял, — резонно заметил Гер, — веди. А ты, — обратился он к застывшему в дверях, — собирай остальных. Выступаем. Только предупреди каждого, что эти твари нужны мне живыми. Если кто-то кроме меня нарушит цельность их шкур, спущу шкуру с провинившегося. Усек?

Пират кивнул и исчез за дверью.

— Идем, Васютка, — кивнул кучерявый стоящему рядом, словно тень, Владимреску. — Чем быстрее мы их нагоним, тем лучше.

Стемнело в мгновение ока. Не было долгих красивых закатов, пропадающих за горизонтом последних лучей и прочей романтической чепухи. Ночь рухнула молниеносно. Но место для привала нашлось удачное. С одной стороны отвесной стеной поднимался вверх горный хребет, вбок от него уходило чернеющее глубиной ущелье. Где-то внизу шумела вода. Опасности оставалось ждать только из джунглей. Спина была защищена, а спиной к джунглям всегда можно посадить пирата.

Хворост для костра собирали уже при свете фонаря. Причем процесс был весьма странным. Сборами занимался Опарт. Антрацит подсвечивал ему фонарем, а Исаак держал пирата на мушке.

Когда разожженный костерок затрепетал робким пламенем, священник-следователь с наслаждением грохнулся спиной к скале.

— Спать будем по очереди, — озвучил он свое решение спуту. — Первым дежурю я, потом разбужу тебя. Утром, как рассветет, подъем и идем дальше.

Антрацит кивнул.

— А я? — поинтересовался Опарт. — Я когда караулю?

— Никогда, — покачал головой Исаак.

Он поднялся на ноги, подошел к пирату, на ходу снимая ремень. Потребовал:

— Руки.

Опарт криво ухмыляясь, вытянул перед собой руки. Исаак шустро перевязал запястья ремнем, затянул покрепче.

— Ты сидишь и не рыпаешься, — объяснил пирату. — Учти, одно лишнее движение, и ты труп, понял?

— Понял, — усмехнулся пират. — Доверие, дамы и господа, ключевое слово нашей сегодняшней встречи.

— Доверяй, но проверяй, — отозвался Исаак, возвращаясь на прежнее место.

Он откинулся назад, усаживаясь поудобнее. Ружье опустилось на колени так, что ствол смотрел в сторону Опарта. Рука священника легла сверху, готовая в любой момент подхватить оружие и нажать на спуск.

Пират демонстративно растянулся на земле, закинул руки за голову и затих. Через какое-то время с той стороны костра донеслось посапывание. Ему вторил лежащий рядом спут.

Спать Антрациту пришлось недолго. Зря он гундел полдороги про среднюю длительность ночи на Семеге. Исаак не был дураком и считать умел неплохо, поэтому быстро сообразил, сколько кому сидеть на часах. Через четыре часа спут был нещадно разбужен.

Вид Антрацит имел заспанный и непонимающий. Впервые увидевший спута в таком состоянии Исаак развеселился. Но стоило только синекожему немного прийти в себя, как в руки ему ткнулось ружье, а выдавший пару напутствий священник-следователь растянулся у костра и захрапел уже через минуту.

Инопланетянин в отличие от священника садиться не стал. Боязнь заснуть подняла на ноги и заставила прохаживаться возле костра. Сборщик информации вслушивался в ночные звуки.

Лес жил своей непостижимой жизнью. Дети цивилизации, хоть человеческой, хоть гуманоидной, не знали, что это такое. Настоящие, живые леса давно вымерли на большинстве планет, их заменили искусственно выращенными подделками. Здесь же этой искусственности не было.

Безусловно, кому-то дикие джунгли могли показаться пугающими, но если не трястись, а постараться вжиться, стать частью всего этого дикого самостоятельно выросшего великолепия, то страхи уйдут. А диковинные, ни на что не похожие шорохи, запахи и мелькающие в темноте тени будут выглядеть не пугающими, а умиротворяющими.

Антрацит поглядел на спящих людей, на полыхающие языки костерка. Дерево почти прогорело, и полыхали теперь только угли.

Спут подбросил веток в жадное пламя и присел у скалы на то место, где недавно сидел Исаак. От костра шло тепло, звуки леса сливались в убаюкивающую ночную серенаду. Синекожий не хотел спать, но глаза закрылись сами собой.

Антрацит проснулся неожиданно. Его разбудил шепот Опарта:

— Синий! Синий, проснись. Проснись же ты, болван!

Спут открыл глаза. Пират смотрел на него немигающим взглядом.

— Ружье, возьми ружье, синий, — прошипел Опарт.

— Зачем? — не понял спут.

Опарт мотнул головой в сторону джунглей. Спут всмотрелся в темноту, откуда доносились чудные, но уже привычные звуки.

— Слышал?

— Что?

— Что, что. Хищники.

— Какие хищники? — опешил Антрацит.

— Такие, которые людей едят.

— Людей? Едят?

— И спутов тоже едят, — добавил пират.

Антрацит вздрогнул.

— Что ты сидишь, синий? Давай, стреляй!

— Куда?

— Слушай, времени нет, стреляй, или мы все помрем.

— Но я не знаю, куда стрелять.

— Тогда развяжи меня, — потребовал Опарт.

— Но…

— Какие «но»?! Либо стреляй, либо дай мне.

Спут посмотрел на священника, но тот мирно сопел. Местные хищники его сейчас волновали меньше всего.

Ему снился Призрак. Синеватый сгусток света плавал от стены к стене огромной пещеры. Вокруг стояли неподвижно фигуры, а назвавшийся Азуру словно выбирал среди этих фигур новую оболочку.

Вот он подплыл к правителю Ксаю, замер, перелетел через пещеру и осветил лицо потрепанного техномага. Возле этого он задержался чуть дольше, потом снова двинулся в путешествие. Из темноты возникали знакомые лица. Опарт, брат Габриель, полицейский с Паладоса, брат Джон, бармен из паладонийской забегаловки.

Исаак вздрогнул. Призрак подлетел к нему и осветил лицо. Захотелось отпрянуть, но тело как будто онемело.

Призрак качнулся, словно головой покачал. Нет, Исаак не нужен ему в качестве носителя, он нужен ему иначе…

Откуда он это знает, пришла в голову мысль.

Призрак метнулся назад. Исаак хотел проследить, в кого он вселится, но тот унесся и пропал так стремительно, что священник не успел ничего понять.

Он вгляделся во тьму, пытаясь вычленить хоть одно лицо, но тьма была настолько густой, что в ней не угадывались даже силуэты. И рыжий следователь проснулся.

Силуэт прорисовался сразу. И лицо у этого прорисовавшегося было весьма и весьма довольным. Уже рассвело, и место стоянки просматривалось отлично. Хотя лучше бы Исааку не видеть того, что здесь происходило.

Опарт сидел по ту сторону потухшего костра. В руках он держал плазменное ружье. Рядом с ним лежали сумки и сваленное в кучу оружие, прихваченное из арсенала космолета номер сто девятнадцать. Спут сидел там, где ночью дежурил Исаак, только все шесть конечностей его были связаны, а рот заткнут яркой тряпкой.