Вердана

Тут она остановилась. Слова «мой предшественник» насторожили ее больше последующих объяснений. Она перелистала дневник сначала. Она разбирала уже не только записи земными знаками, но и текст на потертых страницах.

За изучением дневников ее застал Урсу. Он с тревогой посмотрел на хозяйку, которая с азартом просматривала найденные вчера тетради.

— Куда прикажете подать ваше платье? — вкрадчиво спросил слуга.

— Не знаю, — неожиданно ответила она.

— Пора приступать к церемонии одевания, госпожа. Я пришлю служанку.

— Не сейчас, — фыркнула Вердана. — Позже.

— Скоро вас ждут во дворце.

— Подождут, — был ответ.

Урсу вздрогнул, замер, а потом, нарушив этикет, подошел к Вердане так близко, как не позволяло уложение.

— Госпожа моя, не гневите императора, подумайте.

— Я как раз думаю, а ты мне мешаешь.

Урсу стоял рядом и не знал, что делать. Господин Нинхау требовал начать церемонию, топотал ногами, но сам к племяннице не пошел. Урсу подумал, что если он вернется с тем ответом, что дала хозяйка, то его поколотит нервный хозяин.

— Что ты дергаешься, стой тут и жди, если не хочешь возвращаться. Дядя не придет сюда.

— Вы дозволяете, госпожа? — очень удивился Урсу.

— Сядь где-нибудь и жди.

От удивления Урсу не сообразил, что делает. Он отошел в угол, сел там и уставился на хозяйку. Она терпеть не могла, когда ей мешали работать. Урсу никогда не видел, чем она занималась в мастерской или библиотеке. Лицо хозяйки было столь озабоченное, что Урсу поверил, что сборы во дворец — теперь не самое главное.

Вердана отложила одну тетрадь и взяла другую лежавшую в стороне. Она открыла ее на первой странице и погрузилась в чтение. Урсу не умел читать и совсем не понимал преимущества этого знания. Ему было странно, что чему-нибудь можно научиться по написанным знакам. Все чему он, Урсу, учился в жизни, он учился на практике, не изучая замысловатых значков и не выводя их на листе. Какой в этом смысл? Он смотрел на Вердану и старался понять. Понял же он другое. Госпожа, теперь уж совершенно, была не похожа на ту Вердану, которая была вчера. Ни следов растерянности, ни грозного выражения лица, напротив, лицо ее было спокойным и светлым, она сложила руки в необычно красивом жесте. И сидела она необычно красиво. Урсу потянул из-за пазухи обрывок рукава и рассмотрел ее изображение, созданное Рушалой. Урсу удивился. Мальчишка смог увидеть ту Вердану, которая теперь сидела напротив. Когда? Где? Урсу опять подумал, что Рушала может оказаться ее сыном. Точно сын.

Вдруг Вердана сделал стремительное движение, схватила, лежавшую рядом тетрадь, и запустила в слугу.

— Ау-ау! — завопил Урсу, потирая то место, куда угодил угол тетради.

— Ах, ты старый развратник! Ты думаешь, что он мой сын? Я могла завести ребенка без мужа? Я терпеть не могу детского визга!

Урсу приготовился быть битым, но, услышав раскатистый смех Верданы, опешил совершенно. Вердана встала на ноги, потянулась с удовольствием.

— Старый ты болван, быть бы тебе битым, верно думаешь, но так и быть, прощаю. Я нашла то, что хотела. Неси платье, я буду одеваться.

— Так вы пойдете во дворец?

— Пойду.

Урсу поспешил удалиться. Через какое-то время за дверью послышался шум шагов и пять слуг во главе с Урсу внесли в комнату платье-подарок императора.

Вердана издала стон, словно ее ранили.

— Нет! Только не это! Уберите!

— Госпожа, в доме нет более приличествующей случаю одежды. Все ваши прежние наряды вышли из моды.

— Да провались она под землю, ваша мода! Это я не надену! Тащите его обратно!

Она сделала угрожающий жест и процессия обратилась в бегство.

— Нет, — сказала она сама себе. — Сейчас начнутся причитания дяди. Неизвестно что хуже, его визг или эта тряпка.

— Дана! Дана!

Дядя верещал где-то по пути в ее комнату.

Господин Нинхау не смог добраться до покоев племянницы. Грохот с силой открытой двери заставил его замереть, и Вердана с мечом в руке вылетела на него во всей своей ярости.

— Пискнешь еще хоть слово, насажу на лезвие по самую рукоятку, пискля пустынная! — орала она. — Уймись!

Пискля пустынная — это был местный зверек, наподобие грызуна, очень маленький, но вредный, к тому же обладавший протяжным, режущим слух голоском. Полчища этих писклей совершали набеги на поля крестьян, где-то раз в год. Стайку несущихся на кормежку зверьков было слышно еще издали. Вредителей стремились уничтожить по пути к полям. Их истребляли в большом множестве, но избавиться от них не было никакой возможности. Глупые зверьки не понимали, что именно выдает их намерения, и с тем же визгом рвались к полям, чуя созревший урожай.

Сравнить господина Нинхау с этим существом было равносильно смертельному оскорблению, так ругались торговцы на местном базаре, имея в виду своих детишек.

Бедный господин Нинхау оцепенел с пяти шагах от двери. Не угроза испугала его, то был вовсе не испуг, именно сравнение его с этой самой писклей заставило дядю застыть на месте и впасть в отчаяние. Господин Нинхау вырабатывал свой дивный, по его мнению, утонченный голос, с юности, чтобы быть приятным в общении.

Он никак не мог осмыслить ее слова, в его голове, ну ни как, умещалось выслушанное только что порицание.

Вердана проследовала мимо него в зал, где слуги пытались пристроить платье обратно на почетное место.

— Погодите!

Стало пусто, и только топот сбежавших слуг нарушал тишину.

— Я его надену. Непременно надену.

Схватив наряд, она начала отрывать самые яркие и не гармонирующие с фоном куски, лоскутья летели в разные стороны. За лоскутьями последовали нелепые и узкие для ее рук рукава, потом слишком длинный подол.

— Урсу! — позвала она. — Зови! Кого там. Я буду одеваться!

К изумлению всех, кто участвовал в надевании императорского подарка на Вердану, а так же наблюдавшие тайком слуги были введены в недоумение. Вердана потребовала надеть этот наряд поверх ее одежды. По завершении ритуала одевания господин Нинхау почти лишился чувств, а старый Урсу с облегчением выдохнул и кивнул. Он жестом приказал удалиться всем слугам, они остались втроем. У него было немного времени, чтобы полюбоваться на госпожу. Урсу не разбирался в моде, но ему было приятно смотреть на статную, высокую хозяйку. К стати сказать, Урсу согласился с тем, что те куски ткани, которые она оторвала были совсем лишними. Вердана оставила цвета своего клана, пару синих лоскутьев на плечах, а рукава ее оранжевой рубахи от нижнего одеяния очень уместно смотрелись в замен оторванных.

Она скосилась на Урсу, он откровенно выдал свое впечатление.

— Нравиться? — серьезно спросила она. Слуга кивнул. — Иди за мной. До того, как уйду, хочу дать тебе поручения.

Вердана сделала шаг, наступила на подол, зарычала, рванула еще кусок, так чтобы ничто не мешало ходьбе, швырнула его в сторону и потом стремительно удалилась в сопровождении Урсу.

Господин Нинхау вздрогнул, ожил и кинулся на пол, распластавшись на остатках платья племянницы.

— Сумасшедшая! — прошептал он. — Варвар! Чудовище! Дикость! Безумная, совсем безумная! Горе мне! Горе нам всем! И это наша будущая императрица!

В отчаянии господин Нинхау стал собирать цветные лоскутики, когда все кусочки не поместились в его руках, он все бросил и стал выбирать самые яркие. Постепенно он увлекся лоскутками, рассматривал самые яркие, забыл о своем горе и грядущем позоре для рода, решив приспособить что-нибудь из обрывков для своего наряда. Он запихал несколько понравившихся за пазуху, а два тут же приспособил к своему парадному платью. Остатки, нужно сказать немногие он побросал обратно в сундук, закрыл крышку и засуетился, опасаясь опоздать во дворец.

Пока дядя «совершенствовал» свой наряд Вердана успела отвести Урсу в свою комнату, всучить ему обратно дневники со словами:

— Спрячь на место. Запри в той комнате. К вечеру отправь всех слуг их дому, полагаю, они готовы убраться отсюда из-за меня. Пусть никого не будет. Потом принеси в библиотеку все веши моей прародительницы, если не сможешь их расставить, как мы ставили, пусть будут на столе. Урсу, если я не вернусь завтра к вечеру, ты должен уничтожить записи и эти предметы.