Третий берег Стикса (трилогия) (СИ)

— Это зависит от того, что я смогу ей предложить, — откровенно торжествуя, заявила Мартышка.

— Да, в этом вы правы, — признал Волков.

Их перепалка доносилась до смертельно уставшей мисс Уокер глухо, как сквозь слой ваты. В ушах звенело, красноватый, склонившийся к воде месяц двоился в глазах. Машинально последовав за своим капитаном, когда все направились вниз, Ирис была вынуждена на лестнице опереться на его руку. Возвращение в памяти не задержалось, остались только ступеньки, ступеньки, качающиеся круглые светильники коридора, ромашковый потолок и… больше ничего. Тьма забвения.

Глава шестнадцатая

Пробудившись от судороги в затёкшей руке, мисс Уокер с минуту лежала, разглядывая ромашковый потолок своей спальни, и потирала кисть, чтобы перестало колоть пальцы. Память о пережитых треволнениях возвращалась неохотно, и совсем не получалось припомнить, каким чудом оказалась в собственной постели, почему улеглась не раздевшись и куда подевались все они…

— Арина! — позвала она привычно.

— Я здесь, моя девочка.

— Где все?

— О ком ты?

«Да, она же никого из них не знает! — сообразила понятливая мисс Уокер. — Но кто-то ведь…»

— Но кто-то ведь притащил меня сюда вчера! — проговорила она убеждённо.

— Ты о Саше? Он был здесь сегодня под утро. Принёс тебя, крепко спящую, и уложил в постель.

Ирис пробормотала, краснея:

— Какое свинство! И даже не разбудил, — потом спохватилась и добавила, — чтобы сказать «спокойной ночи».

— Он сказал, ты просто не слышала. Спала очень крепко. Мы даже поболтали с Сашей немножко, он интересный собеседник. Жаль, времени у него не было, сказал, что должен идти.

«Сашка-деревяшка… Всегда у него нет времени», — огорчилась Ирис, с немалым сожалением вспоминая морскую прогулку вдоль берега атолла с трудным названием. Потом ей пришло в голову, что недурно бы воспользоваться случаем и расспросить Арину, как всё же на коралловых островах рождаются дети и правда ли, что это так просто? Расспрашивая хорошо знакомую с местными обычаями электронную камеристку, она не подозревала, что разговор выйдет таким долгим и так поразит воображение. Часа через полтора после пробуждения ошеломлённая девушка только и могла говорить «О-о!» и «Ох-х!», глядя расширенными глазами в потолок и пытаясь собрать разбегающиеся мысли: «Носить его в себе? Целых… сколько она сказала? Двести восемьдесят дней?! И он там живёт, шевелится… Как странно! Точно ты для него — бабл…»

— Точно я для него — бабл… — пробормотала Ирис, ощупывая живот и пытаясь представить, как он растёт, становится похожим на шар.

— И не только бабл, — заметила Арина. — Бабл — пустая оболочка. Ты для него воздух, вода и пища, бабл, Планетарная Машина… В общем, всё. До родов, конечно.

«Ну да, ещё же роды… Не понимаю, зачем это нужно, чтоб было больно. И ему тоже трудно, наверное, вылезти, раз Арина говорит, что это помогают сделать. Но откуда же Арине знать? Ведь не на коралловых островах она рожала… Да о чём же я вообще? Она же машина, что она может об этом знать?»

— Что же ты, Ариночка, — с иронией спросила мисс Уокер, обнимая руками свой виртуально вздувшийся живот, — можешь об этом знать? Ты ведь не рожала, наверное, а даже если и рожала, то не на коралловых ведь островах!

— Ты права, конечно. И всё же я знаю кое-что, потому что прабабушка твоя рожала и очень подробно всё это описывала в своём дневнике. Это позже появились всякие концепторы, инкубаторы и прочая аппаратура. Твоя мама, например, ничего о родах не знает, это уж точно. Может быть, поэтому она и допустила, чтобы твоим воспитанием занималась я.

— Не говори о маме плохо, ты ведь не знаешь… — начала Ирис оправдательную речь, но мысли помимо её воли свернули в другом направлении, а виновата в этом была исключительно Арина: «Болтушка. Чего ей вздумалось вспоминать о концепторах? Это же надо такое придумать, чтобы зачатие происходило так… Так… Слов нет, как это странно! Не может быть, чтобы Саша хотел…»

Мысли, и без того перепутанные, сплелись в невообразимо тугой клубок; поймать за хвост и приструнить ту, не дающую покоя мыслишку, не получалось, она нахально высовывалась неожиданно, маскируясь под что-нибудь безобидное, подмигивала случайной ассоциацией и тут же пряталась, негодная. Ирис раскраснелась, как поми… «Как эти, красные, назывались? Помидоры, вот как. Но Саша тогда говорил почему-то, что у них, на Марсе, с рождением детей не так просто, как на Табитеуэа. Интересно, что он имел в виду? Не спрашивать же напрямик, раз так у них странно всё это делается». Ирис ощутила, что отступивший ненадолго румянец возвращается снова, и обозлилась на себя. «Ну, хватит! — прикрикнула она на распоясавшиеся мысли. — Брысь, нелепые!» Однако пришлось ей подняться с кровати и встряхнуть головой, чтобы вытрясти оттуда образ семечек в яблоке и мысли о сверкающем шарике бабла в грузовом отсеке «Улисса». О самом «Улиссе» по здравом размышлении Ирис тоже постановила не думать хотя бы некоторое время, пока воображение не примется за какую-нибудь более безобидную пищу.

— В чём пойти? — спросила она вслух. — Комбинезон надоел, а уж пояс…

— Саша просил передать тебе, что без пояса выходить пока что нельзя.

— Жаль, — огорчилась Ирис, закрывая шкаф с платьями. — Но уж ботинки я точно ни за что не надену.

Поразмыслив, она решила, что ничем не рискует, если наденет туфли. Только не те, прозрачные, а другие — низкие, закрытые. Выглядит глупо — комбинезон и туфли, но что поделаешь, имидж превыше всего. Прыгать босиком по крыше — куда ни шло, но являться в таком виде на конференцию — верх неприличия. Мартышка ведь собиралась конференцию устроить?

— Саша не говорил, когда начнётся конференция? — деловито осведомилась Ирис, вертясь перед зеркалом.

— Она давно началась.

— Почему же ты меня не разбудила? — возмутилась девушка, неохотно отрывая взгляд от собственного отражения.

— Саша не велел. Сказал, пусть спит, пока сама не проснётся.

— Сашка-дурашка, — проворчала мисс Уокер, поспешно направляясь к выходу.

— Это некрасиво, Иронька… — успела она услышать вслед, но особого внимания не обратила. Лезут с нравоучениями не вовремя.

Целеустремлённости не хватило надолго, уже в кольцевом коридоре каблучки мисс Уокер вместо рыси стали отстукивать шаг, всё более расслабленный и неуверенный, а мысли снова потеряли строй: «Но Микл… Так нехорошо получилось, я даже не знаю, жив ли он. Пусть бесчувственный и толстокожий, но… С ним было бы по-другому, привычно. И отец вот никак поладить с Сашей не может. И вообще, всё это выглядит как предательство…»

— Я попросту бросила его, с глаз долой, из сердца вон! — заявила Ирис во всеуслышание.

— Кого? — спросила Барбара, в которую и угодил вопрос. Очнувшись, Ирис обнаружила, что ноги помимо воли принесли её в Синий бар. Занятая чёрт знает чем голова этому не воспротивилась и позволила своей хозяйке сесть за столик и дождаться, пока Барбара подойдёт принимать заказ.

— Завтрак? — прервала недолгое молчание хозяйка бара, поняв, что первый вопрос останется без ответа.

— Есть не смогу, — пожаловалась расстроенная неприятными размышлениями девушка.

— Кофе? — предложила опытная барменша.

— Д-да, но… — неуверенно проговорила Ирис, припомнив, что куда-то собиралась идти. Однако пани Левицкой уже не было рядом. Вернулась она моментально, прихватив ещё одну чашку кофе — для себя.

— И я с тобой, если не возражаешь, — проговорила она, усаживаясь против мисс Уокер, которая воззрилась на возникшую перед ней чашку укоризненно, словно пыталась смутить напиток взглядом.

— Не можешь выбрать? Боишься? — спросила Барбара, сделав маленький, но очень приятный, если судить по выражению её лица, глоток. — Не доверяешь себе?

— Не во мне дело! — горячо возразила Ирис. Она выпила кофе одним глотком, не ощутив ни температуры, ни вкуса. — То есть, конечно, во мне тоже… Это так гнусно по отношению к Миклу, такое подлое предательство!