Хозяйка огня (СИ)

- Вставай. Да вставай же ты!

Катрин в респираторе пыталась поднять меня. Она сняла мне маску, протёрла лицо влажной тряпкой, но я никак не мог прийти в себя. Голова кружилась и болела. Я надышался гари, раскашлялся. Глаза слезились и болели, но через пять минут, подышав через её респиратор, я поднялся на ноги.

- Я так рад, что ты пришла.

- Рассел, что происходит. Зачем ты пришёл?

- А ты разве не видишь? – я махнул рукой вокруг, намекая на пожар.

- ГСБ разберётся. Всё будет хорошо. Нужно просто подождать и не выходить наружу. Видишь, к чему это приводит. Ты едва держишься на ногах.

- Нет, ты не понимаешь. Я живу с ними. Одного уже, наверное, убили, а второй пошёл с отрядом на прорыв.

- О чём это ты?

- Там внизу, началась война, - я схватил её за плечи, так приятно делать это по-настоящему. - Нижний мир восстал. Я был там несколько лет назад. Они отчаянные, живут на грани. Удивительно, что они ждали так долго.

- Да, что ты такое говоришь?

Катрин не верила, но я уговорил её пойти со мной на старую станцию монорельса, куда уже давно не ходили поезда. Я оставил подругу там, показал техническую подсобку, где она укрылась, а сам вернулся в город, чтобы предупредить родителей и друзей.

К сожалению, пожар уже подобрался вплотную к периметру. Дышать можно было только через маску. Все люди были мобилизованы на тушение. Но что-то происходило там внизу, оттуда слышались крики, брань, звуки рукопашной битвы и одиночные выстрелы. Я уже и не помнил, когда в последний раз слышал их, но не мог спутать не с чем другим. Откуда же у них взялось огнестрельное оружие? Толпа разгневанных людей прорвала периметр и отобрала шокеры у охранников, продвинулась вглубь верхнего городка, круша на пути всё, что попадётся. Им никто больше не оказывал сопротивление, это не было заложено в ходе генной выборки для инженеров и учёных. Поэтому они быстро продвигались, врывались в квартиры и комнаты, выталкивали наружу людей, били их, запугивали, угрожали жизни, но не убивали.

Я незаметно пробирался к жилищу родителей, прятался за углами, продвигался узкими служебными тоннелями, но когда пришёл к месту то заметил в старом доме двоих незваных гостей. Они рылись в стенках-шкафах, искали хорошие вещи, тут же снимали тряпьё и переодевались, перетряхивали ящики, оставляя за собой чудовищный кавардак. Тревога сменилась успокоением, когда я не увидел родителей и решил, что они поступили мудро и ушли в безопасное место. Но вернуться обратным путём к Катрин у меня не получилось. На выходе из узкого тоннеля я наткнулся на группу мародёров. Они тащили ценное оборудование из лаборатории с этажа выше. Сердце судорожно застучало в груди, к ногам прильнула кровь. Первые секунды никто не знал, что делать, я воспользовался этим и кинулся на мужчину с кривой трубой в качестве дубины. Заросший он источал невыносимую вонь, но я оттолкнул его, чтобы пробежать дальше. Мне удалось и четверо тощих, но озверевших мужика бросились вдогонку. Они преследовали меня по большому тоннелю, через центральный зал. По пути я насобирал ещё больше преследователей, в итоге, через пять минут погони кто-то подставил подножку. Меня тут же схватили и оглушили шокером.

Очнулся я уже в запертой комнате, куда согнали других людей из богатого района. В голове стучал пульс, бок переодически горел, я запустил руку под куртку и нащупал сильный ожог. В глазах по-прежнему двоилось, но я смог разобрать знакомого охранника. Виктор лежал на кушетке с перевязанным животом, весь в крови и прерывисто дышал. Ему было больно, это читалось по лицу. Я поднялся, подошёл к нему, встал на колени и спросил:

- Как вы? Что случилось?

- А это ты, парень, - узнав меня, прохрипел охранник. – Выходит ты был прав, и я зря проучил тебя.

- Как мисс Поланд?

- Она не могла смириться. Я пытался защитить её, но их было слишком много.

- Неужели она?

- Да, парень. Её уже нет с нами. Хорошо, что Катрин сбежала с тобой. Кстати, где она?

- Всё хорошо. Она в безопасном месте. Я увёз её подальше от верхнего города.

- Молодец. А я сомневался в тебе, - Виктор сильно раскашлялся.

- Почему вам не дали лекарства? Раны серьёзные!?

- Всё забрали эти «выродки». Знаешь, среди них есть калеки. Так вот они злее всех. Хватают всё, что отдалённо напоминает еду или медикаменты. Зачем-то раскурочили зарядный агрегат.

- Не нужно его беспокоить, - спящая женщина в белом униформе медика, что прильнула к стенке, вдруг вмешалась. – Пусть отдыхает. Ему нельзя сейчас разговаривать.

- Да, конечно. Всё будет хорошо, Виктор. Вы поправитесь.

Но Виктор не поправился и умер раньше, чем нас выпустили из комнаты. А когда я вышел, то не узнал верхний город. Пожар потушили, но большая часть периметра лежала в горелых руинах. Всё, что было создано тяжёлым трудом, всё погибло в огне. Освобождённые раньше инженеры и техники уже наладили некоторые системы, вернули подачу и очистку воздуха, разгребли завалы. Нас собрали перед зданием правительства. На ступеньки вышел коренастый молодой человек в сопровождении двух крепких приятелей и обратился к нам:

- Сегодня у вас есть выбор, господа. Присоединиться к нам и строить новое равноправное общество, либо разделить судьбу гордых и отправиться в нижний мир и жить так, как жили мы. По секрету скажу, что там нет ничего хорошего. Но мы здесь не устраиваем суда. Вы вправе не работать с теми, кто заставил вас потесниться в этом лучшем уголке нашего общего ковчега. Решайте здесь и сейчас, либо вы с нами, либо сами по себе. Но каждому, кто примет мою сторону будет предоставлен равный доступ к имеющимся ресурсам и технологиям. Соглашайтесь или уходите, но знайте, что за нами будущее.

- Как твоё имя, сынок? – спросил кто-то впереди.

- Джордж.

- Мы согласны, Джордж.

И все согласились, и я с ними - мне пришлось, иначе бы я никогда не увидел Катрин снова. Тогда я ещё не знал, что мама погибла, надышавшись дыма. Система очистки воздуха неправильно функционировала в квартире. Она наглухо заперлась в ней, и не поняла, что дышит угарным газом. Возможно, горе не позволило бы мне тогда присоединиться к самопровозглашённому лидеру. Отец же не смирился с потерей и, вместе с немногими, первым ушёл за периметр спасать то, до чего огонь пока не добрался. Преданный работе он нашёл в ней успокоение. Я часто приходил к нему, приносил еду, это разрешали новые власти и в какой-то мере нижний мир стал жить лучше. Не всем хватило места в верхнем городе, многие восставшие вернулись на пепелища. Отец помогал строить жильё. За это он стал своим среди чужих и так произошло везде, со всеми. Уже не было деления на верхний и нижний город. Через десятилетие мы зажили одной системой, одним государством, одним организмом.

Эта революция стоила нам многих жизней, но в основном из-за пожара. Убитых было сорок три человека, большинство из нижнего мира. Катрин так и не смирилась с потерей матери и поселилась где-то на самом дне расщелины, ей некуда было возвращаться. Её просторную квартиру поделили между собой две семьи. В богатом районе каждый лишился жилья. Я же был не настолько привычен к удобствам и продолжил в сущности тот же образ жизни, только теперь соседи у меня стали куда разговорчивее.

Я так и продолжил чинить старые вагоны, восстанавливать и прокладывать новые пути монорельса. Город при новом правительстве заметно увеличился в размерах. Шахты для добычи минералов теперь строились из расчёта на расширение. Так постепенно все люди покинули расщелину и заселили новые тоннели на севере. А через двадцать три года я мог с уверенность сказать, что заявления Джорджа воплотились в жизнь. К, сожалению, он и его люди вскоре умерли из-за нехватки продовольствия. Оранжереи и поля почти полностью уничтожил пожар, и восстановить необходимый уровень производства не получилось из-за нехватки оборудования. Немодифицированные люди голодали. Мы пытались помочь, но лишь оттянули неизбежное. Чтобы спасти своих детей, Джордж издал приказ, по которому каждому ребёнку, если это было возможно, изменили генотип. Дети до семи лет получили сорокапроцентное замещение продуктов питаний. Это продлило их жизни до двадцати пяти или тридцати лет в лучшем случае. Дети в утробах матери и новорождённые до года подверглись большим изменениям. Сиротами они прожили долгую жизнь, так как нуждались лишь в некоторых быстро культивируемых культурах. Процесс с перепроизводством затянулся, но так или иначе каждый житель через пятьдесят лет уже получал энергию напрямую, как это делал я с самого рождения. Мне жаль тех, что категорически отказались. Их семьи умерли в борьбе между собой за остатки на складах ещё в первый год.