Кукла (СИ)

Был ли у нас выбор? Не думаю.

Ингирит высказалась предельно ясно, да и охотница вела себя слишком напористо и целенаправленно подталкивала нас в нужном ей направлении, что выглядело бы странно для человека еще вчера вроде как просто предложившего помощь в пути, и нормально при сложившемся раскладе. Игры закончились. Она, как и мы, понимала, больше нет смысла притворяться. Даже если вчерашнее нападение о-шаков временно сблизило нас, теперь, когда до встречи оставалось не более двух-трех часов, каждый должен определиться, на чьей он стороне.

Я слышала, как шумно выдохнул рядом Гай. И даже почти все время молчавшая Марта, не сдержалась, что лично я расценила как добрый знак ее возвращения в норму:

— Хотите сказать, мы полезем наверх по этому? Вы че, совсем рехнулись?

— Другого пути нет, — спокойно отсекла Бат. — Надеюсь, никто не боится высоты?

Она обвела нас холодным взглядом.

Все промолчали. Бат хмыкнула и подошла к Донату. Они негромко заговорили о чем-то. Члены экипажа Астры сдвинулись друг к другу, посматривая то на лестницу, то на лица товарищей:

— Это рискованно, ­— выдавил Гай. — Хотите сказать, Велимир не знал, куда собирается приземляться? Откуда у него такие координаты? Зачем так рисковать командой? Мне одному все это кажется странным?

— Нет. Но искать причины, не имея фактов, сейчас бессмысленно, — прервал его Бус негромким шепотом, — мы ничего не решим, устраивая падучую перед Бат . Надо доверять капитану. Ежу понятно, Ингирит чего-то намудрила. Нам неизвестно, о чем она говорила с Велимиром. Я не слышал их разговора, и мы понятия не имеем, что происходит на орбите и вообще, что происходит. А наша задача, Гай, выжить вопреки прогнозам.

— И унести отсюда на хрен ноги, — добавила Марта. Я покосилась на нее, но она по-прежнему полностью меня игнорировала.

— Я не думаю, что нас так запросто отпустят, — Марат говорил тихо, но все, наконец, почувствовали его прежнюю манеру общения:

— Есть я и Табат — куклы, а это никуда не исчезнет. Мы стали частью какой-то истории, у капитана по-прежнему долги и существование «Астры» остается под угрозой. Простым побегом финансовых проблем не решить.

Марта нервно дернула плечом:

— А что ты предлагаешь? Самим стать жертвенными козлами или лучше подороже продать Табат? Тебе мало того, во что эти суки уже тебя превратили?

— Зато я жив! — Грубо возразил Марат, — и подумай хоть раз о других. Табат член экипажа, а не вещь.

Марта отпрянула и угрюмо поджала губы:

— Пошел ты! Я хочу управлять своей жизнью, что в этом такого ненормального? Мы в информационном вакууме, настоящей жопе, Марат! Никто не знает, что нас ждет там, на крыше. Предлагаешь послушно выполнять все приказанное? Почему это?

Бус сощурившись, выслушал ее тираду. Потом опустил ладонь на плечо Марте и сжал:

— Умолкни, — отчетливо и тихо произнес он. — Нам пришлось много чего похлебать по жизни, Марта, и не это стало причиной недоверия и разлада, хотя тяжелые времена бывали и раньше. Предательство и смерть, вот что заставило нас засомневаться. Но я по-прежнему верю человеку, который больше десяти лет был моим командиром и верным товарищем. Некоторые ценности нельзя измерить кошельком, обстоятельствами, рациональными доводами или страхом. Я знаю, моментами судьба жестко испытывает нас на прочность, силу духа, порядочность. Мы разные, бывает и ломаемся, иногда трусим, порой, ведем себя неправильно, но я никогда не назову конченным ублюдком никого из вас. Я верю, что у капитана есть какой-то план и постараюсь подыграть, если он подаст сигнал. И знаю, Велимир никогда не бросит нас, лично не убедившись в смерти каждого. Значит, ему также предъявлен ультиматум, заставляющий действовать в определенных границах.

Марта насупилась и опустила голову. Я не винила ее. В конце концов, она имела полное право ненавидеть меня, как причину смерти брата. Но если ее поведение поставит под угрозу жизни всех остальных, не думаю, что опять буду искать оправдание ее поступкам.

— Вы готовы? — Прервала наш диалог Бат.

Бус кивнул и охотница продолжила:

— Отлично. Донат первый, за ним Марта, потом Гай, Табат, Марат, я и Бус. Вперед!

Донат подмигнул Марте и шагнул на ступеньку. Затем, в предложенном Бат порядке, соблюдая дистанцию в пять шагов, мы начали подниматься следом. Первые десять пролетов преодолели легко. Иногда лестница угрожающе поскрипывала, а потом снова не было слышно ничего кроме учащенного дыхания людей и свиста ветра.

Я остановилась лишь на секунду. Не усталость, а скорее любопытство подтолкнули меня к тому, чтобы нарушить строгие инструкции Бат и оглядеться с уже внушительной высоты. Я увидела необъятность пространства окружающего нас, услышала шуршание мелких камней и песка на ступенях, тихий звук скрежета, едва уловимый ухом, тяжелое дыхание Гая, почувствовала, как воздух обдувает лицо. И, вдруг, чувство невыносимой тяжести и беспомощности охватило меня, заставляя прижиматься к стене и цепляться за нее ногтями. Внутренняя борьба стремительно нарастала, сердце билось гулко и часто, а мысленный приказ сделать шаг, превращался в мучительную борьбу с собой, в сверхусилие, граничащее с панической уверенностью, что ты просто не в силах ничего изменить. Тело охватила противная, липкая слабость, ноги задрожали, руки занемели. Я замерла на месте, а потом начала медленно сползать, опускаясь на колени, вжимаясь в ступени, хватаясь пальцами за металлические пластины, и изо всех сил борясь с желанием закрыть глаза и гадким, тошнотворным ощущением победы инстинкта над разумом. Тело не слушалось, поступало нелогичным и непонятным образом, противоречащим моей природе, и чем больше я пыталась вернуть контроль над ним, тем быстрее «нечто» подавляло волю. Хотелось одного, замереть и не шевелиться.

— Что у тебя? — Услышала я окрик Бат.

— Не знаю, — голос прямо над головой.

— Что с тобой, Табат? ­

Для того чтобы поднять голову понадобилось немалое усилие:

— У нее паника, — Голос Бат раздался совсем рядом.

Она приказала Марату:

— Поднимайся.

— Мы не можем ее здесь оставить.

— Никто и не собирается, — раздраженно ответила охотница. Как ни странно, ее слова вернули мне самообладание ровно настолько, чтобы я смогла встретиться с ней взглядом:

— Ты боишься высоты? — спросила Бат, нагнувшись. Она смотрела с очень странным выражением лица:

— Не знаю.

— Такое раньше бывало?

— Нет.

— А ты когда-нибудь падала, с крыши, например?

Я закрыла глаза. Визжащий звук ветра, шорох, скрипы… страх. Концентрированный страх, который люди обычно называют ужасом. Так вот в чем дело. Соврать просто, но в эту минуту способность лгать атрофировалась, так же как и возможность управлять собственным телом:

— Сны. В них я срывалась с крыши дома.

— Черт! — Вырвалось у Бат, — черт тебя дери, кукла! Почему ты молчала?

Я снова открыла глаза. Напугать меня сильнее, чем сейчас, было уже невозможно. В расширившихся зрачках охотницы, устремленных на меня, плескались ярость и боль:

— Так ты мой клон?

— Нет. Не совсем.

Каждое слово и каждая осмысленная фраза давались мне с большим трудом. Видимо, до охотницы это наконец-то дошло.

— Слушай, — горячо зашептала она, — ты все расскажешь мне, когда мы доберемся, поняла? — И тут же спокойным, резким голосом:

— Так, Табат, медленно вставай, опираясь на стену. Я буду все время крепко держать тебя за руку.

— Не могу.

— Можешь. Просто смотри на меня и только на меня, поняла?

Я почувствовала, как горячая, сухая ладонь сжимает пальцы:

— Мы будем двигаться медленнее остальных, — обратилась Бат к Бусу. — Поднимайтесь сами, но не слишком резво, и обязательно соблюдайте дистанцию. Пролетов за шесть до крыши идите особенно осторожно, там балки начинали гнить. Ждите на крыше.

— Думаю, здесь от меня больше толку, и я мог бы…

Охотница резко, даже грубо оборвала его:

— Нет, помощник капитана. Вы не сможете помочь. Я боялась высоты несколько лет, после того, как однажды сорвалась с крыши здания. Пока Табат не переборет панику, она не сумеет двинуться с места.