Кукла (СИ)

— Таб, — тихонько произнес Марат, придвигаясь ближе, — во что мы вляпались?

— Не уверена в своих догадках. Как ты?

— Ну, совру, если скажу, что в порядке, — мрачно ответил он. — Я слушал объяснения Баала, но некоторые моменты не укладываются в голове. Странное такое чувство, словно я раздвоился, знаешь ли, мелкая. С одной стороны, это все тот же «Я» с теми же чувствами и прошлым, а с другой какой-то другой «Я». В голове чужие мысли, плюс куча информации, которой раньше там не было. Откуда оно повылазило, фиг его знает, да и тело это, какое-то чужое пока. У тебя все так же было?

Я молча покачала головой:

— Не хочешь говорить? — Лицо Марата выглядело совершенно равнодушным, гладким и спокойным. Ни мимических морщинок, ни движения бровей или скул. Даже голос звучал ровно и только глаза лихорадочно блестели.

Так я сделала очередное открытие. Ингирит показала ментальные возможности мороков, и это сработало для меня, как нажатие на кнопку. Старые куклы еще умели мысленно закрываться, Алиса, например, проделывала такое неоднократно, но выключить мою способность воспринимать чужие эмоции, было уже нельзя. Я чувствовала себя коробкой во множестве оберток. Разворачиваешь одну, потом следующую, открываешь слой за слоем, пока не достигнешь сути. Однако завернуть обратно ничего не получиться. Если я идеальная копия, в которой нет генетических поломок, то с каждым годом буду сталкиваться с все большим количеством сюрпризов. Но кто поможет мне в них разобраться? А Марат? Совершенно белый лист, ведь пройдет несколько лет, прежде чем он начнет изменяться. И если попадет не в те руки…

— Я не помню.

— Вообще ничего? — В голосе Марата звучала робкая надежда.

— Очень мало. Отрывочно помню несколько дней перед тем, как меня купил Сневидович. И все. Ингирит сказала, это реакция на стресс, — я немного помолчала, а потом почти скороговоркой прошептала ему, — ты понимаешь, может возникнуть ситуация, когда нам придется выбирать сторону.

Он смотрел прямо на меня. И я, внезапно, поймала себя на ощущении, что словно заглядываю в собственные глаза:

— Мне страшно, — тихо произнес Марат.

— По крайней мере, никто из людей этого не увидит, — попыталась я пошутить и почувствовала странную тоску, идущую от него волнами.

Он неловко пожал плечами:

— Я знаю, они примут меня. Я почти уверен. Мы слишком много пережили вместе. Но это «почти», понимаешь…

— Ты спас мою жизнь, — я решила, что это веский аргумент в его пользу.

Марат слабо улыбнулся:

— Ты ведь часть команды.

— Как и ты, — услышав, то Бат командует сбор, я поднялась. Он встал следом, но не отводил взгляда, словно чего-то ждал:

— Я хочу быть полезным, — произнес он едва слышно.

— Держись рядом, — ответила я и направилась к остальным. Это было так странно. Кто-то хотел моей поддержки. Помощи от меня, существа приученного к безусловному подчинению. Когда только моя жизнь настолько успела измениться? Когда пришло осознание значимости собственной личности?

Бат окинула нас холодным взглядом. Человеческие лица снова закрывали респираторы, и готовность читалась лишь во взглядах, устремленных на охотницу.

Она говорила четко и громко, но маска все равно приглушала голос:

— Идем быстро. Здесь гораздо безопаснее, чем в лесу, но расслабляться не стоит. Мы можем натолкнуться на местных охотников.

— А разве вы не из одной организации? — Спросил Гай. Взгляд его был красноречивее слов.

Бат раздраженно постучала ладонью по бедру:

— Нет, конечно. В центре города живут люди. Не так много, но вполне достаточно, чтобы нашлись те, кто посчитает себя их хозяевами. Там орудуют банды, территория поделена на сферы влияния. У каждого уважающего себя хозяина есть охотник или даже команда. Разведка, проверка, охота, зачистка опасных секторов, поиск ценностей. Мы вне банд, но приходиться соблюдать условности, правила, во избежание конфликтов.

Я мысленно поаплодировала Ингирит. Создавать человеческие гибриды, которые будут враждовать с мороками, но работать на людей. Каково! Зачем вот только, интересно? Очередной социальный эксперимент?

— Значит так, — громко сказала Бат, снова привлекая внимание, — идем быстро, слушаем внимательно. До площадки примерно с час пути. Чтобы забраться на крышу нужно еще два. Если все по плану, около дома мы сможем передохнуть где-то полчаса. Лифты вышли из строя, лестницы частично разрушены, но пройти еще можно, если знать дорогу.

— И откуда такая осведомленность? — поинтересовался Гай. Ему явно не давала покоя идея доверчиво следовать за Бат, не имея при себе ни оружия, ни малейшего понятия о предстоящей ловушке.

— Я живу здесь. А на Капао, если хочешь выжить, то нужно быть в курсе всего. Где спрятаться, ходы и выходы, состояние зданий, лестниц, лифтов и площадок, насколько опасна местность, какие хищники обитают и пути их миграции, живут ли еще люди, ядовиты ли растения, есть ли питьевая вода и где ее источники. Еще вопросы?

Гай промолчал.

— Помощник капитана, когда ждать челнок?

— Около трех дня по универсальному времени, — спокойно ответил Бус. Я пожалела, что не вижу его лица. Мне хотелось бы чувствовать себя более уверенной.

— Должны успеть, — подытожила Бат. — Вперед!

Не думаю, что нам особенно везло, учитывая, что вчера мы потеряли сразу трех людей из группы. Скорее Бат действительно была очень хорошим проводником. Мы шли в тени полуразрушенных строений, соблюдая безопасную дистанцию от зарослей плотоядных кустарников. Стоило попасть в их колючие объятья и выбраться становилось почти невозможно. Несколько раз на нашем пути попались весьма похожие на крупных ящериц твари, одна такая особь пробежала всего в паре шагов от Бат. Она назвала их не слишком опасными и, проводив спокойным взглядом, стрелять не стала. Еще мы видели птиц-хамелеонов, вспархивающих из-под ног, и меняющих окраску на лету. Проходили мимо полян белоснежных курчавых кустиков, среди которых извивались, словно блестящие метровые провода, гусеницы. На ходу рассматривали ультрамариновых жаб, что без опаски охотились на гигантских глянцево-малиновых жуков прямо на дороге. Капао определенно возвращала утраченные территории.

Когда впереди выплыл величественный каркас монодома, мне пришлось задрать голову, чтобы увидеть, где в облаках теряется его крыша. Он занимал много места, что не удивительно, раз уж последний этаж служил посадочной площадкой для челноков. В золотые времена мира людей на Капао, дом наверняка был гордостью жителей сектора и уж точно инженеров-проектировщиков. Но сейчас он представлял собой всего лишь огромный остов, не слишком надежный, не особенно прекрасный, который к тому же нам придется брать приступом. И при мысли, что здесь нет высокоскоростных лифтов, моя решимость покорить его несколько поостыла. А потом Бат подвела нас к лестнице. Вот когда я почувствовала себя в центре событий. Сказать, что сооружение из каркасных балок и металлических пластин выглядело надежным, значило бы сильно погрешить против истины. Оно бесконечно далеко находилось за пределами этого понятия.

Лестница зигзагообразно поднималась по стене дома множеством пролетов, не имевших ограждений. Видимо, с течением времени и под влиянием разрушающих факторов, они, как наиболее уязвимая часть конструкции были почти полностью разрушены. Или когда-то там вовсе было силовое поле? Тогда становилось понятно, почему перила отсутствовали. Поле совершенно безопасно и надежно, правда, когда оно работает. Если там существовал куполообразный силовой тоннель, то ни ветер, ни высота не представляли никакой угрозы для людей. К тому же, поле наверняка было автономным.

Лестница, около которой мы стояли, по словам Бат, являлась аварийной и уцелела лучше других. Ступени почти не подверглись коррозии, а их ширина казалось достаточной, чтобы подниматься без опасения оступиться и полететь вниз. И хотя длина их была около полутора, а то и двух метров, да и пролеты три на три квадрата позволяли отдохнуть в относительной безопасности, сама мысль — взбираться по такой конструкции на высоту сотни метров — никому не внушала оптимизма. Плюс ветер, который на таких высотах мог бы существенно осложнять подъем.