Во имя Долга (СИ)

— А причём тут нож? — растерянно уточнила я.

— Примета такая, — с усмешкой пожал плечами мужчина. Хотел что-то ещё добавить, но его прервал уже хорошо знакомый мне мелодичный звон. — Во! Работает, — наставительно воздев указательный палец, весело хмыкнул он и поднялся из-за стола. — Пойду, открою.

В этот момент генерал всё-таки выпустил жену из рук. Та, к этому моменту уже сидевшая у него на коленях, вставать, правда, не спешила. Вместо этого она устроила голову у мужа на плече, тихонько вздохнула и проникновенно проговорила.

— Дим, а, Дим!

— Что, отставить нежности? — иронично уточнил он, через голову супруги отхлёбывая кофе из чашки.

— Нет. Дим, давай всё-таки дочку заведём, а?

Генерал бросил на нас с Ичи странный вопросительно-растерянный взгляд, как будто уточнял, не послышалось ли ему, и обратился уже к жене, чуть отстраняясь.

— Что, опять? Ты, по-моему, начиная с Сёмки всё дочку пыталась завести, — насмешливо хмыкнул он. — Может, внучкой ограничишься?

— Не, Дим, — хозяйка дома с печально-торжественным видом покачала головой, поднимая на мужа взгляд. — Надо.

— Ну, надо так надо, — с преувеличенным трагизмом вздохнул он и обнял жену обеими руками, после чего они тихонько засмеялись.

— Ну, вот и гости, — появился на пороге Владимир в сопровождении моего отца. — А говорят, приметы — это всё суеверия.

В общем, Семёна мне, конечно, для полного счастья не хватало, но и уныло-безрадостной мою жизнь назвать было сложно. Ну, не получалось среди этих людей хандрить и предаваться унынию. Так что я в итоге начала потихоньку перенимать от Леси кулинарные навыки, у Ичи — учиться вышивать бисером. Да и возня с растущим и развивающимся буквально на глазах Яриком добавляла развлечений.

В середине следующей недели я, проснувшись, обнаружила на столе небольшую коробочку с запиской сверху. Записка была короткой, и содержала всего пару фраз, от которых тем не менее ощутимо потеплело на сердце. «Я идиот, забыл о достижениях современной техники. Осваивай, а то очень хочется видеть тебя не только спящей». А в коробочке нашлась новенькая болталка.

С этой техникой мне прежде общаться не доводилось. На той станции Федерации, где я работала, они были запрещены к применению и имелись всего у нескольких старших офицеров, а кроме неё я почти нигде не бывала.

Болталка являлась прибором гражданским, сопровождалась подробной инструкцией и в эксплуатации оказалась несложной, так что разобралась я быстро. И где-то около полудня всё-таки сумела лицезреть физиономию Семёна Зуева, приславшего мне вызов. Физиономия была мрачная и осунувшаяся, но при виде меня мужчина улыбнулся. Получилось довольно кривовато, но стоило поблагодарить его хотя бы за попытку.

— Привет, — хмыкнул он. — Наконец-то я вижу твою мордашку бодрствующей.

— Наконец-то я тебя вообще вижу, — вздохнула я в ответ. Видеть, но не иметь возможности прикоснуться, было очень грустно и обидно, но зато я хотя бы удостоверилась, что он жив и его визиты мне не снятся. — Ты не слишком хорошо выглядишь.

— Хорошо, что выгляжу хоть как-то, — тихо засмеялся он. Потом, отвлекаясь от меня, бросил взгляд в сторону и проговорил явно кому-то рядом, уже громче. — Это всё? Отлично, спасибо, можешь идти.

— Секретарь? — уточнила я, почувствовав, что в голосе всё-таки проскользнули ревнивые нотки. Мужчина насмешливо хмыкнул и качнул головой.

— Нет, просто один из подчинённых. Во ФРУ нет должности секретаря.

— Как нет? — ахнула я. — А я же…

— А у тебя была, — засмеялся он. — Я же говорил, вас ужасно готовили! У нас с тобой был полный эксклюзив: у меня единственного имелась собственная секретарша, а у тебя — единственная секретарская должность во всём ФРУ. Мне было чертовски интересно, когда же ты задашься этим вопросом, но так и не задалась.

— Тебе повезло, что ты сейчас далеко, — проворчала я. — А то я бы тебя стукнула. Или укусила.

— Суровая угроза, — с серьёзным видом кивнул он. — Я помню, как ты кусаешься; больно.

— Извини, пожалуйста; я тогда не сдержалась, уж очень зла на тебя была, — виновато хмыкнула я.

— Ну, сейчас я готов тебя за это даже поблагодарить! И за ту отравленную иголку, кстати, тоже, — мужчина задумчиво улыбнулся, чуть склоняя голову к плечу и внимательно меня разглядывая. — Где бы я сейчас был, если бы не она, страшно представить. И Ярика бы не было.

— И меня, — со вздохом добавила я.

— Бестолочь, — хмыкнул он. — Всё бы с тобой было в порядке, сидела бы сейчас со своими коллегами, ждала, пока домой вернут.

— Они что, живы? — растерянно вытаращилась я на него.

— Живы, живы. Ты только об этом не распространяйся, ладно? А то мне опять втык сделают. Так что вот тебе дополнительный повод страдать, что яд не подействовал, — насмешливо сообщил мужчина.

— Дурак, — проворчала я, опять испытывая огромное и почти болезненное желание крепко-крепко обнять этого человека. — Я очень рада, что всё так сложилось. А то я бы так и не узнала, какой ты на самом деле…

— Замечательный? — насмешливо сощурившись, уточнил он.

— Невыносимый! — пренебрежительно фыркнула я, но потом смилостивилась. — Но хороший, да. И Ярика бы не было, — я, не удержавшись, покосилась в сторону кроватки, где мирно дрых после обеда мелкий.

— Как он там? — поинтересовался Зуев.

— Хорошо. Тоже скучает, — улыбнулась я.

— Он тебе сам так сказал?

— Разумеется! — кивнула я. Несколько секунд мы помолчали, просто разглядывая друг друга.

— Ты очень красивая, особенно когда улыбаешься, — с задумчивой усмешкой проговорил он. — Очень хочется… ай, чёрт, всё, время разговора вышло, — поморщился мужчина. — Пойду я; постараюсь ещё выкроить пару минут, выйти на связь. Мелкому привет, — сообщил он и отключился.

А я ещё некоторое время сидела, пялясь в пространство, и настроение у меня было очень странное. С одной стороны, с губ не хотела уходить улыбка, а, с другой, сердце наполняла щемящая грусть. Какой он, всё-таки, замечательный, как мне с ним повезло, и как я о нём скучаю.

Удивительно, как быстро этот мужчина занял в моём сердце так много места, что я даже представить себя без него не могу. И остаётся только порадоваться, что это его ежедневное продолжительное отсутствие — временная мера. А ведь некоторые так живут всю жизнь! Смогла бы я ждать его по полгода, не то что не видя днями, а вообще не получая никаких весточек, как, например, ожидала своего мужа Леся?

Да глупый вопрос, куда бы я делась! Конечно, ждала: если любишь, дождёшься всегда. Но очень надеюсь, что не придётся проверять это на практике.

Семён Зуев.

Как практика в очередной раз подтвердила теорию, человек ко всему привыкает. Матерится, дёргается, проклинает всех и всё, но привыкает. И я вот тоже привык по восемнадцать часов в сутки посвящать полезной деятельности, и бывшие мои коллеги и нынешние подчинённые — начальники отделов моего направления, — тоже привыкли. Я ругал Мартинеса, они — меня, но работали.

Ударная работа, однако, принесла нужные плоды. Через установленный месяц мне было, что предъявить генералу, и ещё через пару недель я даже сумел позволить себе выходной и хоть частично выспаться. А потом и вовсе освоился, втянулся, и жизнь приобрела определённую стабильность. Так что к концу зимы я сумел разгрестись настолько, что выбил из Мартинеса пару недель отпуска, на которые было назначено событие, и так безнадёжно откладывавшееся незнамо сколько времени. А я всё-таки привык доводить начатое до конца и планы реализовывать. Сказал — женюсь, значит, надо.

Напрасно только я сообщил об этом родителям. Надо было по-тихому взять Рури за шкирку и утащить в регистрационный центр, оформить отношения и не дёргаться. О какой церемонии может быть речь, если у молодожёнов уже ребёнок во всю подрастает, и хоть не ходит, но ползает довольно бодро?! Так ведь нет, любимая мама сбила мою зверушку с истинного пути, и поставили меня перед фактом организации торжественного события по всем правилам. Как высказалась госпожа Зуева, «должна же я хоть на одного ребёнка под венцом с удовольствием полюбоваться».