Во имя Долга (СИ)

— А больше некому: в курсе был только он и отец, но генерал — кремень. Володька наверняка жене проболтался, а та тебя просветила; угадал? — уточнил я. Разговаривать мне не хотелось, а вот пробежаться губами по нежной коже стройной шейки и немного похулиганить, очерчивая языком контур ушка и слегка прикусывая мочку, — вполне.

— Угадал, — согласилась она, запрокидывая голову, чтобы мне было удобнее. Ладони женщины заскользили по моим плечам, по шее вверх, запутались в волосах, кончиками пальцев слегка массируя затылок. — А почему ты сегодня так долго? — сбить Рури с выбранной темы оказалось не так-то просто.

— Расплачиваюсь за отпуск. И, боюсь, платить буду ещё долго, — мрачно сообщил я.

— То есть?

— Если вкратце, выдали новое место работы, буду осваивать, — разговаривать о службе категорически не хотелось, но предупредить Рури действительно следовало. — Так что в ближайшие несколько недель буду к тебе приползать уставшим, заморенным, но зато не склонным к язвительности, и вообще крайне покладистым. Куда покладёшь, там и буду лежать, — припомнил я бородатую шутку.

— Бедненький, — сочувственно вздохнула она, погладила меня по голове и ласково поцеловала. — Но это ведь не навсегда, да? — оптимистично уточнила эта чудесная женщина.

— Очень надеюсь, что нет, — хмыкнул я. — А то у тебя есть шанс овдоветь, не выходя замуж.

— Придумаешь, тоже, — проворчала она, сама наклоняясь к моему уху и аккуратно прихватывая губами краешек. Пользуясь случаем, я неторопливо проложил дорожку из поцелуев к её груди, накрывая вторую ладонью. — Разбирайся там со всем скорее, хорошо? — тихонько прошептала она мне в ухо. — А то мы будем очень скучать.

— Удивительно, насколько мудрая и понимающая женщина мне досталась, — не удержался я от улыбки, заваливаясь на кровать и утягивая Рури за собой. — Даже странно, за какие такие заслуги?

— Авансом, — весело сверкнула глазами она, усаживаясь на меня сверху.

— А-а, так вот за что я сейчас отдуваться буду! А я на отпуск грешил, — рассмеялся я.

— Зуев!

— Да, я помню, невыносим, — продолжил веселиться я.

— Не угадал, — улыбнулась она, склоняясь ко мне и легонько касаясь губами моих губ. — Люблю тебя. Очень-очень!

Рури-Рааш.

Всё-таки, упрекнуть Зуева в неспособности держать слово невозможно. Обещал приползать чуть живым, и с честью это обещание держал; поначалу я его ещё дожидалась, но чем дальше, тем более замордованным возвращался мужчина домой, и мне было просто больно на него такого смотреть. Так что видеться мы почти перестали: он приходил, когда я уже спала, и уходил, когда я ещё спала. Перекинуться парой слов у нас выдавалась возможность, только если Ярик просыпался среди ночи, и назвать эти беседы содержательными было сложно.

Первый раз я не выдержала через неделю, в воскресенье, как раз потому, что у Семёна этого воскресенья не было: он как обычно чуть свет умчался на службу. Правда, я благоразумно не стала дёргать своими вопросами и так замученного мужчину, и решила поступить аккуратней: спросить генерала. Зуев-старший, в отличие от сына, на службе не жил. Он вылетал туда периодически, на несколько часов, и только четверг провёл на работе целиком. Чем он занимался дома я, правда, не знала, потому что занимался он этим в своей комнате, а я пока ещё не настолько освоилась в этой семье и в этом доме, чтобы выяснять подобные вещи.

— Скажите, Дмитрий Иванович, — осторожно начала я за завтраком. — А вы, случайно, не знаете, как дела у Семёна?

Несмотря на дружелюбную атмосферу и вполне контактный характер хозяина дома, я рядом с ним всё равно робела и ничего не могла с собой поделать. Наверное, никак не могла поверить, насколько он отличается от сложившегося у меня до знакомства стереотипа. А ещё он был ужасно похож на Семёна, и к этому тоже сложно было привыкнуть.

Завтракать домочадцы старались все вместе, хотя особого культа и традиции из этого процесса не делали. Вероятно, потому, что режим дня у всех был очень разный: Володя и его жена просыпались едва ли не на рассвете, а вот Леся любила поспать подольше и пользовалась для этого любой возможностью. Что касается Ромы, он оказался довольно самостоятельным мальчиком, вполне мог позавтракать сам и уехать в школу.

Сегодня утром за этим самым столом не хватало только майора. Хотя, он же говорил, что его лишили звания, так что, наверное, всё-таки не майора, а капитана? Или его ещё сильнее понизили?

— Чувствую себя классным руководителем, к которому обращается мама самого отпетого сорванца, — улыбнулся он. — Нормально у него дела, живой вроде. Или ты переживаешь, чем он там на работе занимается? — иронично хмыкнул он, бросив взгляд на жену. Та в ответ недовольно фыркнула.

— Ну, судя по тому, в каком состоянии он возвращается, на нём по меньшей мере перетаскивают тяжести, — вздохнула я. — Но мне интересней узнать, когда я смогу увидеть его хотя бы не после полуночи и не на рассвете.

— Радуйся, что он хоть до дома доползает, — насмешливо «приободрил» меня Зуев-старший. — Я бы на его месте точно забил, да оставался дрыхнуть прямо на рабочем месте. Тратить время на дорогу туда-обратно — то ещё развлечение.

— Вот лишь бы из дома сбежать, — проворчала Леся, но как-то без огонька, дежурно. Генерал ответил ей только ещё одним насмешливым взглядом, но замечание никак не прокомментировал.

— Я радуюсь, — честно кивнула я. — Но беспокоюсь.

— Да не дёргайся, поначалу всегда тяжело. Сейчас освоится, втянется, всех построит, и вернётся в семью, — хмыкнул Зуев. — Командование ему, конечно, подгадило, но зато если справится, будет ему счастье. А этот справится. Я тебя успокоил?

— Почти, — опять же, не стала лукавить я.

— Ох уж мне эти женщины! — он качнул головой. — Сплошное разложение морального духа личного состава. Бойцов надо держать в строгости, а вы со своими жалостью и нежностями только всё воспитание портите!

Шлёп!

На этом месте мать семейства, невозмутимо положив на стол нож, который держала в руке, отвесила сидящему рядом с ней отцу семейства звонкий подзатыльник. В немом изумлении на неё уставились все, начиная с собственно генерала, а не только я. Стало быть, для них подобное поведение тоже было сюрпризом. Ромка так вообще смотрел на маму, вытаращив глаза и не донеся вилку до приоткрытого рта.

— Мам, ты чего дерёшься? — растерянно уточнил Володя, тем более что женщина с совершенно спокойным видом подобрала нож и вернулась к прерванному занятию, а именно — к намазыванию кусочка хлеба маслом.

— И не думала, — спокойно пожала плечами она. — Я вправляю личному составу боевой дух и воспитание, испорченное женской нежностью. Начинаю вот держать в строгости: что за разговорчики в строю?

Володя, а вслед за ним и мы с Ичи, переглянувшись, грянули хохотом. Ромка тоже засмеялся, но, кажется, не понял, о чём речь. А генерал, с трудом сдерживая улыбку, ворчливо проговорил:

— Нет, ну вот кто бы мне сказал сорок лет назад, что это милое трогательное существо с годами превратится в такую язву?

— С тобой или в язву, или в невротичку, — с лёгкой вежливой улыбкой пожала плечами Леся, бросив на мужа насмешливый взгляд. Генерал, не выдержав, рассмеялся, покачал головой и попытался привлечь жену для поцелуя. И тут же, не мешкая, получил по протянутой руке столовым ножом плашмя. — Хватит тебя баловать! Буду теперь в строгости воспитывать, никаких тебе поцелу… ай!

Зуев дожидаться конца тирады не стал, резко отодвинулся вместе со стулом от стола и дёрнул женщину к себе, сгребая в охапку поверх её собственных рук. По полу звякнул уроненный нож.

Все остальные присутствующие тактично отвели взгляды, а Ромка печально вздохнул и недовольно наморщил нос. Новое закончилось, началось привычное, и мальчику стало неинтересно.

— Нож упал, — ни к кому конкретно не обращаясь, тихо проговорил Владимир. — Кто-то в гости придёт.

— Мужчина, — со знанием дела серьёзно подтвердил Роман.