Дикари Ойкумены.Трилогия

Почуяв, что вступает на хрупкий лед, Валерия замолчала. Она уловила напряжение, охватившее сына при ее словах, и боялась порвать тонкую ниточку доверия. Потянувшись через стол, Валерия погладила Марка по руке:

– Женщины, да? От нас, мальчик мой, все беды…

Не вдаваясь в подробности, Марк кивнул еще раз.

– Как дед? – спросил он.

– Стареет. В целом, держится, но сдает. За деда не бойся, с ним Пак. – Валерия поджала губы. Пака она терпеть не могла. Считала нахалом и прохиндеем, опасалась, что старый Луций отпишет ушлому карлику ферму в завещании. Впрочем, неприязнь не мешала Валерии отдавать Паку должное: в случае чего Луций не сыскал бы лучшей няньки. – Я летала к нему, когда тебя исключили из училища. Отец как онемел, а мне надо было хоть с кемто поговорить…

Хоть с кемто, повторил Марк. Слова, произнесенные матерью, горчили. Женщины, подумал он. «У тебя мужская судьба, – смеялся дед, давая внуку шуточный подзатыльник. – Кругом сплошные мужики. Друзья, враги, попутчики. Женщины – случай, эпизод, и вон из судьбы. Будь ты книгой, дамы бросили бы читать тебя еще в самом начале. Где любовная линия? Где страстимордасти?! Эх ты, вояка, атьдва…»

После дуэли с Катилиной Марк сомневался, что все беды от женщин.

– Ваш кофе, – сказал бармен.

VI

– Марк Кай Тумидус прибыл согласно предписанию!

Кабинет, куда Марка направил дежурный, был огромен. Двадцать шагов в ширину, пятнадцать – в глубину. Построения здесь проводят, что ли? Пол – наборной буковый паркет. Имитация, но качественная. Из мебели – стол с парой мониторов и тремя эмиттерами голосфер. Ближе к двери – жесткий стул. Окно за спиной военкома отрегулировали на частичную прозрачность, но свет яркого октуберанского полдня все равно слепил Марка, мешая рассмотреть человека за столом.

Зато для хозяина кабинета Марк был как на ладони.

Военком не спешил отвечать. Марк замер по стойке «смирно», украдкой бегая взглядом вправовлево. Темное золото патинированного ауропласта. Правую стену оккупировали голограммы боевых штандартов и портреты консулов. В центре композиции растопырил когти имперский орел. Левая стена была девственночиста. У Марка закралось подозрение, что это демонстрационная панель, – просто сейчас она выключена.

– Вольно, боец. Ко мне!

Пять шагов до стола. С каждым шагом фигура военкома проявлялась, обретая характерные черты. Темносиний мундир с орденскими планками. Гвардейские нашивки; по две молнии в петлицах. Гардпримипил, считай, армейский полулегат. Лицо военкома вытесали топором из дубового полена: прямые линии и углы, резкие складки. Сухая кожа туго натянута, хотя примипилу за семьдесят. Нанопластика? Вряд ли…

Сесть военком не предложил.

– Дисциплинка? – лязгнул он, словно затвор передернул.

– Так точно.

– Бардак и разгильдяйство?

– Так точно.

– Дисциплинку тебе подтянут. Что, боец? Готов послужить родине?

– Так точно, господин гардпримипил!

– Господин военный комиссар.

– Так точно, господин военный комиссар!

– Готов искупить?

– Не понял, господин военный комиссар!

– Вину свою искупить готов? Не слышу, боец!

Лицо Марка застыло. Каменный идол уставился в глаза деревянному:

– Никак нет.

– Что значит «никак нет»?!

– Служба в вооруженных силах Великой Помпилии является священным долгом и почетной обязанностью каждого гражданина империи, господин военный комиссар! Но никак не наказанием! Поскольку искупление вины есть наказание за проступок…

– Умник, – лязгнул затвор.

Военком сверлил взглядом строптивого призывника, но Марк знал, что одержал маленькую победу. Возразить по существу военкому было нечего.

– Какие военные специальности успел освоить?

– Навигатор либурны, второй пилот. Специальные системы вооружения – факультативно.

– Факультативно! – фыркнул военком, выбираясь изза стола. – Навигатор и второй пилот – офицерские должности, боец! На срочной службе они тебе не пригодятся. Солдатскими специальностями владеешь?

– Никак нет.

– Оно и видно…

Сцепив руки за спиной, военком прошелся по кабинету, давая Марку время осознать свою никчемность. Сейчас он до боли напоминал дисциплинарлегата Гракха, особенно со спины. Вернувшись обратно, военком садиться не стал, лишь оперся о столешницу.

– Родина дает тебе выбор, боец. Ты этого не заслуживаешь, но родина любит даже таких обормотов, как ты. Тебе известно, чем отличается служба в частях вероятного контакта от службы в частях второго эшелона?

– Так точно, господин военный комиссар!

– Доложить отличия, боец.

– Части вероятного контакта призваны первыми вступить в бой с противником в случае войны. Служба в частях вероятного контакта проходит под ступенчатым ослабленным клеймом, иначе корсетом, для обеспечения лучшего взаимодействия частей, подразделений и отдельных бойцов. Военнослужащие таких частей утрачивают часть личной свободы – до десяти процентов максимум в режиме так называемого корсажа, иначе форсажа координирующей сетки. В частях вероятного контакта служат контрактники или военнослужащие срочной службы, добровольно давшие письменное согласие…

Память у Марка была хорошая. Он барабанил точно по тексту «Уложения о родах войск, воинских частях и воинских специальностях», местами позволяя себе небольшие вольности: «корсет», «корсаж»…

– Чем отличаются части второго эшелона от частей вероятного контакта?

– Для частей второго эшелона боевой контакт с противником предусмотрен лишь в особых случаях. Основная задача частей второго эшелона – тыловое обеспечение успешных боевых действий частей вероятного контакта. К частям второго эшелона относятся войска связи, интендантские, строительные и другие вспомогательные части, подразделения и службы. Службу в таких частях военнослужащие проходят в режиме обычного подчинения, без утраты части личной свободы…

– Достаточно. Тебе ясно, боец, зачем я задаю тебе вопросы? Чтобы убедиться: ты понимаешь, о чем идет речь, и сделаешь осознанный выбор. Тебе оказана честь! Военный комиссар округа лично тратит на тебя свое драгоценное время!

– Рад стараться, господин военный комиссар!

– Старайся, боец. А выбор таков: два года срочной во втором эшелоне. Натаскают тебя в учебке на связиста или экскаваторщика, и вперед, в стройкогорту: траншеи рыть. Без «корсета», как на гражданке. Срок оттрубил – свободен. Это первый вариант. Уяснил?

– Так точно.

– Вариант второй: часть вероятного контакта. Полтора года под «корсетом». Там тебе жизнь медом не покажется, это я обещаю. Учился на либурнария?

– Так точно.

– Курс «солдатских» инъекций прошел?

– Так точно.

– Значит, учебка по сокращенной программе – и в строй! Рядовым на либурну. Это тебе не в навигаторском кресле сидеть, сенсоры околачивать! Зато через полтора года…

Военком взял паузу. Марк ждал, забыв дышать.

«…Через полтора года, – думал военком, меря шагами кабинет, – у парня будет шанс. Если снова не облажается. Вон ершистый какой! Перебесится, окажется на хорошем счету – подаст документы на восстановление в училище. Срочная в общую выслугу пойдет…»

Военком был доволен. Парень ему глянулся. В молодости Тит Нумериус Клавдий был таким же: сердитый дурак, борец со вселенской несправедливостью. Что ж, жизнь – бравый командир – макает дураков мордой в грязь. Существуй в мире справедливость, сейчас Клавдий служил бы не примипилом на должности военного комиссара, а консуляртрибуном или даже вторым консулом…

Мелкие радости, подумал военком. Бренди, свиной шницель, карты по вечерам. Услуги приятелям. Вот что мне осталось: мелкие мужские радости. Клавдий был рад исполнить просьбу старого знакомого, дисциплинарлегата Гракха, при этом не злоупотребив властью и служебным положением.

КОНТРАПУНКТ.

ГАЙ ОКТАВИАН ТУМИДУС, ИЗМЕННИК РОДИНЫ

(Семь дней тому назад)

Родина сжимается с каждым днем жизни.

Страна. Город. Улица. Дом.