Сироты небесные

етька взял кружку, пошёл на тепло. Коридор начал изгибаться. Он оглянулся, чтобы запомнить, из какой двери вышел. На ней была табличка: «ул. Марко Поло, 44, Париж». Не забыть бы…

У окна впереди стоял высокий человек и, отодвинув занавеску, что-то внимательно рассматривал за окном, припав глазами к окулярам большого микроскопа. Спина человека была странно знакомая. Петька подошёл вплотную. Человек не шелохнулся. Петька тронул его рукой за плечо. Под рукой зашуршало. Человек как-то странно осел, Петька заглянул за его плечо — вместо лица у человека был голый череп, надетый глазницами на трубы окуляров. Шуршание нарастало, в костюме что-то сыпалось, стучало…

Петька пошёл дальше, правда, стараясь не совсем отворачиваться от этого странного мертвеца.

Ага, вот открытая дверь и за ней бойлер. Пылающая топка, очень жаркая, над ней — водомерное стекло, в котором что-то мечется, прыгает… Петька открыл кран, оттуда зафыркало, потом полился кипяток. В кружку, вроде бы небольшую, вошло почти ведро кипятка. Балансируя ею, Петька огляделся по сторонам. Напротив двери громоздилась сколоченная из тёмных досок стойка, отполированная множеством прикосновений. На крышке её стояли тарелки, полные крошечных бутербродиков — с заветренным сыром, высохшей колбасой и рыбой, с какой-то чёрной массой… Петька взял один, понюхал. Бутербродик ничем не пах. Откусил — как будто кусочек очень рыхлого мела.

Нет, здесь ловить нечего…

Петька осторожно вышел в коридор. Мертвеца уже не было. Валялись какие-то совершенно истрёпанные пыльные тряпки, из окна торчали трубы окуляров. Хотелось заглянуть в них, но Петька не решился. Микроскоп мог быть чем-то вроде визибла — вон как прокрутило мужика… Наверное, уже пора обратно. Обратный путь до двери с надписью «ул. Марко Поло, 44, Париж» оказался много дальше, чем от неё. Такое случалось и раньше, так что Петька не удивился. Но за дверью не было его пилотского кресла, а начиналась очень узкая улочка, обступленная разноцветными, хотя и одинаково тёмными домиками с высокими стрельчатыми окнами и маленькими балкончиками на уровне второго-третьего этажей. На высоком крыльце сидел высокий худой старик и курил трубку.

— О чёрт… — пробормотал Петька. — Же не саис пас се куе же доис фаире, а вран дире…

— Вон там, чуть подальше, — старик ткнул чубуком трубки. — Красный дом с вывеской «Венера». Там найдёшь. Не удивляйся…

Дом с вывеской «Венера» и двумя красными фонарями над дверью оказался действительно близко. Петька толкнул дверь и вошёл. В крошечной прихожей стояли пианино и кадка с серой от паутины пальмой. Между пианино и кадкой начиналась узкая крутая лестница, ведущая на второй этаж. Балансируя тяжёлой горячей кружкой, Петька стал подниматься…

— Я ведь не умею по-настоящему читать мысли и заглядывать в сны, — сказала Римма. — Только ощущать — и ещё разговаривать с другими Свободными. Мальчику что-то снится, посмотри — глаза под веками так и бегают… и дышит, как волк…

— Ему хочет присниться полёт к звездам, — сказал