Последний полёт «Баклана»

Как их занять? Какие цели им предложить? Наукой займутся немногие, искусством – немного больше, но тоже далеко не все. Но есть государственная машина, размер которой можно наращивать беспредельно. И есть армия, готовая поглотить тех, чьи устремления связаны с более энергичными видами деятельности. Оказывается, в своей немаленькой истории человечество уже выработало «карманы», куда складывает тех, для кого просто жить – меньше, чем хочется. Но вот какая незадача, если раньше, в древние времена, военные, управленцы и богема были необходимы обществу в силу объективных причин, то теперь они интересуют только сами себя и друг друга. Наливай, Жан, а то перцы простынут.

– Остынут, – автоматически поправил внук, разливая по рюмкам бренди.

Опрокинули, и наступила закусочная тишина.

Глава 19

Пригород

Императрице в столице появляться нельзя. Не потому, что там ей что-то угрожает, а потому, что ее там, скорее всего, опознают, и что с этим делать, она не знает. Не знает, как отвечать на вопросы, как себя вести, если соберется толпа. Она – не публичный человек. Всю жизнь работала и пряталась, притворяясь кем угодно, кроме себя самой. Эх! Ну, кто тянул ее тогда за язык? Хотя журналистка ей попалась, наверное, слишком приметливая. Просто не повезло. Тот факт, что ее портрет оказался кому-то доступен, – не настораживает. Информационная сеть империи – предмет ее собственной гордости. Там можно раскопать все, что угодно, если не лениться.

Виру тоже незачем отправляться в город. Свои вопросы в институте кристаллографии он решил. А ей о своих планах посещения театров и музеев лучше забыть. И скучать по Емле, где ее персона ни у кого не вызывает никакого интереса. Надо же, на этой опасной планете она намного свободней, чем тут – в благоустроенном столичном мире.

Вот эти мысли и крутит она в голове, бродя под ручку с мужем через полянки мимо перелесков и домиков пригорода. А разговаривают они тем временем на темы, которые ей смертельно надоели, об устройстве жизни в их империи.

– В общем, сообразил я наконец, зачем нужно государство, – весело рассуждает супруг. – Для поддержания единства информационного пространства. Если бы не регулярное почтовое сообщение, не обмен новостями и научными данными, то планеты бы жили каждая сама по себе. Замкнулись в своих проблемах, и развитие технической мысли проходило бы медленней.

– Хороший посыл. – Раомина рада, что освободившийся от проблем кристаллографии разум благоверного не пребывает в праздности, а занялся постижением закономерностей государственного устройства. – А какую еще информацию необходимо оперативно передавать для того, чтобы удержать ситуацию в нужных нам рамках?

– Управленческую, ясное дело, – радостно, как студент на экзамене, отвечает Вир. – Так слушай дальше. Дело в том, что простые посыльные кораблики – это продукт космического кораблестроения, и если производить только их, то сама космическая отрасль окажется маленькой и замкнется в круге узких задач. Чтобы этого не произошло – придуман флот. Для него строят много разного, летучего, и отрасль, получая заказы, развивается. Но этого мало, устаревшие корабли продаются для мирного использования – как грузовозы, например, или для пассажирских линий.

Понимаешь, государство, аккумулируя и распределяя ресурсы нескольких планет, поддерживает направление, позволяющее техническому прогрессу продолжаться.

Вот оно что! Под таким углом проблему императрице никто не представлял. Ну-ка, сменим ракурс.

– А вот в отношении флота есть еще одно соображение, – говорит она. – Люди, которые там сконцентрированы, надолго оказываются отвлечены от забот большого мира и помещены в условия, где без дисциплины и организованности не выжить. Кроме того, все они – персоны с большими амбициями. И для их реализации в космосе созданы прекрасные условия. Карьерный рост, связанный с большой текучестью кадров, – ну не выдерживает большинство регулярных возвращений в мир гравитации после длительного пребывания в невесомости. Многие из тех, кто прошел через долгие вахты в пустоте или учения эскадр, стрельбы и смотры, потом спокойно занимают на поверхности благоустроенных планет тихие должности и с удовольствием вспоминают приключения молодости. Другие, преодолевая телесные слабости, дослуживаются до высоких постов, чтобы скоротать старость на пенсии. Им тоже есть что вспомнить. А главное, они заняты делом, которому отдают частичку самих себя. Ну и не беспокоят остальных обывателей своей неуемной энергией и стремлением к яркому самовыражению. Иными словами, флот – это ниша для тех, кто хочет погорячее.

– А оборонительная функция этого учреждения – чисто номинальная, – завершает ее мысль супруг.

– Да. Сейчас, правда, халлаи немножко занимают внимание наших флотоводцев, но это скорее косметическая проблема, чем реальная.

– Пожалуй. Слушай, но ведь для управления всем производством требуется информация, грубо говоря, из-под каждого резца, с каждой кассы каждой лавочки.

– Намного больше, – улыбается Раомина. – Практически любой шаг любого человека, начиная с первого крика и до последнего вдоха, – известен. Системы видеонаблюдения и данные с камер мобильных манипуляторов, все операции с деньгами или случаи прямого обмена – анализируется практически все, что происходит. В принципе, любого можно уличить и наказать за самый пустяковый проступок. Что применяется крайне редко, как ты понимаешь.

– И кто же со всем этим справляется? С этим ураганом сведений?

– Автоматика. Совершенствование аналитических программ не останавливается ни на секунду. Понимаешь, значительная часть информации недостоверна, и немалые ресурсы процессоров затрачиваются на ее восстановление или даже отбрасывание, – чувствуется, что, сев на своего излюбленного конька, императрица не собирается с него соскакивать. Но вдруг останавливается. – Прости, увлеклась. Так вот. Люди очень разные, и каждому из них требуется что-то свое. Если бы мы взялись наказывать всех за любую провинность, то мир превратился бы в нечто, напоминающее урок строевой подготовки. Кстати, выявлять преступления эта методология позволяет чуть ли не в момент появления замысла, а уж в момент злодеяния – точно.

– То есть преступность легко искоренить? – Вир смотрит на нее недоверчиво.

– Нет. Люди неисправимы. Профессиональных убийц и грабителей, ну и еще кое-какие разновидности вроде похитителей детей или террористов мы, конечно, изводим под корень, но воришки и мошенники – неотъемлемая часть общества, бороться с которыми должно само общество своими собственными силами. То есть люди, занятые охраной правопорядка и рядовые граждане.

– Постой, Ра, а сами вы, тайные координаторы, что, себя к этому обществу не относите?

– Мы живем в нем, но мы – правящая семья. Все ниточки от этого мира собраны в руках небольшой группы людей, достаточно осведомленных, чтобы понять – реально управлять можно только негласно. Иначе общество станет сопротивляться, выяснять, как нам это удается, разбираться в механизмах и искать рычаги. И все вскроется. Хорошо, если публично! А если другая команда задумает порулить? Пока не разберутся в том, насколько это трудоемко, все испортят.

– Так ваше семейство рулит из любви к людям, а не ради выгоды? – ехидничает Вир.

– Начинали, конечно, для себя. А потом, когда удалось заменить аппарат управления техникой, началось веселье. Изо всех щелей полезла этика. Причем в самом эгоистичном аспекте. Скажем, такой вариант: упраздняем министерства и начинаем оптимально организовывать деятельность тех, кто занят в реальном производстве и на транспорте. Но тогда само это производство придется придерживать в развитии за счет снижения производительности труда – ведь народ пойдет на фермы и фабрики. Творческие люди перестанут пользоваться поддержкой «ценителей», потому что, как ни крути, у тех, кто занят реальной работой, интерес к искусству формируется иначе, чем у элитариев, раздувающихся от своей значимости.