Варвар

— Смир-рно! — скомандовал Олаф Меда.

Ничего не понимая, друзья вскочили на ноги и вытянулись в струну. Сержант вошел в комнату. Он был в полной форме, кобура его бластера была расстегнута.

— Рядовой Шторр, — сухо обратился он к Криму. — Согласно приказу капитана «Викинга» Александра Вирного, вы арестованы. Сдайте оружие и идите со мной.

Арестован? Да еще по приказу Александра?! Меда разыгрывает его. Крим посмотрел на Олафа: лицо сержанта было не просто серьезным — в его глазах легко читалась с трудом сдерживаемая ярость! Но почему? Что случилось? В чем он виноват?

Крим развел руками, показывая, что безоружен. Его бластер вместе с кобурой лежал на столе в каюте.

— Иди вперед, — приказал Меда.

Растерянно оглянувшись на товарищей, Крим повиновался. Винсент и Ричард двинулись было следом, но Олаф решительным жестом остановил их.

— Ол. Господин сержант! — попытался прояснить что-нибудь Ричард. — Что происходит? Куда вы его уводите?

— Рядовой Лопес, разве я позволил вам задать вопрос? — холодно процедил Меда.

— Господин сержант, разрешите обратиться! — поспешил исправить ошибку друга Эррера.

— Не разрешаю, — отрезал Олаф и вслед за обескураженным Шторром вышел в коридор, оставив Ричарда с Винсентом теряться в догадках.

— Куда идти? — спросил Крим.

— Прямо. Руки за спину, не оборачиваться. И никаких разговоров! — Олаф обращался с ним, словно с пленным кешлянином, а вовсе не соплеменником и товарищем по оружию. — В случае попытки к бегству — стреляю без предупреждения!

Тон сержанта не оставлял никаких сомнений в том, что так он и поступит.

Они прошли по коридору, затем по лестнице поднялись вверх на несколько палуб, вновь по коридору, уже в обратном направлении, и Крим понял, что Меда ведет его к каютам офицеров. Так и оказалось. Они остановились перед овальной дверью, серебристая табличка на которой все еще гласила, что каюта принадлежит капитану Миркусу Веберу. Теперь ее занимал капитан Александр Вирный.

Олаф втолкнул Крима внутрь.

— Арестованный доставлен, господин капитан!

— Спасибо, сержант.

Крим несмело осмотрелся. Александр сидел в кресле за столом и, слегка склонив голову, в упор смотрел на него. Но в каюте он был не один. Слева от капитана, также в кресле, сидел Маурисио Норьега, второй пилот «Викинга», справа, прислонившись к стене, расположился доктор Артур. Должно быть, это были все свободные от вахты офицеры крейсера. Чуть в стороне, у шкафа с книгами, стоял Горан Вацек.

— Я думаю, ты все-таки ошибся, Стив, — Александр повернулся к доктору. — Он, наверное, полукровка.

— Исключено, господин капитан, — твердо сказал Артур.

— Тогда я ни черта не понимаю, — проговорил Вирный. — Может быть, ты сам объяснишь, Шторр?

— А… Что я должен объяснить, сэр? — пролепетал Крим. Начало ему совсем не понравилось.

— Твое поведение на «охоте».

— На «охоте»? — Крим по-прежнему ничего не понимал. — Но сэр, право же я. В чем меня обвиняют?

— Рядовой Шторр, вы обвиняетесь в измене Терре в форме неисполнения приказа командира и пособничества врагу, — отчеканил капитан.

— Но сэр. На Гросте.

— Речь не о Гросте, — перебил его Александр, — а о предыдущей «охоте».

И тут он разом все понял. Кешлянка! Та кешлянка, что он отпустил на лайнере. Закружившись в водовороте последних событий, он совсем забыл о ней. Вот оно в чем дело. Но как они узнали? Кто мог видеть, что он делал у шлюза? Алекс Мустер? Он мертв. Меда? Но сержант, похоже, сам обо всем узнал лишь сегодня. Кто же?

— Я вижу, ты соизволил вспомнить, — понял Вирный. — Итак?

Крим молчал. А что он мог ответить?

— Не хочешь говорить? Что ж, тем хуже для тебя, — произнес капитан, так и не дождавшись ответа. — Сержант Вацек, повторите свои показания.

Горан Вацек сделал шаг вперед.

— Перед операцией на Гросте лейтенант Мустер и я работали в информатории, изучая перехваты передач Империи. Среди записей была одна, озаглавленная «Чудесное спасение из лап пиратов». Она заинтересовала меня, но тогда на просмотр не было времени. Сегодня утром, однако, я вспомнил о ней и вернулся в информаторий. Там.

— Достаточно, сержант, — прервал его Александр. — Вот эта запись, — он повернулся к Криму и щелкнул переключателем на столе.

Стена справа от капитана засветилась и превратилась в огромный демонстрационный экран. Судя по титрам, передача Вацека была отрывком из ежедневных имперских новостей, рассылаемых с Кеш-Шлим по всей галактике. На фоне, как понял Крим, столичного космодрома чопорный журналист рассказывал о пиратском налете на лайнер Его Императорского Величества Космического Флота. Кадры пустых кают, изображение разграбленного трюма, шлюзы, через которые, по словам репортера, отправили в последний путь тела пассажиров.

— Но страшной участи удалось избежать госпоже Утилли Карр, единственной дочери Его Превосходительства Главного Имперского Прокурора лорда Арманна Стим черб кеш ан Карра, — сообщил журналист, вновь появившись на экране. — Как же это произошло? Мы беседуем с госпожой Карр.

Камера отъехала, и стало видно, что рядом с репортером стоит юная кешлянка. Крим сразу узнал ее. Узнал, несмотря на то, что на Утилли Карр было роскошное розовое платье, в волосах сверкала камнями изящная диадема, а на руках блестели золотом браслеты. Да и держалась она гордо и уверенно — не то, что тогда, на корабле.

— Госпожа Карр, расскажите нашим зрителям, что…

— Остановите! — выдохнул Крим. — Я виноват.

28

Пронзительное завывание сирены сбросило Крима с застеленной кровати. Учебная тревога? Перед самой посадкой? Странно. До базы оставалось не больше часа пути — до тренировок ли соскучившемуся по дому экипажу? Впрочем, его, Крима Шторра, это уже не касается. Он больше не член команды.

Окончательное решение его вопроса было отложено до возвращения — благо, до дома уже рукой подать. На базе соберется в полном составе Совет и вынесет свой приговор. Александр же сделал то, на что имел право, единолично: на плечах Крима темнели следы сорванных погон, с груди и рукавов исчезли знаки отличия. Капитан раз и навсегда вычеркнул его из списков своего экипажа, сразу же после посадки Шторр покинет «Викинг», и впредь никогда нога его не ступит на палубу крейсера.

О том, что будет потом, Крим боялся даже думать. Большего позора, чем суд по обвинению в предательстве, на глазах у всех землян, он не мог себе и представить. Какое бы наказание ни было бы избрано, Шторр готов был принять его с покорностью, но тяжче всякой кары будет непонимание, презрение друзей, разочарование Петры. Уж лучше бы кешляне убили его на Гросте. Мертвые сраму не имут.

Крим подошел к двери. Его каюта не была заперта, но Меда недвусмысленно посоветовал ему никуда не выходить. В его же интересах — слух о его аресте уже распространился по кораблю. Но что, все-таки, происходит на «Викинге»? Почему включилась сирена?

— Внимание всем! — радио под потолком внезапно ожило. — Говорит капитан. Боевая тревога! Повторяю: боевая тревога! Атака Патруля! Атака Патруля! Экипажу занять места согласно боевому расписанию!

Крим почувствовал, как форменная рубашка прилипла к его стремительно взмокшей от пота спине. Патруль? Здесь, у самой базы?! Откуда он мог тут взяться? Не могли же их проследить от самого Гроста? Или, все-таки могли? Но ведь тогда кешляне поймут, что «Викинг» не случайно гасит скорость, и база. База под угрозой!

То, что под угрозой может быть сам крейсер, ему как-то даже не пришло в голову: что может случиться с этой могучей летающей крепостью?! Но база. Если ее найдут кешляне, все погибло! «Викинг» может драться, может улететь, уйти в прыжок, но база перед Патрулем беззащитна! База. Петра. Там же Петра!

Крим опустился на стул. Что случилось? Почему здесь Патруль? Что с базой? Нет хуже пытки, чем неизвестность. Шторр обхватил руками колени, попытавшись унять дрожь в ногах, и понял, что это мелко вибрирует пол. Бой. Крейсер уже ведет бой! Мэрфи, Эррера, Винальда, Ричард Лопес там, на боевом посту, готовы в любой момент сменить артиллеристов третьей вспомогательной бортовой батареи, а он, Крим, сидит здесь, в каюте, в тиши. Его место там, у орудий, рядом с товарищами!.. Там ли? Рука сама нащупала на плече шов, еще сегодня утром крепивший планку погона. Нет. Он потерял право встать рядом с ними. Хорст прогонит его. Друзья молча отвернутся. Он снова изгой.