Дикари Ойкумены.Трилогия

– Он жив?

После лечения и реабилитации, после того, как она стерла язык в кровь, сто раз изложив все, что знала и помнила об Острове Цапель, Ливию оставили в покое. Дали две недели отпуска перед возвращением на службу. У нее еще оставалось пять суток, которые она собралась провести на Тишри. Марк, сказала Ливия, не произнеся ни слова. Я хотела повидать тебя. Хотела продолжить службу под твоим началом, командир. Это не зависело от твоего или моего желания, но я надеялась.

– Он жив? – повторила Ведьма.

– Да.

– Он добился результата?

– К сожалению, у него ничего не получилось.

– По его вине?

– Нет.

– По внешним причинам?

– Да. Последствия психотравмы, полученной оберцентурионом на Острове Цапель. Они не позволили достичь положительного результата.

Рапорт Марка, фактически отчет о самовольно проведенном эксперименте, госпожа Зеро помнила наизусть. Конфликт на вершине пирамиды. Одиночество, противоестественное для помпилианца под шелухой . Ужас. Бегство. Покушение на Ван дер Меера. Степь, горн, клеймо. Луч солнца, пробившийся сквозь тучи. Изменение отношения к ботве. Перемена, стократ более противоестественная, чем одиночество на изнанке галлюцинативного комплекса.

Госпожа Зеро нуждалась в помпилианце: чистом, стопроцентном. Значит, Марк отпадал. Вожак, подумала старуха. Вожак выводит стаю на след добычи. Выводит из кольца облавы. За флажки, на свободу. А за вожаком идут остальные.

– Мы продолжим попытки в любом случае, – предупредила она. – Но если вы дадите нам положительный результат, следующему будет легче. За вами пойдет унтерцентурион Змей. Он уже летит сюда.

– Когда прикажете приступать?

– Вам требуется отдых? Подготовка?

– Никак нет!

– Тогда сейчас. Ждите меня в корпусе.

* * *

Вода текла в чашу, закручивая миниатюрную воронку. Вокруг мела метель: красная, желтая, зеленая. Осень – светофор на перекрестке – сошла с ума, перепутала все цвета, все команды в единой карусели. Стой, жди, иди; листья противоречили друг другу, мешая запреты и позволения, риск и осторожность. Тянуло дымком, как от далекого костра. Горьковатый запах вынуждал дышать глубоко, полной грудью, словно в воздухе крылся легкий наркотик.

Старуха тронула сенсор уникома.

– Тумидусавторого! – приказала она. – Жду.

– Сейчас, – ответил коммуникатор голосом Мамерка.

Пара секунд, и лысый доложил:

– Эксперт по энергетике разговаривает.

Госпожа Зеро зашипела: кобра в ярости.

– Первая линия, статус А, – извиняющимся тоном объяснил Мамерк. – Гипер с профессором Бхарадваджей. Вы сами дали разрешение на консультацию. Разговор пишется. Пока все в рамках допустимого. Прервать?

– Немедленно!

Кобра внезапно успокоилась, сдула капюшон:

– Передайте шри Бхарадвадже мои извинения. Пусть обождет на связи. Я не отниму много времени.

Пока устанавливался контакт, оставалось только гадать, кого госпожа Зеро считает Тумидусомпервым: военного трибуна или оберцентуриона? Наконец в сфере, как в мыльном пузыре, возник Юлий Тумидус. Вопреки давнишним принципам, энергетик был в военной форме. Казалось, он родился в мундире манипулярия. Приспущенный галстук с ослабленным узлом, расстегнутая верхняя пуговица рубашки смотрелись нарочитой небрежностью офицера, наглостью старого служаки. С минуту старуха глядела на Тумидусавторого, словно не узнавая, а может, ожидая, пока тот заговорит первым или застегнет пуговицу. Пальцы госпожи Зеро методично рвали на части кленовый лист.

Нет, не дождалась.

– Рабы вашего сына…

Лист был первым намеком. Многоточие – вторым. Не часто имперская безопасность пользовалась этой интонацией, от которой фраза повисает в воздухе, оставляя собеседника в догадках, что же висит: ведро холодной воды или топор палача?

– Я имею в виду ресурс рабов вашего сына. Он под контролем?

– Так точно, – согласился Юлий.

Он был недоволен. Разговор с шри Бхарадваджей прервали на самом интересном месте. И зачем? Чтобы задать вопрос, ответ на который известен заранее? Один из немногих, подумала старуха. Тот, кто не стесняется демонстрировать мне свое недовольство.

Ценный кадр.

– Ситуация не изменилась?

– Нет.

– Утечка информации?

– Исключается. Все, кто имеет доступ к замерам… А почему, собственно, вы спрашиваете меня? Утечка – забота ваших орлов.

– Сбросьте мне график динамики ресурса.

– Это мог бы сделать секретарь.

– Мог бы. А сделаете вы. Когда график уйдет, запросите информацию по рабам опциона Л. С. Метеллы. По всем рабам, без исключения. Где бы они ни находились! Меня интересует их ресурс. Динамика падения, начиная со вчерашнего дня. Периодичность проверки: каждые десять минут, считая от момента приказа. Строжайший контроль, под вашу ответственность. Все результаты проверок дублировать на меня. В случае отклонений от нормы, сходных с отклонениями, характерными для рабов вашего сына…

– Так точно, – кивнул Юлий. Ждать, пока старуха выберет ресурс своих многоточий, он не захотел. – В случае отклонений от нормы я без промедления свяжусь с вами.

– Вот и славно. Крутите дырочку, офицер.

– Зачем? – удивился Юлий.

– Для ордена. Или, если угодно, для фитиля.

Вашего сына, отметила госпожа Зеро, прерывая связь. Я ни разу не сказала: «оберцентуриона Тумидуса». Зато трижды: «вашего сына». Он будет задницу рвать, чтобы выполнить приказ в точности. Или я ничего не смыслю в людях.

* * *

«Никаких дворов! – заявила старуха. – Нашел место!»

Парк, предложил Марк.

«Никаких парков! В парке – тревожная цветовая гамма. Она вызывает у Ведьмы лишние ассоциации. Я уже имела возможность убедиться…»

Имперская безопасность была права. Золото и пурпур. Доктор Лепид принял сторону госпожи Зеро. Доктор требовал исключить любые негативные факторы. Утверждал, что в парках, а также на площадях и массовых гуляниях, он не успеет оперативно оказать помощь опциону Метелле. В случае возникновения проблем, кричал Лепид, потрясая сжатыми кулаками, я снимаю с себя…

Марк хотел заметить, что в случае возникновения проблем никто ничего не успеет. Что под шелухой вся медицина Ойкумены – шаманские пляски. Он собрал аргументы клином, готовясь перейти в наступление, и сдался до начала атаки. В конце концов, чем малый конференцзал хуже парка? Сейчас он понимал: хуже. Хуже для него, Марка Кая Тумидуса, оберцентуриона Кнута.

Удобные кресла, бархат подлокотников. Прозрачная стена. Не визор, голосфера или обзорник – «окно» во всю стену. Аппаратура: сенсоры, панели, столбики диаграмм. Дежа вю, память кусает себя за хвост. Научный центр Острова Цапель, зрительный зал, стена, словно воздух, промытый дождем, и доброжелательные врачиубийцы вотвот, торжествуя, приступят к действу: вырежут сердце у беспамятного центуриона Скока.

Мы на Тишри, напомнил себе Марк. В представительстве Великой Помпилии. Вокруг – не астлане, а свои. За стеклом нет врачейубийц с черными ножами. Ведьма в отличной форме. Она прекрасно может за себя постоять.

«Ты дурак? – без лишних церемонний вмешался оберцентурион Кнут. – Или прикидываешься? Какие ножи? Какая форма? Зри в корень, придурок! Хватай кресло, бей в стену, пока не поздно… Хорошо, она погибнет иначе, чем Скок. Ее смерть будет смертью Жгуна. Такой вариант тебе нравится больше?!»

У Кнута было плохо с логикой, зато хорошо с чуйкой.

Левая рука Марка вцепилась в подлокотник соседнего кресла, проверяя: не закреплено ли? Тяжелое? На Острове Цапель кресло не помогло. А здесь? Успокойся, болван. Не иди на поводу у аналогий. Аналогии врут.

А кто не врет?

За стеклом прохаживался лейтенант Илхикамина: чисто выбритый, подтянутый. Складывалось впечатление, что провал первого эксперимента, предпринятого Марком, послужил для лейтенанта стимулом к выходу из депрессии. С любопытством, говорящим о возвращении интереса к жизни, он разглядывал аудиовизуальный пульт, эмиттеры голосфер, грозди микрофонов. Ведьма сидела неподалеку. Наблюдала за Манойей, ответила на какойто вопрос. Марк пропустил мимо ушей и вопрос, и ответ. Это не имело значения. Ведьма общалась с астланином посредством «толмача». С их стороны «окно» выглядело обычной стеной. Как верно заметила старуха, Ведьма не нуждалась в лишних ассоциациях. На Ливию даже не стали навешивать датчики: вся биометрия снималась дистанционно. Пульс, кровяное и внутричерепное давление, кардиограмма, биоритмы мозга… Ведьма знала, что за ней наблюдают, но не знала, как именно.