Врач космического корабля

Глубоко подавленный крушением всех надежд, Дон попытался помочь своим пациентам. Сейчас их насчитывалось уже четырнадцать, и заболевшие первыми быстро угасали. Он испробовал все мыслимые комбинации лекарств и антибиотиков в тщетной попытке натолкнуться на искомый препарат. Безрезультатно.

Измученный физическим и нервным потрясением, он наконец не раздеваясь лег и попытался уснуть. Была как раз середина корабельной ночи. Деление корабельного времени на условные суточные циклы не только позволяло установить четкий распорядок приема пищи и общественных мероприятий, но и было необходимо для здоровья людей на борту. Хотя вокруг корабля царил нескончаемый день и постоянно светило солнце, на корабле неукоснительно соблюдались циклы дня и ночи. Человеческое тело требовало четкого режима, чередования периодов бодрствования и сна, и нарушение этого порядка порождало определенные трудности. Поэтому-то весь корабль спал «ночью» и бодрствовал днем. Ночью не спали только вахтенные.

Дона сморило, но в четыре часа утра по корабельному времени его разбудил настойчивый телефонный звонок. Он нашарил телефон, и на маленьком экране появилось лицо Дойле, секретаря генерала.

– Позовите охранников, – распорядился он. – Я хочу поговорить с ними.

Вначале Дон подумал отключить телефон. Позволить захватчикам обмениваться информацией – нет, он не собирался помогать им. Но, отключая связь, он ничего не выигрывал и даже не получал никакого удовольствия. И Дон направился к двери. Охранники не теряли бдительности – один из них пристально следил за Доном, пока другой беседовал по телефону. Все выслушав, он повесил трубку.

– Приказано доставить доктора в рубку, – объявил он. – Я доставлю его туда, а ты оставайся здесь.

– Они не назвали причину? – спросил второй.

– Кто-то заболел. Берите свой черный чемоданчик и пошли.

Дон промыл глаза и взял со стола аварийный комплект. Новый случай лихорадки? Он задался вопросом, кто бы это мог быть. Сознавая, что это противоречит профессиональной этике, он все же понадеялся, что скосило генерала. Если убрать его с дороги, бунт, несомненно, утихнет. Дон под конвоем зашагал в рубку.

Дежурный охранник распахнул двери рубки и жестом велел им войти. Первым, кого увидел Дон, был Спаркс. Он лежал на полу, закрыв глаза, и стонал, обхватив живот. Доктор Угалде восседал в капитанском кресле, а Дойле, сжимая в руке пистолет, стоял у противоположной стены.

– Позаботьтесь о нем, – приказал Дойле. – Он болен. Вдруг сложился и рухнул на пол. Я потрогал лоб и обнаружил, что у него жар.

Обычно лихорадка не начиналась таким образом, но с новой болезнью все было возможно. Дон опустился возле Спаркса на колени, расстегнув замки саквояжа. Достав анализатор, он провел тыльной стороной ладони по лбу Спаркса и удивился. Кожа Спаркса была холодной, температура совершенно нормальной. Прежде чем Дон успел что-либо сказать, Спаркс подмигнул Дону одним глазом. В этот момент открылась дверь, и Дон узнал голос Курикки:

– Бросайте оружие, Дойле, и никому не причинят вреда.

Дон обернулся и увидел, что обстановка изменилась, словно на театральной сцене.

Курикка стоял в дверном проеме, втолкнув перед собой обезоруженного охранника из коридора. Он держал в руках большой черный автоматический пистолет, твердо нацеленный на Дойле. Угалде стоял за спиной второго охранника, прижав острие кухонного ножа к его шее.

– Бросай оружие! – прорычал Угалде голосом, резко отличавшимся от того, каким он обычно разговаривал. – Или я загоню нож тебе в глотку, и ты мгновенно умрешь.

Брусок лязгнул о палубу.

Дойле заколебался, смутился, перевел взгляд с одного на другого, затем поднял пистолет.

Старшина выстрелил, не мешкая, и Дойле завыл от боли. Оружие выпало из его пальцев, он прижал окровавленную кисть к груди. Кровь медленно сочилась у него между пальцами.

Спаркс моментально поднялся на ноги и, немного поаплодировав, поднял с пола оружие.

Дон был потрясен.

– Курикка, как это ты устроил? – спросил он.

Старшина улыбнулся и опустил автомат.

– Благодарите доктора Угалде. Он все это придумал и руководил контрзаговором.

Сияющий от удовольствия Угалде слегка поклонился, когда взоры всех присутствующих обратились на него.

– В истории моей страны полно прецедентов. Генерал Бригс, введенный в заблуждение революционными традициями моих предков, обратился ко мне за помощью. Я принял его предложение, потому что он упустил из виду историю контрреволюции на моей родине.

Намного легче работать изнутри организации, имеющей недобрые намерения. Я примкнул к заговору и вошел к генералу в доверие, а затем дождался ночи. Нужно помнить, что любое движение всегда легче разрушить в самом начале, пока оно не успело окрепнуть. Ну, а в этом случае требовалось, если вы извините меня за эти слова, лишь подождать удобного случая. Как только генерал ушел и оставил с оружием своего приспешника – Дойле, я понял: пора атаковать. Телефонный звонок предупредил Курикку о его роли, и он поделился со мной сведениями, где в капитанской каюте спрятано оружие. Хорошо хоть, не все знают, что на борту любого космического корабля всегда припасено некоторое количество оружия на случай непредвиденных осложнений. Сумасшествия или чего-нибудь еще. Весьма предусмотрительно, знаете. Затем раз, два, три – Спаркс по сигналу падает, и вас вызывают сюда. Прибывает старшина Курикка, и дело сделано.

– Не совсем. Вы все еще имеете дело со мной.

В дверях, бледный от гнева, стоял генерал Бригс.

Он шагнул в комнату и стал хладнокровно оглядываться по сторонам.

– Вы оказались неспособны скрыть свой маленький заговор, – сказал он. – Меня проинформировали о нем сразу же, как доктор покинул лазарет. Всегда существовала возможность, что этот сумасшедший в припадке безумия попытается вернуть власть над судном.

Это не должно произойти.

Генерал указал себе за спину на дверь, где ждало множество людей, вооруженных дубинами и стальными прутами.

– А теперь сложите оружие, и обойдется без насилия. – Бригс снисходительно улыбнулся. – Ну же, не артачьтесь – и не будет никакого кровопролития, никаких ответных мер. А сейчас – бросай ружье!

Он поднял руку и двинулся к Курикке. Старшина сразу же поднял автомат и нацелил ствол прямо в лоб генералу.

– Еще шаг, и вы умрете.

Генерал остановился.

– Я хочу избежать кровопролития, – сказал он. – Это ваш последний шанс. В моем пистолете хватит пуль, чтобы перебить вас всех, а решительности нам не занимать.

Все в рубке не шевелясь следили друг за другом и за двумя мужчинами, вставшими один против другого.

– Этого не будет, Бригс, – сказал Дон властно и твердо. – Вы обманщик, и вы это знаете. Жестокий, злобный и ничтожный человечишко, и к тому же неудачливый пират. Никто не станет умирать ради вас. Я капитан этого корабля и обещаю отнестись снисходительно к тем, кто сейчас бросит оружие.

– Не слушайте его, – закричал трескучим от гнева голосом Бригс, багровея. – Хватайте их! Вперед!

Но слова Дона разрушили чары, и вооруженные люди заколебались. Они бы дрались не на жизнь, а на смерть, если бы от этого что-нибудь изменилось. Если бы они могли победить. Но они не находили в себе сил встать лицом к лицу с черной смертью, глядевшей из дула автомата Курикки. И обеспокоено переступали с ноги на ногу, поглядывая друг на друга. Никто не решался стать первым.

– Трусы! – прохрипел генерал Бригс. Он нагнулся и подхватил стальной брусок, брошенный охранником. – Бабы, сплошные слюнтяи! За мной, он не станет хладнокровно убивать вас. Он еще больший трус, чем вы. – Генерал двинулся вперед.

– На вашем месте я бы этого не делал, – отрубил старшина и взвел затвор. В тишине громко клацнуло, и автомат был готов к стрельбе.

– Вы не выстрелите, – прохрипел Бригс.

– В вас – нет, – ответил старшина, опуская автомат. – Вас я хочу видеть на скамье подсудимых.

Издав победный вопль, генерал попытался опустить свою импровизированную дубину на голову старшине.