Нигилий

Рейнгольд Эйхакер

Нигилий

АТОМЫ ЖИЗНИ

Предисловие к роману «Нигилий» Директора Научного Института им. Лесгафта, проф. Н. А. Морозова (Шлиссельбуржца)

Имеют ли какое-нибудь научное значение такие романы, как Уэллса, Жюля Верна, Эйхакера?

Конечно, это фантазии, а не наука. То, что в них говорится об открытиях — не открытия, а причудливая смесь разрозненных научных фактов и идей, которая не является научной теорией. Но такие фантастические повествования будят человеческую творческую мысль, заставляют ее интересоваться не одними житейскими предметами, но и высшими вопросами знания.

Вот, в интересном романе Эйхакера «Нигилий», прекрасно переведенном Анной Бонди, трактуется вопрос о первичном веществе, а вместе с тем поднимается естественно связанный с ним вопрос и о сущности нашего сознания, о том, что такое наше мыслящее и сознательное «я».

Я изложу здесь несколько собственных мыслей по этому предмету, которым я много занимался, но до сих пор еще не высказывался печатно.

Основным элементом всего существующего в природе являются, как говорится и у Эйхакера, первичные атомы всенаполняющей мировой среды. Но если мы спросим, что же они такое, то не будем в состоянии ответить ничего другого, как то, что это отдельные, невообразимо малые сгущения или разрежения чего то единого, непрерывно вездесущего, всенаполняющего и бесконечного. Наше трехмерное пространство есть основная сущность, а не пустота, потому что пустота, т. е. ничто не может иметь никакого протяжения или измерения. Абсолютный нуль не имеет даже и зародыша какой либо меры.

Таким образом трехмерное всенаполняющее сплошное и вездесущее пространство есть основание не только древнего, но и современного научного мышления. Но оно неоднородно. В, нем, без разрыва сплошности, существуют сгущения, как положительные элементы жизни, и разрежения, как ее отрицательные элементы, то сдвигающиеся друг с другом, то отодвигающиеся друг от друга, называемые нами первичными атомами всякой жизни во вселенной. Через них все в ней творится и изменяется.

Сейчас же возникает однако и другой философский вопрос: — не повторяется ли атом также и во времени, или он имеет по нему сплошное протяжение? Другими словами: протягиваются ли атомы, как бесконечные сплошные нити в глубину прошлого и будущего на шкале веков, или они прерывисты в нем, т. е. исчезают и вновь возрождаются, будучи прерывисты, как в пространстве?

Наука до сих пор смотрела на атомы мировой энергии исключительно с первой точки зрения. Но обоснована ли эта идея? Мне кажется, что нет, и что все существующее в нашем сознании, т. е. вся наша вселенная, а в ней и каждый атом, — в одно и то же время и непрерывна и кинематографична. С этой последней точки зрения, первичный атом, как основной элемент всего живущего в пространстве и времени — от кристалла до человека — не может считаться резко отграниченным от окружающего пространства, т, е. имеющим какую то поверхность.

Ведь каше представление о поверхности физических тел — чисто оптическое. Только зрительными областями нашего мозга мы можем представлять себе поверхности физических тел или, вернее, физических процессов в их замкнутом виде. Осязание является здесь лишь вспомогательным фактором. Оно указывает нам лишь границы трехмерности пространства, доступного передвижению органов нашего тела. В тех случаях, когда эта граница проницаема, вроде раздела между водой и воздухом, осязание нам не указывает ее, а между тем для глаза эта граница еще доступна, как предел области, проницаемой для тех или иных световых колебаний.

С такой точки зрения и первичный атом, рисующийся в нашем сознании каким-то обособлением в бесконечной трехмерности, является в ней на деле не омертвелым, вечно неизменным посторонним включением, а вечно переменчивым, как волна, и, подобно ей, ритмически переходящим из сгущения в разряжение и, наоборот, без резкой границы с порождающим его мировым протяжением.

Я представляю себе это для ясности на самой простой для нашего воображения схеме, ничуть не настаивая на том, что и в самой вселенной все так же просто, как и в ней.

Вообразим себе сначала пространство одномерным, в виде столбика слипшихся между собою черных и белых гуттаперчевых кубиков и пусть черные кубики будут сдавлены белыми во всем столбе, а затем эта анормально сдавливающая сила внезапно исчезнет. Тогда черные кубики, благодаря своей упругости, раздвинутся и по инерции в свою очередь сдавят белые, и весь столб будет представлять собою линию вечно упругих волнообразных колебаний, если только он будет бесконечен и в его элементах (кубиках) не будет внутреннего трения.

Идя далее, мы можем перейти и к слою, в котором бесчисленность наших столбиков спаялась друг с другом так, что черные области одного чередуются с белыми другого, как на шахматной доске. Пусть черные кубики опять будут областями сгущения, а белые — областями разрежения составляющей их слоевой среды и не резко отграничены друг от друга, а постепенно и упруго переходят одни в другие. Тогда, сделавшись свободными, эти области будут бесконечно переходить одна в другую по двум перпендикулярным друг к другу измерениям этого слоя, если ему нигде не будет границ.

Возьмем теперь и третий случай. Наложим бесчисленность таких слоев один на другой так, чтобы сгущение одного слоя приходилось на разрежении другого. Тогда и без объяснения станет понятно, что кубические области сгущения и разрежения здесь будут переходить волнообразно одни в другие по трем независимым друг от друга направлениям, давая этим яркую картину вечно волнующегося трехмерного протяжения, как бы живущего своей внутренней жизнью, но однообразного в своем целом.

Здесь каждое сгущение, т. е. каждый первичный атом не вечно существует, а возрождается с каждым новым мгновением и в промежутки даже переходит в отрицательное состояние, т. е. в антиатом. Промежуток от одного возникновения атома до другого его возникновения будет естественная единица вселенского времени. Неизбежность его нового появления в том же виде проявится как закон сохранения его массы и энергии, но из этой схемы мы не получим еще возможности той разнообразной творческой жизни атомов, какую мы наблюдаем во вселенной. Все первичные атомы возникали и исчезали бы в тех же самых взаимных отношениях, как и прежде. Для того, чтобы объяснить себе существующее в природе, а с нею и в нашем сознании разнообразие явлений, необходимо представить, что, кроме этих элементарных первично-атомных сгущений и разрежений, существуют еще другие, более обширные области сгущений и разрежений, включающие в себе известные коллективы первичных сгущений и разрежений, подобно тому, как в десятичной системе объемов каждый кубический метр заключает в себе тысячу кубических дециметров, и каждый кубический дециметр тысячу кубических сантиметров и т. д. Тогда, после своего перехода в отрицательное состояние, каждый первичный атом уже не будет возрождаться на прежнем расстоянии от всех своих восьми ближайших соседей, а на больших или меньших расстояниях от них, судя по тому — разрежается или сгущается весь пространственный коллектив в этой области.

Таким образом получается картина многообразных вторичных сближений и разрежений. И эта картина будет достигать все большей и большей сложности, а сближения и раздвижения — все большего и большего разнообразия, в зависимости от того, сколько таких варьирующих объемов будут включены одни в другие, и будут ли они находиться друг к другу в соизмеримых объемных отношениях, или даже, может быть, и в несоизмеримых. Кроме того, необходимо принять во внимание что и области сгущения и разрежения должны быть разнообразно ориентированы, так как иначе было бы трудно объяснить происхождение круговых дзижений во вселенной, которые, как и всякие другие поступательные движения, с этой точки зрения могут быть только фиктивными, подобными поступательным движениям волн.