Республиканец. Дилогия (СИ)

На бронетранспортер начальство тоже пыталось наложить лапу. Бой за транспортное средство был не менее жестоким, чем бой за позиции астенского комплекса ПРО. Лейтенант Патрик дрался как лев и сумел сохранить роте средство передвижения, существенно облегчавшее подвоз обеда прямо на позиции. Неофициально бэтээр был приписан к взводу Дескина – кто первым встал, того и тапки.

Капитан Троянов оторвал взгляд от экрана полевого оперативного компьютера и поднял глаза на стоявшего перед ним лейтенанта Патрика:

– Сколько лет мы с тобой вместе служим, шесть? Или семь?

– Шесть с половиной, – Патрик был, как всегда, точен.

– И ты хочешь, чтобы я это завизировал?

– А ты видишь другой выход? – задал встречный вопрос лейтенант. – Или надеешься, что третья бригада поделится с нами личным составом?

Командир батальона промолчал и снова уставился на экран.

– У меня в роте из ста двадцати человек осталось сорок четыре. И это считая меня, фельдфебеля и четверых местных под командованием Дескина. В других ротах ситуация не лучше.

– Хуже. Еще хуже.

– Вот я и хочу предложить местным стандартный полугодовой контракт на службу в корпусе, – сказал командир первой роты. – Те, кто нам не подойдет, через шесть месяцев отправятся обратно, а кто захочет – продолжит службу. А там и раненые в строй вернутся. Так мы сохраним основу бригады, а мясо потом нарастет.

– О бригаде у нас полковник думает, а ты за своей ротой смотри. Разбавим подразделения необученными новичками, и что дальше? Какой от них толк? – возразил командир батальона.

– Не так все печально. Группы Дескина и Радека отлично себя зарекомендовали. Местные ребята хороший материал для нас. После взятия производственного комплекса будет пауза, прогоним их через ускоренный курс начальной подготовки, а когда бои начнутся, понемногу введем в строй. Главное – сразу в мясорубку не кинуть. Жалко, что инструктора нет. Брауна так и не нашли?

– Пока нет. Но ищем, не мог же он сквозь землю провалиться. Ладно, будем считать, этот вопрос решили. А что ты предлагаешь по поводу этой сладкой парочки, Дескина и Радека? Нет, со вторым еще нормально, звание восстановим, а подчиненных из местных он сам найдет. Но как ты додумался предложить дать сержанта шестнадцатилетнему молокососу, да еще и назначить взводным сержантом первого взвода?

– А тебе напомнить, кто этот взвод из дерьма вытащил в первый день высадки? И этим взводом он уже больше недели командует. И неплохо, заметь, командует. После первого дня потери у него меньше, чем в других взводах. А какие потери у младших командиров, ты лучше меня знаешь. В моей роте только фельдфебель остался и два капрала. И все.

– Да знаю, не агитируй. Только странно все это и непривычно.

– Так ведь это война, а не маневры.

– Тоже правильно.

Капитан завизировал рапорт лейтенанта Патрика и вытащил карточку из компьютера.

– Ладно, иди. С полковником я завтра сам поговорю, а то ты еще дров наломаешь.

Лихо щелкнув каблуками, лейтенант вышел из комнаты, оборудованной под штаб батальона.

Через два дня после этого разговора всех уцелевших из группы Дескина и саперов Радека вызвали туда. Для начала всем им был предложен стандартный контракт военного времени на шесть месяцев. А затем были зачитаны два приказа по второй бригаде ОККР. В первом официально восстанавливалось сержантское звание Ивана Радека, во втором такое же звание присваивалось Вольдемару Дескину. Тут же обоим были вручены новенькие знаки различия.

А дальше начался ад. Всех вновь прибывающих прогоняли через предельно сжатую начальную подготовку космодесантника. И если Радеку еще делали скидку на возраст, то Вольдемар, как и остальные, пахал по полной программе. Батальон размещался в одной из городских школ, на школьном стадионе была устроена полоса препятствий, ставшая местом ежедневной смерти новобранцев – к вечеру некоторых просто уносили, как трупы. Оставшийся в живых единственный кадровый сержант и капралы вернулись к привычной работе и теперь отрывались по полной программе. Только через неделю у новоиспеченного сержанта появилась возможность выйти в город.

– Проходите.

Молоденькая медсестра заинтересованно стрельнула глазками в молодого, коротко стриженного десантника. После освобождения производственного комплекса все появившиеся в городе космодесантники являлись объектами повышенного внимания, в том числе и со стороны лучшей части городского населения. Поправив накинутый на плечи халат, Вольдемар открыл дверь и вошел в палату.

– Здравствуйте, господин лейтенант.

– Ну, уж нет. Хватит. Теперь я опять инженер, мэр обещал, что мое место останется за мной.

– Тогда здравствуйте, господин инженер.

– И вам того же, молодой человек. Проходите, присаживайтесь.

– Спасибо. Что говорят врачи?

– Жить буду. Осколок вытащили, дырка должна зарасти. Так что практически никаких последствий быть не должно, но на волосок был… Точнее, на четыре миллиметра, эта железка совсем рядом с сердцем прошла. Мне ее потом показывали, меньше ногтя.

– Последние новости знаете? – поинтересовался Вольдемар.

– Это по поводу реактора? Планета слухами полнится.

– Говорят, для его изготовления инженеров и рабочих на казарменное положение перевели. А подготовка к монтажу на второй день высадки началась.

– На второй день? – удивился Нейман. – Ни за что не поверю.

– Да я сам мэру рацию возил, а когда мы уезжали, они там все бегали, как наскипидаренные. Через неделю реактор будет.

– Значит, у нас есть шанс. Те, кто затеял эту авантюру, явно просчитались в этом моменте. Да и не только в этом. Республиканский флот застал их врасплох, и они не успели завершить развертывание, да и мы немного помешали. А десант свалился как снег на голову, на месяц раньше срока.

– Господин инженер, а вы знали про десант?

– Нет. Браун, крыса эдакая, никому ничего не сказал. Связь со штабом флота у меня была через него, и какие инструкции ему давали, я понятия не имел. – Нейман помолчал и добавил: – А может, и правильно он молчал, представляешь, что бы было, если бы астенцы знали про десант? Страшно подумать.

– Господин инженер, вы помните наш разговор тогда, перед подрывом колонны?

– Помню, конечно. В последнюю неделю у меня было мало дел и много свободного времени, только и делал, что вспоминал и думал, думал и вспоминал.

– Вы тогда про большую войну говорили…

– Ах, вот ты про что. Я не министр иностранных дел и не глава военной разведки, но любой умный человек тебе скажет, что политика «мягкой экспансии», которую наше республиканское правительство проводило последние десятилетия, уже давно стоит поперек горла всем нашим соседям. – Нейман на секунду задумался и продолжил: – Когда они осознали, что их промышленность принадлежит республиканским корпорациям, финансами заправляют республиканские банкиры, а армии вооружены республиканским оружием и на сто процентов зависят от поставок наших боеприпасов и запчастей, то поняли: чтобы сохранить независимость, у них остался только один выход – война. А отдавать власть планетарные элиты очень не хотят.

– Но ведь астенцы далеко, и влияние Республики на их планету минимально. Почему они напали?

– Вот именно, далеко, и влияние наше там минимально. Наши соседи просто не смогли бы втайне провести подготовку к такой операции. А если Астена без всякого видимого повода влезла в конфликт между Республикой и ее сателлитами, значит, ей обещали компенсировать потери и прикрыть от ответного удара. А это может только Коалиция независимых планет…

– Или Империя, – добавил Вольдемар.

– Или Империя, – согласился Нейман. – В любом случае, Республика эту пилюлю просто так не проглотит. Да они и сами не успокоятся. А чем все это закончится, не знает никто.