КИНФ БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ВТОРАЯ. СОЗВЕЗДИЕ ПАКЕФИДЫ (СИ)

Благодаря тому, что мы были на скарах, продвигались мы без помех. Люди просто проскальзывали под брюхам наших машин, награждая нас нелестными эпитетами на всех языках этого мира, а Черному доставалось вдвойне – если его скар нечаянно наступал на ногу зазевавшемуся, Черного обзывали тупым слепым чурбаном. Он лишь губы кривил и отворачивал свое лицо от ругающегося.

- Да, одежку-то надо привести в порядок, – заметил Ур, когда компания около одной из импровизированных лавчонок просто зашлась от гогота, а разбойник наш, опустив пылающее от стыда лицо, поджал длинные пальцы ног. – Мы слишком бросаемся в глаза. Зед, ты как – готов снять повязку? Ты привык к тому, как должен выглядеть мир?

- Не знаю, – неопределенно ответил Черный, приподняв слегка черную ткань. – Я попробую… потом.

Ур, несмотря на то, что народ откровенно потешался над ним, хохоча и показывая пальцами, на то внимания не обращал. Ловко лавируя меж тележек, палаток, домов, он был как рыба в воде. Я еле поспевал за ним, а Черный с разбойником так и вовсе отставали, их скары вообще застряли через улицу, и нерешительно топтались на своих длинных суставчатых ногах, и меж нами тек сплошной людской поток, влекущий с собой какие-то тюки, блеющую и кудахтающую живность.

- Продадим кое-что вон тому купцу, – сказал мне Ур, останавливаясь. Перед нами теперь был дом – такой, каковыми тут были все. Плоская крыша, глиняные стены, навес над дверями. Около дома на жестоком ветру хлопала пологом палатка – торговая, надо полагать. Сам купец сидел под навесом, у дверей своего дома, совершенно неподвижно, и в свете Торна казался куклой. – У него же купим одежды. Я раньше видел его – он торгует здесь сто лет. Жулик он добрый, но товар у него самый лучший. Он возит его из Пакефиды. Возможно, сможем Зеду сапоги по размеру подобрать.

- Из Пакефиды?! – поразился я. – Но как? Минуя сикрингов?!

- Да кто бы знал; он крепко хранит свои секреты, а его верные псы – охраняют его, и потому он почти ничего не боится. Говорят, в молодости он встретил Серого Демона, и остался жив – а прочие от встречи этой неминуемо погибали, потому что демон всегда приходит что-то исправить и забрать кого-то с собой. Он творит свою картину мира, и многие в нем лишние…

- Интересная легенда, – заметил я. Жаль, нечем записать.

Тем временем Черный с разбойником догнали нас, и мы вместе подъехали к дому купчины.

Упомянутый купчина, человек, разодетый по последней пакефидской моде – с той лишь разницей, что вместо тканей одежда его была пошита из тонко выделанных кож, – с самым непроницаемым каменным лицом сидел в стороне ото всего этого базарного шума, на небольшом низком диванчике, протертом чуть не до дыр его неподвижной задницей. Возможно, дела его шли очень хорошо – или же он торговал неким специфическим товаром, что было более вероятно, раз не было у него нужды выкрикивать, завлекая в лавчонку покупателей. Он курил кальян; Черный, принюхавшись в дыму, выползающему из губ купца, поморщился; то был не ароматизированный табак – это была ядовитая трава шари, местное подобие наркотической травы.

Несмотря на поднявшийся холодный ветер, сидел купец абсолютно расслабленно, скрестив ноги по-турецки и облокотившись на подушку, и бесстрастно взирал на снующих мимо людей, покуривая себе кальян. На нем была одежда светлых тонов, искусно украшенная серебристыми плетеными шнурами, на ногах – теплые штаны и короткие, щеголеватые сапоги, слишком нарядные для того, чтобы топтать местные камни. Впрочем, думаю, что по этой земле купчина едва ли сделал и сотню шагов в этих нарядных сапогах, здорово смахивающих на сапоги из кожи молодого крокодила.

Глаза его были словно бы стеклянные; казалось, он своим зельем был унесен в страну грез, и если даже некто бесстыдно и стащит у него прямо из-под носа его товар, он и ухом не поведет, но это было далеко не так.

Стоило нам приблизиться, как его стеклянные глаза, словно неживые шары, перекатились в глазницах и теперь он, не мигая, смотрел прямо на нас.

Ур легко заставил свой скар согнуть ноги и опуститься на брюхо, а затем соскочил на землю. Я спешился тоже; последовал за нами и разбойник, лязгая зубами и подпрыгивая, поджимая пальцы. Скары были теплые, а земля, так обманчиво сияющая теплым желтоватым светом – просто ледяная.

Черный лишь перекинул ногу через седло и уселся по-турецки, положив Айясу себе на колени.

- Идите, – сказал он нам, – я посторожу. Сдается мне, здесь бродит куча желающих прокатиться с ветерком. – Вот, – он стащил один из своих сапог и протянул его мне, – поищи подходящие по размеру.

- Ну да, – согласился Ур, почесав в затылке. – Логично.

И мы двинули к лавке.

Купчина, когда мы подошли к нему ближе, показался мне еще более уделанным, чем на расстоянии.

И дело было не только в его глазах, тяжело ворочающихся в глазницах, как у куклы. Его губы, растрескавшиеся, распухшие, казалось, не касались воды уже три дня, а пальцы – они не держали мундштук, нет. Он сам на них держалась, словно прилип к сальной, запекшейся от ядовитого дыма коже.

Меж тем надо отметить, что человек этот был не очень стар; его лицо, темное, словно опаленное жарким солнцем, было почти лишено морщин и, я бы сказал, достаточно упитанным, на руках не было старческих пятен. Ногти, желтые от дыма, крепкие и острые, и даже отполированные, надо же…

- Ты уверен, что он нас услышит? – с сомнением произнес я, разглядывая неподвижного торговца, глядящего в нашу сторону странным немигающим взглядом.

- И услышу, и увижу, если ты, – прогудел торговец тяжелым, тягучим, как густая патока, голосом, – вдруг вздумаешь запустить тайно свою руку в мою корзину. Впрочем, наверное, ты этого делать не станешь; ты же принц Дракона – а принцы Драконов не лишены некоторого понятия о чести и совести…

Вот так! А я-то думал, он ничерта не видит и не понимает! Откуда он вообще узнал, что я – принц?!

- Ты забыл снять свой венец, – торговец неспешно вынул из запекшихся губ костяной прокуренный мундштук и указал на мою голову. – Так что ты либо принц, либо ты вор. Я думаю – ты принц; для вора у тебя слишком глупое лицо.

Я вспыхнул до корней волос; нет, я, конечно, понимал, что он нарочно дразнит меня, но обида от этого меньше не становилась.

- Хватит болтать, – Ур, меж тем совавший свой нос во все углы, поднимавший все плетеные крышки с корзин, выставленных во дворе, открывающий все горшки, кинул купчине под нос сапог Черного. – Невежливо заставлять гостей и хороших покупателей мерзнуть на ветру! Нам нужна одежда, да самая лучшая! Сапоги для моего друга, ну, и куртка ему не помешает. И этого вот приодеть, – он зашиворот выволок из темного угла стесняющегося разбойника, и купчина в ответ выпустил целое облако дыма.

- Ур? – произнес он, хотя по всему было видно, что он узнал того, кто перед ним. Сдается мне, нечасто он видывал людей с красной чешуей на лицах! – Ты же знаешь, что у меня все самое лучшее. Есть у тебя чем заплатить мне?

- Со мной принц пакефидский – и ты спрашиваешь меня о деньгах?!

- Хм… с одной стороны ты прав, – протянул купчина, – а с другой… до ближайшего кнента далеко-о...не долго ли мне придется ждать, когда придет оплата?

- Не юродствуй! Оплата сейчас же!

====== 2. СЫВОРОТКА УРА. ПОБОЧНЫЙ ЭФФЕКТ. ======

- И чем же?

Я поморщился; мне надоел до чертиков этот уделанный, неторопливый разлагающийся труп – гляньте, он еще и слюни пустил, о ужас, – и его долгая нудная речь выводила меня из себя.

- Этого достаточно будет? – грубо сказал я, стаскивая с пальца перстень с крупным синим камнем. Как мне показалось, купчина будто бы усмехнулся, словно то, что он сумел меня обидеть, доставляло ему некое удовольствие, но больше задеть меня не пытался.

- Камень хорош! – произнес он наконец, прищелкнув языком, когда как следует рассмотрел мой перстень. – Похож на глаза Серого Демона! Ты отдашь его вместе с оправой?

- Вместе, – язвительно ответил я, – если в твоем хлеве наберется достаточно товару, чтобы оплатить мне мою безделушку.