Взойти на перевал (СИ)

— Лес‑то как раз всех прокормит, — поправил опытный барон Алексий, — но мы не дойдем до него — придется двигаться медленно, и Лоусвилл будет раз за разом бить по нашему арьергарду ударным кулаком из трехтысячного бронированного войска, подтягивая дополнительно полки от границы. Перемелет нашу армию, потом примется за народ, — и горько усмехнулся: — Зато поляжем все с чистой совестью.

— А дворяне города? — спросил Кристиан Ризенштайн. — Простой народ уйдет, а они‑то вассальной клятвой повязаны.

— Против присяги не пойдут, — подтвердила принцесса. — Ненавидят короля, но попрать клятву — пойти против заветов Создателей.

— Прямая клятва? — поинтересовался Сашка. И никто не обратил внимания, что бывший смерд обратился к принцессе без упоминания титула — они сейчас все «сидели в одной лодке».

— Нет, — ответила Светлана. Девчонка, как только герцог сказал, что берет с собой, ходила за Кириллом хвостиком. — Они только прадеду присягали. Вся ответственность на нем. А он… Не пойдет деда против вассальной присяги. Костьми ляжет, но не пойдет.

— Благородное сословие — цвет народа, его элита, — стоял на своем граф, — надо как‑то спасать.

— Спасать — громко сказано, — хмуро хмыкнул сэр Стоджер. — Вот именно потому, что элита, вперед не пойдут. В арьергарде прикрывая своих людей, вместе с нашей армией полягут. Но сначала надо придумать, как их от клятвы освободить.

— Еще в конце четвертого века со дня схождения Создателей наших на Наташку, — приложил ладонь к груди молчавший ранее капеллан Лозовой, — один барон в разбойники подался, принудив своих вассалов помогать ему. Почти четыре года страх на окраине Срединного королевства наводил, пока воины Артура–первого ловушку бандитам не устроили и повязали почти всех. Король бы их простил после четверти века каторги, но не могли они противостоять вассальной присяге — грех большой супротив Богов наших. Артур–первый большого ума человек был и выход нашел. Все войско свое направил барона того сыскать, наказав привести только живьем. Нашли злодея только через два года. На глазах вассалов барона король бросил разбойнику меч и вызвал на честный бой.

— Гибель Сюзерена на дуэли освобождает вассалов от присяги? — догадался Сашка.

Капеллан степенно кивнул.

— Жалко деда, — горестно протянула Светка, мгновенно догадавшаяся о близкой судьбе барона Улиевского.

— Разве обязательно убивать? — опять спросил лейтенант Серебряный. — Сделать недееспособным нельзя?

— Как? — вскинулся Кирилл. В данной ситуации никто кроме него вызывать на дуэль не имел права, а убивать гостеприимного барона ой как не хотелось.

Офицеры задумались. Первым вспомнил старую поговорку бывший клирик:

— Мертвые и слепые сраму не имеют.

Ослепить? Тоже вариант. Глаза потом новые вырастут, но вассалы сэра Улиевского к тому времени уже давно на законных основаниях принесут присягу Сангарскому герцогу или его ближним дворянам.

— Значит, готовим город к эвакуации? — подвел итог сэр Стоджер.

— Приступайте, — тяжело вздохнув, распорядился Кирилл. «Мертвые и слепые сраму не имеют» — повторил он про себя. Уж лучше погибнуть в бою, защищая людей, чем остаться жить с несмываемым клеймом предателя.

Офицеры начали подниматься, когда раздался стук в дверь, она открылась, и вошел барон.

«На ловца и зверь бежит» — вспомнилась еще одна старая поговорка.

— Добрый день, ваше высочество, — вежливо поклонился сэр Улиевский.

«Он должен сам бросить мне вызов!» — мгновенно сориентировался Кирилл. Встал и, подойдя ближе, молча, с бросающимся в глаза презрением посмотрел на хозяина города.

Барон ответил удивленным взглядом, не веря своим глазам. С чего вдруг такое неуважение?

Светлана вдруг сорвалась с места, бросившись к прадеду с криком «Кирюш, не надо! Он умный и так все поймет».

Пару минут шептания на ухо, и удивление постепенно сменилось довольной улыбкой, после чего прозвучало:

— Ваше высочество, вы редкостный хам, в связи с чем, имею честь вызвать вас на дуэль!

Кирилл ответил не менее радушной улыбкой после глубокого поклона:

— Через пару часиков у входа в замок? И пригласите поболе своих вассалов в качестве секундантов.

Светка длинно с облегчением вздохнула.

«Рано радуешься, хорошая моя» — подумал герцог. Лоусвилл в любом случае раньше или позже казнит барона. Впрочем, и мы не на много дольше протянем, отбивая атаки кирасиров. Попробовать приказать ей ехать с семьей в Азорию? Увы, не получится, последует за мной. Что за судьба у меня такая? Собрал вокруг отличных людей, чтобы повести их всех на смерть…

***

— Ты уверен?

— На все сто, — кивнул Затонов, — пока на Наташке не появится в достаточном количестве населения, ни о каком прогрессе не может быть и речи, — он с грустью посмотрел на колыбель с детьми. Все‑таки жить им придется в первобытном мире.

Сюзанна поразмышляла над словами мужа и спросила:

— Как же тогда человечество Земли овладело науками?

— Сложный вопрос, — согласился подполковник с Сюзанной. — Отец, когда я был еще маленький, довольно много рассуждал на эту тему. С его точки зрения, человек начал развиваться только, когда потребовалось активно воевать друг с другом. А до того людям вполне хватало палок, каменных топоров и способности забираться на деревья для добычи пропитания и защиты от крупных хищников.

— Война — единственный двигатель прогресса? — усомнилась жена.

— Нет, конечно, — улыбнулся ей Павел, — но в самом начале развития цивилизации, вероятно, основной. В нашем же случае, — он ткнул пальцем в потолок, указывая направление на Наташку, — у модификантов не будет особой необходимости в быстром развитии. После окончания очень короткого периода похолодания — ну согласись, полторы–две сотни лет при их продолжительности жизни, не срок — к их услугам будут огромные территории, населенные только дикими животными. Как следствие — почти полное отсутствие конкуренции. Твой Ицхак Барденштейн сделал новых людей настолько сильными, ловкими и быстрыми, что у них практически нет превосходящих естественных противников. Почти все крупные хищные животные по большинству характеристик серьезно уступают модификантам. Разве что гепарды получились на удивление стремительными. Скажем, восстановление поврежденных органов у человека во много раз более быстрое, чем у других тварей. Слушай, Сюзи, а зачем вообще сделали регенерацию у животных?

— Иначе, как бы они выжили при высоком уровне радиации? — немедленно ответила жена. А потом то ли спросила, то ли согласилась:

— Разум плюс к физическому совершенству тела дает настолько огромные преимущества, что жизнь будет достаточно легкой и не потребует развития?

— Во всяком случае — в относительно южных широтах, — кивнул подполковник. — На север людей может выдавить или демографическое давление, или… религия. Пока вокруг хватает плодородных земель, они из простого любопытства открывать новые земли не пойдут. Но и тратить свое свободное время на изучение законов природы тоже не будут — и без них хорошо живется.

— Демографическое давление… — протянула жена. — Так вот почему специалисты «Генетик компани» в сочиненной ими для модификантов библии такой упор сделали на любовь к детям.

— Вера без мощнейшего подсознательного давления ментопривязки, которую ты успешно обкорнала, не очень‑то сильно будет толкать модификантов к быстрому размножению — они для этого слишком сильны и разумны.

— Значит надо каким‑то образом усилить религию, дав народу Наташки своих святых проводников веры! — воскликнула Сюзанна. — Он должен возможно быстрее расплодится и проскочить через все известные нам исторические эпохи.

— Каменный век, бронзовый, железный, средневековье — ерунда это все, а не эпохи, — парировал Затонов, явно приводя мнение своих родителей. — Проще надо и, одновременно, точнее. Основное деление должно быть по той доле населения, которая способна прокормить все общество. Только при появлении среди них большой доли любопытной элиты, не обремененной заботами о хлебе насущном, появится интерес к наукам.