Трудная дорога домой

— Никак, — произнесла она ровным т злости на себя тоном. — Она попала под ветку того дерева, или что это там такое. Я не смогу сдвинуть его, чтобы вынуть ее, и не смогу перебраться через него, чтобы откопать того, кто под ним. Там перемешано слишком много снега, металла, камней и мусора, Ранджит. Я не знаю, как хоть кто-то смог выжить подо всем этим… или как долго он сможет прожить, если мы его вскоре не вытащим.

— Понятно, — Ранджит закрыл глаза, ощущая собственные боль и страх, и сделал несколько глубоких вдохов. Сьюзан права, подумал он. Они не могли знать обстановку по ту сторону дерева, но вагончик был не так и велик, для начала. Свободное пространство и масса мусора, видимые им, должны были занимать минимум две трети его исходного объема, что значило, что кто бы не оказался в ловушке по ту сторону уже жил взаймы. Впрочем это относилось и к нему, судя по состоянию его ноги. Да и Андреа может ошибаться насчет ее состояния — Ранджит не сознавал, насколько серьезны были его травмы, пока не попытался двинуться — и у них не было способа узнать, есть ли еще кто-то на той стороне вагончика. Но Сьюзан не сможет их откопать, даже если и есть там кто-то. И это означало, что…

— Ты осмотрела этот конец вагончика, Сюз? — в конце концов спросил он.

— Этот конец? — повторила она и потрясла головой. — Я была, типа, занята, — заметила она, а он удивил их обоих коротким, наполненным болью смешком.

— Полагаю, что так, — согласился он и повернулся к ней. — Ну так пойди проверь сейчас, Сюз. Это верхний конец вагончика. То есть ближайший к поверхности.

— Ближайший к…? — начала было Сьюзан сразу же оборвав себя, а глаза ее расширились от нового страха, когда она поняла, что он имеет в виду.

Хонор Харрингтон стояла глубоко засунув руки в карманы ее флотской парки и, несмотря на ее внешнюю невозмутимость, внутри нее бушевала ярость более холодная, чем снег на Перикле, при взгляде на то, как коммандер Новая Тюмень размахивает руками и отдает приказы морпехам и рядовым флота окружавшим его. Барон не замедлил спуститься на планету после того, как капитан Таммерлан грубо вернул его к реальности, и немедленно отобрал командование у Хонор.

Отчасти она хотела уступить ему без борьбы, поскольку масштаб разрушений ужасал ее. Подобного природного катаклизма и таких тяжелых потерь среди гражданского населения в Звездном Королевстве не видали десятилетиями, и флотские тренировки очень слабо помогали справляться с последствиями смертей и разрушений такого размаха. Но, хоть какая-то презренная часть ее хотела сбежать и оставить все на кого-то другого, ее собственные упрямство и чувство ответственности восставали против руководства Новой Тюмени. Отчасти, она понимала это, из-за неверия в его способность справиться с ситуацией, но было и кое-что еще. Хонор выросла в районе гор Медной Стены на Сфинксе. Она никогда не видела катастрофы такого масштаба, учитывая разбросанность населения Сфинкса, но она была знакома с лавинами и принимала дважды посильное участие в спасательных партиях, прежде чем покинула Сфинкс и отправилась в Академию Флота на острове Саганами. Но Новая Тюмень был с Мантикоры, и она сильно сомневалась, что ему раньше приходилось принимать хотя бы опосредованное участие в каком-нибудь столь же трудном и рискованном деле.

«Кроме того, — призналась она с суровой прямотой, — я совершенно точно знаю, что глубоко внутри убеждена, что могу что угодно сделать лучше чем он , не так ли?»

Она фыркнула при этой мысли, а Нимиц с упреком мяукнул с плеча. Люди бы описали текущие погодные условия как «вредные для здоровья», но ему было вполне комфортно. Погода на Грифоне могла быть злее и неустойчивее, чем на Сфинксе, но Сфинксианские зимы были намного холоднее, и природа снабдила Нимица длинным шелковистым мехом, чтобы пережидать их. Но, хоть погода и не беспокоила его, кот-эмпат изрядно страдал из-за эмоций окружавших его людей. Худшая волна паники уже спала, к счастью, но спасатели к этому моменту откопали и подобрали более пятидесяти пострадавших. Эхо боли, исходившее от тех, кто пострадал, смешивалось с отчаянной решимостью тех, кто лихорадочно старался найти больше раненых вовремя, и все это было более чем достаточно, чтобы вывести его из равновесия и заставить нервничать. Но он превозмогал это и его мяв укорял ее за острые ноты самобичевания в ее мыслях.

Она потянулась погладить ему ушки, не отрывая взгляда от Новой Тюмени. Барон не удосужился произнести ни единого слова одобрения с момента своего приземления, но действовал быстро и по крайней мере внешне казался человеком, контролирующим как ситуацию, так и себя. Он быстро заполучил данные сканирования, проведенного Хонор на подлете к курорту (и вывел их поверх данных, полученных сенсорами ранее по ходу учений), и громко позвал старшего из персонала Афин.

Он мог бы обойтись и без крика. Если бы он позаботился спросить Хонор, она бы представила ему этого человека, поскольку менеджер курорта стоял непосредственно рядом с ней. Они вдвоем уже согласовали черновые наметки плана по использованию собранных Флотом данных как основы поисково-спасательных операций, и уже разрабатывали наилучший способ использовать морпехов и флотского персонала ботов, когда вмешался Новая Тюмень.

Однако барона не волновало, чего успела добиться Хонор. Он даже не спросил об этом. Просто начал отдавать менеджеру курорта приказы, как если бы тот был зеленым матросиком в первом рейсе или одним из лакеев семьи Агурских на Мантикоре. Хонор видела, как менеджер вспыхнул от ярости, пробившейся даже сквозь отчаянную тревогу за судьбу множества все еще не найденных гостей и работников. Он смотрел на нее какое-то время, и на лице его было буквально написано желание обратиться к ней, но она слегка помотала головой. Она была вполне уверена, что Новая Тюмень не заметил ее жеста — не то, чтобы это ее сильно заботило. Но менеджер заметил и, спустя мгновение ответил еще более легким кивком. Поиск и спасение людей значили намного больше, чем кому достанутся за это почести — по крайней мере для них двоих — а Новая Тюмень явно был способен ставить палки в колеса любым действиям, не получившим его личного одобрения.

Таким образом, Хонор оказалась задвинутой в сторону. Технически, как второй по старшинству из присутствующих флотских офицеров, она была заместителем Новой Тюмени. На деле же, он предпочитал полностью — и подчеркнуто — игнорировать ее. Он полностью вывел ее за рамки и ясно дал понять, что скорее отрежет себе правую руку, чем поделится с ней хоть крупинкой «славы» участия в операции. У нее вызывало отвращение то, что кто-то может быть настолько мелочным, что будет думать об идиотской личной вендетте — особенно вендетте, которая не имела ничего общего чем-либо, кем-либо сделанным ему в первую очередь — когда невинные жизни были в опасности. Но Новая Тюмень явно мог и был, и как бы не взбесило ее рассчитанное оскорбление, у нее не было намерения устраивать с ним поединок. Как старпом «Палаша», она полагала, что могла бы просто игнорировать его пока дело касалось только ее людей, но только треть из наличных ботов и персонала была с ее корабля, а он явно полагал, что все силы выделенные для упражнения все еще находятся под его командой. Хонор почти не сомневалась, что если она снова обратится к капитану Таммерлану, то ее командир вновь осадит Новую Тюмень… но не могла полностью на это рассчитывать. В конце концов Новая Тюмень все-таки был старшим из присутствующих офицеров. Учитывая обстоятельства, имело смысл оставить его у руля, пока он выполняет свою работу, как бы не приводило Хонор в ярость его отношение к ней и ее людям. Кроме того, офицеру, заведшему привычку действовать через голову или за спиной начальства, это бы припомнили. Насколько бы оправданы ни были ее действия, за удар в спину начальника рано или поздно наступила бы расплата. Не то, чтобы Хонор позволила бы подобным соображениям остановить ее. По крайней мере, она так не считала. Просто она не хотела еще раз вовлекать Таммерлана. Ей не нужна была слава, и она не собиралась препятствовать операции, устраивая подковерную войну в подобный момент.