Республиканец. Дилогия (СИ)

– Отставить! – прервал его адмирал. – Отдыхайте, заслужили. Считайте, что это приказ.

– Есть отдыхать!

Дескин вышел из кабинета и постарался понять причину своего беспокойства. Вроде все хорошо, звание новое получил досрочно, приказ о назначении на перспективную должность уже подписан, радоваться надо, но что‑то мешало. И Вольдемар никак не мог понять, что именно. Это что‑то было совсем рядом, буквально руку протянуть, но в каком направлении тянуть руку, было непонятно.

– Господин капитан! Господин капитан!

Погруженный в свои мысли, Дескин не сразу понял, что обращаются именно к нему. Обернувшись, он мгновенно узнал догонявшего его сержанта в форме флотского спецназовца.

– Горм! Как я рад тебя видеть!

– Здравия желаю, господин капитан второго ранга. Недавно получили? – Горм кивнул на новенькие погоны. – Поздравляю!

– Только что получил, спасибо за поздравление. Где ты сейчас? Каким ветром занесло в высокие сферы?

– После ранения я при штабе батальона числюсь, за связь отвечаю. А сюда прибыл для согласования связи между батальоном и штабом флота на учениях.

– Каких учениях? – удивился Вольдемар.

– Тех, что в четверг начинаются.

– Ах да, точно. В четверг же учения, совсем дырявая память стала, но меня они не касаются. Слушай, я сейчас новое звание оформлю, а через полчаса заходи ко мне, поговорим. Прежние времена вспомним.

– Не могу, господин капитан. Через восемь минут совещание начинается, а когда закончится – неизвестно. Сам Кагершем вести будет, опаздывать нельзя.

– Удачи, сержант! Еще увидимся, надо будет заглянуть к вам в батальон.

– До свидания, господин капитан.

Горм поспешил в зал заседаний штаба флота, а капитан Дескин отправился в кадровый отдел. Вот теперь все встало на свои места, неожиданная встреча с сержантом добавила некоторые кусочки информации, и мозаика сложилась. Спокойно, капитан, спокойно. Может, у вас паранойя или мания преследования… Вольдемар взялся за ручку двери, секунду помедлил, но решил, что нужно вести себя естественно. А естественным было выполнить приказ адмирала и переоформить документы. А за это время проанализировать ситуацию еще раз, уж больно страшная картина складывалась.

Пока кадровики вносили изменения в личное дело, удостоверение личности и прочие документы, Дескин все больше мрачнел, но к концу процедуры взял себя в руки.

Натянув на лицо довольную, как ему казалось, улыбку, Вольдемар бодрым шагом дошел до стола, выделенного ему в канцелярии штаба. Помещение канцелярии было разделено легкими перегородками, не доходящими до потолка. Звукоизоляции, естественно, никакой, но от посторонних взглядов они защищали надежно. Первым делом включил свой коммуникатор и еще около часа блуждал по штабной сети, выискивая подтверждения своих подозрений. Окончив поиски, Вольдемар встал с кресла, открыл встроенный в стену сейф, выделенный ему во временное пользование. В руку легла знакомая тяжесть оружия. Сколько раз собирался заказать кобуру для скрытого ношения, но так и не собрался. Сунул пистолет в карман кителя, выгреб запасные обоймы и коробку с патронами, рассовал все по карманам. Хранившиеся в сейфе документы и карты памяти сложил в папку. Что еще? Вроде все. Вольдемар сел в кресло и задумался. А стоит ли? Нелегкий выбор. Дескин тряхнул головой, если не знаешь, как поступить, поступай по инструкции. В конце концов, присягу он давал Республике, а не конкретным людям. Решение было принято, осталось его выполнить.

Стараясь не привлекать внимания к оттопыренным карманам кителя, Дескин, помахивая папкой, прошел по коридорам штаба, предъявил на выходе свое удостоверение и оказался на улице. Если бы адмирал Кагершем мог прочитать мысли своего подчиненного, того просто не выпустили бы из здания штаба. Но адмирал продолжал вести совещание, а Вольдемар растворился среди прохожих на столичных улицах. До здания сената можно было за десять минут дойти пешком, но Вольдемар направился в противоположную сторону, к станции городского монорельса. Около часа он катался на общественном транспорте столицы, пересаживаясь с одной ветки на другую. И только окончательно убедившись в отсутствии слежки, он вышел на станции рядом с сенатом. Доступ в здание для посетителей был свободным, на новую сессию сенат еще не собрался, и сенатские коридоры были пустынны.

Доступ в ту часть здания, где располагались кабинеты сенаторов, перекрывала металлическая дверь с постом сенатской охраны. Вольдемар направился к переговорному устройству.

– Я к сенатору Нейману.

– Вам назначено?

– Нет, сообщите сенатору, что его хочет видеть старый друг, с которым они вместе ползали на четвереньках.

Глаза охранника полезли на лоб, но он быстро справился с удивлением, бросил взгляд на погон капитана второго ранга и начал с кем‑то связываться по коммуникатору. Только бы в психушку не позвонил, но будем надеяться, что старина Нейман поймет его правильно, в сообразительности ему не откажешь. Надо было переодеться и сменить мундир на цивильную одежду, но некогда, решается судьба Республики. Вольдемар почти физически чувствовал, как безвозвратно утекает время.

Минут через десять из двери выкатился сам сенатор.

– Вольдемар! Я рад тебя видеть, но мог бы и позвонить предварительно. И что это за шпионские игры?

– Это не игры, и позвонить я не мог.

Нейман пристально посмотрел в лицо Вольдемару.

– Дескин, ты меня пугаешь.

– Я и сам боюсь. Думал уже, что страх окончательно потерял. Но нет, боюсь, как и все.

– Что случилось? – насторожился сенатор.

– Пока ничего, но может. И об этом лучше не здесь. Можете провести меня без проверки документов?

– Могу, но такое возможно только в крайних случаях.

– Считайте, что наступил самый крайний, крайнее некуда.

– Пошли.

В кабинете сенатора, казалось, ничего не изменилось. И граната под стеклом была на прежнем месте. Нейман плюхнулся в кресло, стоявшее за заваленным документами столом.

– Что у тебя?

Вольдемар собрался с мыслями, глубоко вдохнул и начал:

– Во‑первых, это не дурацкая шутка, все, о чем я сейчас скажу, очень серьезно. Во‑вторых, психиатрическое обследование я прошел семь месяцев назад и признан абсолютно нормальным. В‑третьих, у меня нет прямых доказательств готовящегося заговора, а только косвенные улики.

– Какого заговора? – не смог удержать своего изумления Нейман.

Вольдемар еще раз подумал, прежде чем открыть рот, и четко произнес:

– Заговора с целью изменения существующего политического строя.

Старина Нейман замер с открытым ртом. Со второй попытки ему удалось закрыть рот, и он охрипшим голосом произнес:

– Выкладывай.

Выкладывал Вольдемар минут десять. Сенатор слушал не перебивая. Бывший инженер муниципальных электрических сетей и сам был хорошим аналитиком. К словам своего бывшего подчиненного он отнесся со всем возможным вниманием. Когда Дескин закончил излагать свои доводы, в воздухе повисла пауза. Наконец слово взял сенатор:

– Итак, подведем итоги. Первое, что мы имеем, – это учения флотского батальона специального назначения, о которых прекрасно знает весь батальон, а в штабе только очень ограниченный круг лиц.

– Обычно все бывает наоборот, – добавил Вольдемар.

– Второе. Заместителя начальника разведки флота, то есть тебя, не только не приглашают на совещание по проведению этих учений, но и вообще не ставят о них в известность, а выпихивают в отпуск на неделю.

– А дату начала учений я случайно узнаю от знакомого сержанта, – вставил Вольдемар.

– Принято, – согласился Нейман. – Третье. Эскадра вице‑адмирала Стенера, имеющая на борту два батальона космодесантников, вместо того, чтобы прямо следовать к месту назначения, в среду прибывает на орбиту вокруг Астгартуса с весьма натянутым обоснованием данного маневра.