Тридцать четвертый мир

Кай в который раз поймал себя на мысли о том, что посещение заведений, подобных тому, в котором им приходилось пребывать сейчас, вызывает у него вполне определенную последовательность ощущений. Само пребывание в прозекторской, вид запрокинутых в немом крике оскаленных ртов, спутанных, подобных морским водорослям волос, неживая желтизна кожи и отверстые внутренности глубоко подавляли его, но по выходе из обители смерти и тлена, его наполняло всепоглощающее ощущение радости жизни, которого он несколько стыдился. Каждая клеточка его организма радостно вопила "Я живая!". Морг регионального отделения Интерпола был фактически пуст, но все равно, Федерального Следователя тянуло наружу.

– Из медцентра сообщают, - негромко сказал Гвидо, пошевелив в воздухе блоком связи, - что пациенту Окама четырнадцать месяцев назад была оказана помощь в связи с переломом лучевой кости правой руки. При игре в поло. Помощь оказал домашний врач покойного - Ольгердт Нильссен…

Доктор Майер недоуменно пожал плечами:

– Давайте обратимся к самому э-э-э… предмету расследования… Тем более, что профессор Энке уже с нами, - он сделал вежливый жест в сторону появившегося из внутренних дверей благообразного господина в безупречном халате.

– Одну минуту, - остановил его Кай. - У меня здесь, в вашей приемной ждет один свидетель… - Он подошел к двери и окликнул немедленно появившегося на зов сержанта.

– Производится процедура опознания трупа Чрезвычайного и Полномочного Посла Федерации Ли Окамы фигурантом по делу четырнадцать триста тридцать восемь, сержантом вневедомственной охраны Говардом Шрайбером, - продиктовал он в регистратор. - Напоминаю вам, сержант, что ваше свидетельство чрезвычайно важно для следствия. Постарайтесь быть максимально объективным…

Служитель набрал код на замке одной из многочисленных, смахивающих на ниши крематория, дверок холодильника. Дверка поднялась и плоское стальное ложе, на котором должен был покоиться Чрезвычайный и Полномочный Посол, выскользнуло под яркий свет хирургических ламп.

Оно было пусто.

– Так, а где, собственно, труп? - недоуменно спросил после некоторой паузы сержант Шрайбер.

2. ДЕНЬ РАЗМИНУВШИХСЯ

Капитан одного из крупнейших челночных рейдеров Федерации был в гневе. Сама по себе Периферия, с которой ему по долгу службы приходилось постоянно иметь дело, была далеко не рассадником добрых нравов и законопослушания. Когда же экипаж начинает импортировать столь необходимые в тех краях навыки контрабанды и мздоимства в традиционно щепетильные в этих вопросах пространства Системы, капитану частенько приходится задумываться о судьбе своей лицензии на космическое судовождение.

– Я чувствую, - сообщил он так и не дождавшемуся предложения присаживаться суперкарго, - вам явно не хватает острых ощущений… Вам, Джастин, мало того, что мы имеем на борту полторы тысячи питекантропов из Галактического Легиона. Не думайте, что капитану Вартаняну (кэп имел ввиду себя) не известно кто и как погрел на этом руки… Это - другой разговор. Вам мало того, что мы вполне официально везем с собой пару ищеек, причем, из двух ведомств сразу… Могу вас порадовать - если вы еще не в курсе относительно последнего сеанса связи - что мне предписано - кэп прикоснулся к украшенному Тремя Гербами листку, лежащему перед ним на столе, - оказывать всемерную помощь еще одной - засекреченной - для разнообразия. Согласитесь, это заставляет немного нервничать, так ведь? Так в добавок к этому, на борту оказывается еще и груз без отметки таможни Системы…

– Право же, капитан, я не делал из этого секрета от вас… Суперкарго мог бы добавить, что, насколько ему известно, и в случае доставки и размещения на борту "Проциона" какой-то злосчастной пары довольно громоздких ящиков, отправитель которых хотел избежать утомительных формальностей там, на "Лобноре", точно так же как и во всех подобных случаях, кэп Вартанян не остался в обиде, но есть вещи, которые лучше никогда не высказывать вслух…

– Вот что, Джастин, - кэп неприязненно и строго выпрямился в своем кресле. - Вы нагадили, вы и прибирайте. Отправитель, как я понимаю, находится у нас на борту. Тот странный тип из триста сороковой…

– Именно так, сэр.

– Так вот, отправляйтесь к нему немедленно и пусть он забирает этот свой груз из общих трюмов. Очень вероятно, что при разгрузке нам учинят "выборочный контроль". И я не уверен… Вы слышите, Джастин - НЕ УВЕРЕН, что вся эта теплая компания у нас на борту не собралась из-за какого-то из этих контейнеров… Вы хоть представляете, что в них может оказаться?

– Но куда же он… куда же мы их денем, сэр? И как…

– Есть мнение… ЕСТЬ МНЕНИЕ, Джастин, что челноки Легиона не будут досматривать слишком… скрупулезно. Может быть, я говорю МОЖЕТ БЫТЬ, Джастин, их в этот раз не будут досматривать, вообще… Так вот, пусть этот тип из триста сороковой прихватит наличные и отправляется перебросится парой слов с кем-нибудь из офицеров Легиона, чином постарше. Уверен, что у него это получится… И сделайте соответствующую запись, чтоб никто не хватился груза. Только пусть поторопится - у меня есть нехорошее чувство, что Легион придется выгружать раньше намеченного срока…

Суперкарго знал, что предчувствия редко когда обманывали хорошо информированного кэпа. Однако были в деле и смущавшие его обстоятельства…

– Капитан, - вежливо кашлянув, сказал он. - Я должен сказать, что это действительно странный тип… Впрочем, я лично с ним не контактировал… Он не выходит из триста сороковой. Заплатил за доставку еды из ресторана в каюту. Причем, когда стюард заходит к нему, отсиживается в ванной… На звонки в другое время просто не отвечает…

– Это уже ваши проблемы, Джастин… Решайте сами как проконтактировать с вашим протеже. Может, поумнеете и не станете больше навязывать мне на шею пентюхов со странностями. Я не задерживаю вас…

Перед дверью триста сороковой (люкс на одного) суперкарго призадумался. Людей со странностями он крепко опасался. Тем более в такой невыигрышной ситуации, когда обстоятельства заставляют практически вламываться в неприкосновенные покои таких чудаков. Можно заработать пулю, влипнуть в судебный процесс, на худой конец - напереться на труп, в чем тоже радости никакой.

Он минут пять давил на сенсор звонка, потом, тяжело вздохнув, достал из кармана универсальный ключ и осторожно отпер входной тамбур, потом - внутреннюю дверь. Громко вслух извинился и вошел. Момент был ответственный: можно было ожидать удара бутылкой по голове, приема каратэ, истерического крика и затяжного скандала, но не последовало ничего. Только аппаратура в углу крутила музыку - достаточно тихо, так, что и мелодию разобрать было трудно. Полумрак стоял в триста сороковой и терпкие, непривычные для космического судна запахи наполняли этот полумрак. Хозяина нигде не было видно. Джастин хорошо знал эти клятые люксы, сооруженные так, чтобы в минимальном пространстве создать иллюзию просторного лабиринта из бара, кабинетиков для отдыха и развлечения, мини-кинозала и даже микро-танцплощадки. Покружив в основном отсеке, он заглянул в рабочий кабинет, спальню и кухоньку - скорее символическую, чем настоящую, и, еще раз тяжело вздохнув, взялся за ручку входа в ванную. Там тоже никого не было. Как и в туалете. Чертыхнувшись, суперкарго опять внимательно обвел каюту глазами. От пряных запахов и тихого грохота там-тамов из высококачественных динамиков у него как-то все поплыло в голове. Он тряхнул ею - не полегчало. Зато сзади он услышал тихое посвистывание. Переливчатое такое - в такт там-тамам. Он обернулся и, ощущая, что пол уходит из-под ног (маневр начался, что ли?) увидел, что сзади никого нет. А насвистывание снова тихо-тихо раздалось опять за спиной. Впоследствии ему так и не удалось вспомнить, что же было дальше…

Гвидо не успел наскучить Федеральному Следователю за все три недели пути (три Скачка и уйма утомительных маневров в промежутках). Прежде всего потому, что не слишком мозолил глаза - он предпочитал тратить время пути на пребывание в отлично оборудованном спортзале, которым мог бы гордиться любой элитный клуб и на Земле - благо эта роскошь входила в стоимость билета, оплаченного казной. Правда, капитан контрразведки был слегка разочарован классом тренера-каратиста, но, несмотря на это, менее шести часов в день тренировкам не посвящал. Заглядывал в спортзал и Кай, но не более, чем на пару часов, разве что задерживался в тире. Основное свое время он тратил в тихой и почти никем из пассажиров не посещаемой читальне, расположенной на восьмой палубе "Проциона", прорабатывая запрошенную по Универсальной Сети текущую продукцию средств массовой информации Гринзеи и сводки Управления по состоянию дел в Колонии. Удовольствие было не из дешевых, учитывая тарифы подпространственной связи, но - Федеральный Следователь знал это не понаслышке, благодарное. Кроме тренировки одрябшей от постоянных подсказок компьютеров и высокого класса консультантов памяти, это прокачивание через мозг бесконечного количества фактов, имен, дат оставляло в его извилинах бесценный осадок, который иногда взрывался неожиданным озарением в те самые моменты, когда тупик расследования казался унылой неизбежностью… Сознание этого, конечно не исключало и той - гораздо более вероятной - возможности, что ничего кроме головной боли в данном конкретном случае его упражнения не принесут. Сегодня, к вечеру эта мысль очередной раз одолела его. Пора было дать подсознанию немного поработать без его, лично Кая Санди, помощи.