О чем молчит Лондон (СИ)

У. Шекспир, "Гамлет"

Бархат нежно скользил по разгоряченной коже. Это было приятно. Уже потому, что такую ласку давал Джек. Теперь он надевал бархатные перчатки, когда был с ней. Потерянная для всех, Элли обрела покой рядом с тем, кого так безмерно любила. Никаких обязательств, лжи и притворства, только общее желание на двоих. Наконец-то они нашли свое счастье. Пусть даже в каморке, которая превратилась в их любовное гнездо. Зато здесь было место смеху и жарким стонам без ужимств и осторожности. Здесь все лишнее казалось таким неважным, когда она смотрела в глаза любимого и слушала знакомые строчки, спетые интимным шепотом родного голоса:

В тебе наука вся. Твои глаза — родник,

Где можно почерпнуть все радости ученья.

Тот, кто познал тебя, познания достиг;

Тот мудр, чей ум сумел тебе воздать хваленья.

Лишь неуч не придет в восторг перед тобой.

Коль горд я смею быть, горжусь, что обожаю

И пламя глаз твоих, и голос гневный твой,

Который музыкой небесной почитаю.

О неземная, я простить меня молю

За то, что языком земным тебя хвалю.

У. Шекспир, "Бесплодные усилия любви"

А потом Элли с благодарностью целовала те губы, которые говорили ей такие красивые слова. Она верила, что для них двоих все преодолимо, даже и особенно сейчас. Больше не было причин для отсрочек. Жизнь слишком коротка и может оборваться в любой момент. И теперь Элли привыкала к запаху машинного масла и мерному щелканью шестеренок в механизмах любимого. Привыкала ощущать металл под пальцами вместо теплой кожи. И любить Джека таким новым, какой он есть.

— Кто это сделал? — спросила она как-то.

— Отец. Он гений, не правда ли?

— Ты наконец-то поверил в него?

— Поверил, — сказал с улыбкой. — Думаю, он скоро снова возобновит практику, ведь нужно кому-то передавать свои знания.

— А ты?

— Я помогаю и так, но мои руки теперь не такие ловкие, как раньше.

— Неправда, — подбодрила она, оставляя на губах поцелуй. — Так что с тобой случилось? Расскажи мне.

— Я знаю столько же, сколько и остальные. Все то, что было написано в газетах.

— Тебя нашли на улице, запутавшимся в веревочную лестницу. Говорят, будто ты упал с дирижабля. Но свидетелей так и не нашли. Был слишком густой туман.

— Видимо, так и есть.

— Но разве ты не помнишь, что это был за дирижабль? Что ты вообще там делал?

— Не помню, малыш. Тот день выпал из памяти. Хотя нет, помню одну странную особу в то утро и…

Джек задумался, видимо копаясь в закоулках своего сознания.

— И что в ней было странного?

— Ничего. Не хочу тебя беспокоить напрасно. Расскажу, когда вспомню все.

В то утро они отправилась на рынок. Благо было на что купить еду, с чем им помогал Морти Норман. Элли пошла за фруктами и сыром, а Джек решил взять немного рыбы. Несмотря на ранний час, ранок был переполнен. Люди пытались купить все самое свежее и подешевле.

Они сновали туда-сюда между лавками торговцев, которые пытались перекричать друг друга на всю улицу:

— Рыба свежая!

— Мясо молодого ягненка!

— Спелые яблочки!

Остановившись у прилавка с фруктами, Элли взяла в руку румяный персик и поднесла к лицу. Он пах божественно — это был запах свободы.

— Я возьму, — сказала она торгашу.

Расплатившись, Элли отправилась за виноградом. Пришлось протискиваться между людьми. До прилавка оставалось пару шагов, когда на ее пути неожиданно появилась незнакомка в гогглах. Элли почти что врезалась в нее, вздрогнув от неожиданности. Хотела обойти, но тут предплечье больно сдавили металлические пальцы. А в следующий момент в районе сердца что-то очень больно резануло, когда девушка приняла ее в свои тесные объятья.

Хотелось спросить "за что?", но слова так и застряли в горле.

— Доброе утро, миссис Эшли, — тихо-тихо на ухо произнесла та. — Передавай привет на том свете своему любовнику. Мне было приятно его туда отправлять…

Джек не мог поверить в то, что произошло. Сколько еще судьба будет над ними издеваться? Неужели они обречены? Теперь умирала Лиззи, а у него не было возможности ей как-то помочь. У него не было.

— Отец, спаси ее, — попросил Джек, когда забежал в мастерскую Нормана, занося на руках безвольное тело возлюбленной. — Сделай что-нибудь! Что угодно, но только верни ее мне.

Отец пощупал пульс на тонкой девичьей руке и покачал головой.

— Пульса нет.

— Только не говори, что не сможешь, — произнес Джек с угрозой в дрожащем голосе.

— Я попробую что смогу.

Следующие несколько дней Джек ходил словно по чреву ада. Лиззи отчаянно боролась за жизнь, но смерть то и дело тянула ее к себе когтистой лапой. Отец заменил девушке сердце, установив такой же металлический протез, какой был у Джека. Однако тело Лиззи отказывалось принимать эту штуку. Новое сердце заводилось, но останавливалось по нескольку раз за сутки. На третий день отец уже начал отчаиваться. Морти слишком устал еще до того, как на него свалился сын с умирающей возлюбленной.

— Я не могу ее потерять, — сказал Джек, сжимая хрупкую ладонь железными пальцами. — Если она уйдет, то я пойду вместе с ней.

Отец цокнул языком, покачал головой и продолжил колдовать над девушкой. Когда же наступило время стабильности, а Морти ушел отдохнуть, Джек взял из отцовской библиотеки потертую, но единственную здесь рукопись Шекспира, которая когда-то принадлежала матери, открыл ее и начал читать Лиззи:

Но если для влюбленных неизбежно

Страданье и таков закон судьбы,

Так будем в испытаньях терпеливы:

Ведь это для любви обычной крест,

Приличный ей, — мечты, томленья, слезы,

Желанья, сны — любви несчастной свита!

У. Шекспир, "Сон в летнюю ночь"

Нет, он отказывался сдаваться. И запрещал это делать Лиззи. Она не имела права оставлять его, не тогда, когда счастье стало так возможно. Но снова нависала тишина, когда в комнате пропадали щелчки ее работающего сердца.

— Она не дышит, отец… Да сделай же что-нибудь!

В такие моменты бессилие убивало, когда для Джека не было места во всей вселенной. Не было без Лиззи. Вот бы повернуть время вспять и все исправить.

— Прости, сынок, но я больше ничего не могу сделать, — сказал ему уставший и измученный Морти.

— Нет, Лиззи… нет! — Взяв девушку за плечи, Джек встряхнул ее. — Не смей, слышишь?!

Почему она посмела уйти, не спросив у него?! Он же запретил!

— Джек, — позвал отец, кладя руку на его плечо. — Оставь ее… Джек…

Но тут он вздрогнул и куда-то провалился, выныривая из сна.

— Джек, — позвал отец с улыбкой на морщинистом лице, пока тряс за плечо. — Лиззи пришла в себя.

Шестеренки в его сердце на мгновение запнулись, но потом возобновили ход. Дурной сон сняло рукой. Сон и ощущение безнадежности. Рукой очень талантливого человека, колдуна нового времени, когда стало возможным назначить отсрочку самой смерти. Свидания с нее будет достаточно. Пусть ждет дальше.

Подбежав к Лиззи, Джек схватил ее за руку, в которую девушка крепко вцепилась, как за якорь. Тонкий стан выгнуло дугой, изо рта вылетел болезненный вскрик, и широко раскрылись зеленые глаза. Но это было только началом.

Такой болезни, как "смерть", Элли еще не знала. Не иначе, ее придумал дьявол, чтобы измываться над грешниками себе на потеху. И он творил это руками Морти Нормана. Такие мысли внушала в нее боль, которая мучила несколько дней подряд. Лишь одно спасало Элли от сумасшествия: присутствие Джека. Он был рядом, заботился и помогал прийти в норму. Часто читал ей Шекспира: