Ген Химеры Часть 1 (СИ)

— Честно говоря, мы опасались, что потеряем тебя, — сказал парень, вынимая катер и иглы из вен. Его внимательные темные глаза бегло ощупывали лицо Ойтуша.

— Мы?

— Сопротивление, — кивнул тот. — Слышал о таком?

Этого просто не могло быть. Конечно Ойтуш знал, что в Метрополе существует некое сообщество людей, игнорирующих законы о классах, но их было принято считать отребьем, неспособным жить в социуме.

— Да, приходилось, — только и мог сказать Ойтуш. — Где я?

— Под городом, примерно в районе Окто-Гана, — ответил парень в медицинском халате. — Тюрьма, в которой тебя держали, находится прямо над нами.

Ойтуш посмотрел вверх, но над ним был лишь брезентовый потолок. Тем не менее давящее ощущение замкнутого пространства и сотен метров холодного камня над головой подсказывало ему, что он вовсе не на пикнике с палаткой.

— Ты провел там месяц и одну неделю, плюс неделю здесь на стимуляторах и адаптогенах, — “врач” проверял его сухожильные рефлексы.

Ойтуш сокрушенно покачал головой. Значит Сати уже больше месяца живет в чей-то семье. Как игрушка…

— Во время операции твой чип взорвался, чуть не снеся тебе полчерепа, — продолжал парень.

— Что? — не веря своим ушам, переспросил Ойтуш и судорожно схватился за голову. Его пальцы нащупали тонкую бороздку швов, прямо над тем местом, куда ему много лет назад вживили отслеживающее устройство.

— Прости, Ойтуш, таково наше правило, — развел руками незнакомец. — Оставить чип в твоей голове — значит собственноручно сдать себя протекторию. Мы до сих пор живы только потому, что сделали это с каждым. Скрыли свое местоположение.

Вместо слов Ойтуш лишь горько усмехнулся. Без чипа путь к наверх был ему заказан. Без своего паспорта, без “Ока” он был не больше, чем букашкой.

— Да, ты отныне вне системы, но вспомни, ты всегда шел против нее.

— Какая теперь разница? — мрачно отозвался Ойтуш.

— Ты все еще жив. А это важнее всего, — сказал парень, протягивая руку для рукопожатия. — Меня зовут Тора Матиас.

Что-то странное было в лице этого юноши: оно то казалось живым и сочувствующим, то напоминало лишенную эмоций маску.

— Ойтуш Эвери, — представился Ойтуш, крепко пожимая руку и стараясь не рассматривать его слишком долго.

— Да, я знаю, — усмехнулся Тора.

— Откуда?

— Мы присматривали за тобой, Ойтуш, — сказал Тора, напоследок измерив давление. — Вставай, обувайся. Скоро сам все узнаешь. Из первых уст, так сказать.

— Куда мы идем? — поинтересовался Ойтуш, надевая ботинки.

— К Айзеку, конечно.

Услышав это имя, Ойтуш почему-то кинув взгляд на стоявшую рядом койку. Обострившееся чутье подсказывало, что он каким-то образом уже знает этого человека.

— Айзек — глава сопротивления, — пояснил Тора. — Именно благодаря ему ты жив.

— Но зачем ему это? — спросил Ойтуш. — Зачем сопротивлению спасать меня, ведь я никто.

— Поверь, Айзек всегда знает, что делает, — Тора нервно улыбнулся и вышел из палатки. — Сейчас ночь, постарайся не слишком шуметь.

В неярком свете прожекторов виднелись ровные ряды палаточного лагеря, несколько железных ангаров, у входа в которые дежурили люди, вооруженные штурмовыми винтовками. На них Ойтуш разглядел давно снятую с производства полицейскую форму: черные брюки и куртки, жилеты, берцы… да уж, вот тебе и «отребье». Наверху же, вместо неба над головой, был обшарпанный, давящий потолок со следами копоти и обстрелов.

Лагерь располагался на обширной платформе, по обеим сторонам которой была дыра, уходящая в бесконечность. Она зияла, как пустая глазница великана, а на дне этой трубы лежали рельсы, самые настоящие рельсы, которые в Метрополе давно были заменены на магнитные платформы. И запах… Ойтуш сразу узнал его: запах сырости, затхлости и креозота. Сомнений не было: он был в заброшенном метро, глубоко в недрах Метрополя.

— Далеко же вы забрались, — заметил Ойтуш, слушая как его голос отражается от стен подземки.

— Пожалуйста, тише, — взмолился Тора. — Большинство людей сейчас спит.

Ойтуш оглянулся по сторонам: никого не видно было, кроме дозорных на воротах.

— Давно вы здесь? — прошептал он.

— На этой станции около месяца, — ответил Тора, скользя фонарем вдоль рядов. — Нам приходится все время перемещаться, чтобы не обнаружить себя. Протекторий постоянно посылает шпионов, поэтому к новым людям здесь относятся с недоверием.

— Понятно. И насколько большое старое метро?

— Если честно, мы и сами не знаем. Оно огромно, но мы не рискуем исследовать некоторые старые ветки.

— Почему?

— Ой, да много кто там живет… Взять хотя бы… — тут парень осекся и прислушался к едва уловимым звукам. Ойтуш заметил, что Тора был каким-то дерганым.

— Ты хотел отвести меня к Айзеку, — напомнил Ойтуш. В этом месте и без того было жутковато, а еще и разговоры о всяких непонятных тварях…

— Да, да, пошли, — очнулся Тора.

Они заскользили между рядов лагеря. Кое-где в железных бочках догорали костры, а прямо на земле валялись укутанные свертки, в которых угадывались люди.

— Много здесь живет? — спросил Ойтуш, перешагивая через какого-то заросшего деда, замотанного в спальник наподобие гусеницы.

— После последних стычек в Окто-гане к Айзеку примкнуло еще полсотни. Итого, почти двести, плюс дети. Возможно, где-то еще есть отдельные группы, но мы не можем связаться с ними, — сказал Тора. — Протекторий делает все возможное, чтобы разобщить нас.

— Протекторий знает о вас?

— Конечно, — удивился Тора. — Пока что между нами холодная война: между его разведкой и нашей.

— Как же вы общаетесь? Без “Ока”… — начал было Ойтуш.

— “Око-2”, — сказал Тора. — Мы хакнули “Око” и теперь используем его, чтобы скрыть наше местонахождение.

— Неплохо, — хмыкнул Ойтуш. Волнение перед встречей с Айзеком несколько поубавилось.

И зря, очень зря.

Протяжный громогласный звук сирены заставил Ойтуша пригнуться от неожиданности. Один за другим ярко вспыхивали прожекторы, беспощадно прогоняя тьму подземелья. Дозорные на воротах перестали переговариваться и все как один подобрались, вскидывая винтовки. Из палаток повылазили испуганные, сонные люди; большинство из них на ходу надевало наушники, кто-то просто зажимал уши руками.

— Надень, — сказал Тора, доставая из карманов под халатом точно такие же.

— Зачем? — спросил Ойтуш, потихоньку проникаясь ощущением паники.

— Если это беглый аниматус, нам придется стрелять из нейронной пушки, — сказал парень, кивая в сторону “полицейских”, что уже тащили нечто, напоминающее огромный мегафон.

Ойтуш без промедления натянул наушники и звук сирены мигом исчез, как и все остальные звуки. Тора жестом велел ему лечь на землю, а сам направился куда-то вглубь лагеря, суетливо и неуклюже.

Велев себе успокоиться, Ойтуш присел за валявшейся на земле железной канистрой. Она была еще теплой от недавно потухшего костра. Мимо него сновали люди, но паники не ощущалось. Гражданские и вовсе вели себя подозрительно спокойно, хоть и были напуганы. Даже маленькие дети не кричали и не плакали, а просто сидели на руках у взрослых. Это было так странно, в Метрополе такого не встретишь.