Дверь в полдень

и приземлимся рядом с ними. Если будем по склону спускаться, все ноги себе переломаем.

— Он чеченец, — заметил Николай.

— Не чеченец, а осетин, — поправила Елена. — Не бойся, я его знаю. Он за наших.
9.

Еремей Глебович не стал ни часто креститься, ни выражать свое изумление каким-то иным образом. Изумления, собственно, никакого не было, воевода сейчас как будто выслушал не самую баснословную сказку за всю историю земли русской, а вводную часть обычного боевого приказа. Мелькнула непрошеная мысль: когда это Еремей в последний раз слушал приказ, а не отдавал его? Лет пятнадцать назад, не меньше.

— Ну что ж, теперь все более-менее понятно, — сказал Еремей Глебович. — Только одного я не понимаю — где ты собираешься добыть это чудо-оружие? И что это будет за оружие? Ручные самострелы или чудо-порок какой-нибудь?

Мстислав сокрушенно вздохнул.

— Я и сам еще не знаю, — сказал он. — Лучше всего, если бы удалось раздобыть бластеры, которые в двадцать втором веке изобрели. Эта штука очень маленькая, помещается в одной руке, бьет недалеко, но сильно. Она огнем стреляет, причем не простым, а таким, как от молнии. Если стрелять по плотному строю, одним выстрелом можно целый десяток угробить, а если повезет, то и два десятка. А остальные от страха разбегутся.

— Ну так поехали, закупим этих бластеров, — предложил Еремей Глебович. — Ради такого дела твой отец на золото не поскупится.

— Тут золото не поможет, — покачал головой Мстислав. — В том времени золото не в цене.

— А что в цене? Серебро, самоцветы?

Мстислав снова отрицательно покачал головой.

— Из того, что мы имеем, там не ценится ничего. Там в цене всякие знания ученые, искусства разные… — Мстислав вдруг застыл на месте с разинутым ртом. — Еремей, ты… да ты просто мудрец! Такую мысль подсказал!

Еремей добродушно ухмыльнулся в седую бороду и спросил:

— Какую мысль?

— Там иконы ценятся. Если найти хорошего скупщика… нет, все равно не пойдет. Бластеры разрешено носить только дружинникам, они все на строгом учете… в смысле, бластеры, а не дружинники… хотя и дружинники тоже. Ни один дружинник в том времени нам бластер не продаст.

— А если силой отнять? — предположил Еремей Глебович.

— Не знаю, — пожал плечами Мстислав. — Если они выставят около идола охрану и если в охране будут только младшие отроки, как в двадцать первом веке, тогда, может, и получится что-нибудь. Да только навряд ли так будет, мне в прошлый раз и так уже повезло несказанно, два раза такое везение не повторяется.

— Жаль, — сказал Еремей. — А если нам с тобой самим в их дружину вступить?

— Думаешь, я не пробовал? Там надо испытания пройти.

— Не прошел? — сочувственно спросил Еремей.

— Не прошел. И ты тоже не пройдешь. Там ведь не тело испытывают, а душу. Если ты душою чист, считается, что тебе можно бластер доверить, а если нет — то на нет и суда нет. Из наших служилых людей это испытание никто не пройдет. Чтобы его пройти, надо святым быть.

— Значит, будем искать святого, — сказал