Хальдор из Светлого города

о что-то непонятное. Вся башня дрожала, изредка роняя камни, но землетрясением это не было. Земля вокруг лежала спокойная, преисполненная безразличия к искусственным наслоениям, выросшим на ее терпеливой груди. Шуршал в траве дождь, шумели листья.

Барон тесно прижался к Верзиле. Ему вдруг подумалось, что своим дерзким вторжением они разбудили таинственных духов, дремавших в глубине башни, и вот их настигло возмездие. Стены медленно поползли вниз. Они таяли, как лед на солнце, постепенно растворяясь в воздухе. Звенели падающие на землю с высоты второго этажа кувшины и доспехи, хрустнуло кресло, придавленное дубовым столом. Сверху плавно спустился дырявый гобелен. По краям площади запели хрустальные колокольчики. Дома опускались на землю и исчезали, оставляя после себя горы пыльной утвари, среди которой кое-где поблескивало золото. Дождь с мудрым безразличием поливал выгоревшие ковры и резные ореховые шкатулки, расползающийся шелк и связки жемчужных бус.

Кьетви с тоской подумал о том, что теперь уже вернуться в казарму незамеченными им вряд ли удастся.

— А вдруг дома исчезнут вместе с людьми? — шепнул барон.

Кьетви пожал плечами. У него не было близких.

— Меньше дураков будет, — буркнул он.

Но люди никуда не исчезли. В этом они убедились, перешагнув через бывшую шестую стену, — к тому времени она стала чем-то вроде забора. В запретном квартале царило оживление. Серый рассвет освещал каких-то грязных замученных людей с руками такими жесткими, что они с легкостью смогли бы забивать гвозди раскрытой ладонью. Эти люди с молчаливым, деловитым любопытством глазели по сторонам. Судя по кучкам тряпья, разбросанным перед ними на земле, они стояли возле бывшего барака. Несколько солдат, надрываясь, пытались построить их в колонну и, как явствовало из отдельных выкриков, погнать на работу. Видимо, то были наиболее стойкие, не поддавшиеся всеобщей панике патриоты. Один из них, сержант, особенно усердствовал и, ухватив первого попавшегося, принялся бить его дубинкой по голове.

— Прекратить, — негромко произнес Кьетви.

Сержант опустил дубинку и отыскал глазами источник командирского голоса. Внезапно его физиономия расцвела.

— Капитан Кьетви! — просиял он. — Вы вернулись!

Верзила бросил взгляд на барона и нехотя сказал:

— Вернулся.

— В трудный момент всегда вспоминают о лучших, — изрек сержант. — Докладываю. Казарма и бараки растворились в воздухе прямо у нас на глазах. Я подозреваю, что это диверсия, остается выяснить, чья. Большая часть полка деморализована и пьянствует. А эти скоты взбунтовались…

— Сержант, — с чувством сказал Кьетви. — Вы сделали все, что могли. Идите пьянствовать вместе со всеми.

— Светлые Правители в опасности, напомнил сержант. — Стена— то растворилась тоже.

— Светлые Правители предали свой народ, — сказал Кьетви вполне серьезно. — Их больше нет.

На физиономии сержанта северным сиянием полыхнул восторг.

— Это переворот, господин капитан?

— Все может быть, — многозначительно уронил Верзила.

Он