Нашествие арабуру (СИ)

– Помочь арабуру может, но воевать с нами не будет, – уверенно сказал Майяпан.

– А что ты еще знаешь? – спросил Акинобу.

– Один раз я у них видел оружие посильнее мшаго и майдара. Тем оружием они с другими кецалями воюют.

– Неужели они так сильны? – удивился Акинобу.

Ему стало интересно, он вспомнил, что читал о небесных войнах в рукописях варваров. Майяпан не врал, действительно, эти войны не касались землян. Должно быть, они имели отношение к Богам, которые на небесах выясняли отношения между собой.

– За день могут страну уничтожить, – похвастался Майяпан.

– Нам надо все точно узнать. Отправляйся-ка к ним и разузнай, что да как. А мы будем ждать.

Майяпан ушел и пропал. Вышли все сроки, а он не появлялся. Натабура каждый день, несмотря на занятость, справлялся о нем. И все больше хмурился. Он боялся произнести то, о чем думали все остальные: и Баттусай, и Го-Данго, и Гёки – что Майяпан предатель. Язаки ходил черный и при встрече воротил морду в сторону.

Если он предатель, рассуждал Натабура, то почему против нас не предпринимаются никаких действий? На всякий случай он приказал удвоить караулы, а войскам быть предельно внимательными. Ночью поймали трех арабуру и одного песиголовца. Но они толком ничего не знали и не слышали об Майяпане.

Один Акинобу верил в Майяпана и поэтому сказал:

– Придет он. Я верю.

У Натабуры были и другие причины хмуриться: арабуру затеяли какую-то странную игру и все дальше и дальше заманивали их на север. Нельзя было принимать сражение, не разобравшись в причинах, хотя они были очевидны: похоже, арабуру искали выгодное для себя место. Они выгнали из леса Руйдзю карин дикое зверье и заняли пещеры, в которых жили трехпалые иканобори. Дальше идти было просто некуда – за их спиной начинались отроги Фудзияма, где армии негде было развернуться.

Много раз Натабура держал военный совет на эту тему: принимать сражение или нет. Тайсё Го-Данго был «за»:

– Войска перегорят! Надо наступать, пока они рвутся в бой. Где бы арабуру ни захотели драться, мы будем наступать и победим.

Гёки был осторожней:

– Не следует соваться туда, куда нас заманивают. Они готовят ловушку.

Язаки твердил свое: в том смысле, что на все воля Богов. Он не разбирался в стратегии и больше прислушивался к своим ощущениям, но на этот раз пророчествовать остерегался.

Баттусай, который командовал армией в десять тысяч человек, тоже считал, что надо быть осторожней и не принимать сражения.

– Драться надо сейчас! – твердо сказал Акинобу.

Натабура высказывался последним:

– Посмотрим, что они нам предложат.

Для боя арабуру облюбовали долину реки Макабэ. Река начиналась в отрогах хребта Оу, в центре которого неустанно дымил Фудзияма. Перед сражением, словно нахмурившись, он выпускали клуб черного дыма и тихонько рокотал. Земля под ногами подрагивала. Ночью на его склонах были заметны огненные сполохи.

Можно было, конечно, пересидеть арабуру, дождаться зимы, а весной посмотреть, кто окажется сильней. Однако в этом случае возрастал риск потери инициативы. Но самое главное – начался голод. В некоторых провинциях уже подмешивали в рис толченую солому. В армии же еды осталось не больше, чем на пятнадцать дней.

Как бы и нам всем не пришлось есть солому, думал Натабура.

Отряды все прибывали и прибывали. Из провинции Хитати пришли две сотни босоногих крестьян, вооруженных мотыгами, цепями и косами. Им выделили трофейные яри, которые требовали починки, но крестьяне и этому были рады. А вот из Иваки явился целый отряд во главе со старостой, в полном вооружении и даже со своими знаменами главы округа, которого арабуру убили еще год назад.

– Ай, молодцы! – обрадовался Натабура. – Ай, молодцы!

– Готовы служить, господин! – поклонился староста.

– Как же тебе удалось сохранить такие силы? – спросил Натабура.

– Мы народ хитрый. Днем работаем, а ночью воюем, – ответил староста.

– Молодец! – похвалил его Натабура. – Дам тебе две тысячи человек. Возьмешься командовать?

– Возьмусь!

Самая южная провинция – Тадзима, прислала конников с луками. Из Наори пришли мечники, а из Миэ – целая толпа с такими разбойничьими рожами, что Натабура опешил.

– Откуда вы такие? – удивился он.

– Из тайных пещер, из глубоких долин, из болот! – кричали они.

Эти люди были вооружены дубинами, шестами и короткими луками. Го-Данго отправил их в легкие войска.

Пришли даже морские вако со своими кривыми ножами, долго кланялись и просили прощения – мол, при арабуру было неплохо, но со своими лучше. Натабура пообещал им вольницу на двадцать лет вперед, и они кричали: «Бонзай!»

Народ все прибывал и прибывал, и за три дня до сражения окрестные холмы по ночам были усеяны кострами. Го-Данго приказал жечь их как можно больше, дабы ввести арабуру в заблуждение.

Песиголовец Зерок командовал отдельным отрядом ойбара. Правда, отряд его был небольшим. Зато удалым.

А еще в армии самураев был полк хонки, вооруженных вилами, цепями и кусаригама[181]. Правда, этот полк можно было использовать только в темное время суток. До поры до времени хонки сидели в самых глубоких пещерах и скулили:

– Ну пустите нас воевать! Ну пустите!

Ими командовал Киби Макиби, бывший демон дыр и колодцев, а теперь сёнагон[182], чем он очень гордился. В качестве родового знака он выбрал себе рисунок выползающего из норы крота на фоне восходящего солнца. Он мечтал, чтобы этот знак общим для всех хонки, пожелавших жить в мире людей. По непонятной пока причине у Киби Макиби выросли настоящие ноги, и он стал еще больше походить на человека.

Киби Макиби расхаживал по пещере, одетый в золоченые доспехи, и увещевал:

– Ждать надо! Ждать!

– Долго ли?! – скулили самые нетерпеливые.

– Как только солнце уйдет, так сразу.

– Тогда и кровушки напьемся!

– Эти лозунги прекратить! – кричал Киби Макиби. – Мы же цивилизованные существа!

– Конечно, цивилизованные, – отвечали ему, – а без кровушки не можем.

– Тьфу ты!

Майяпан появился на рассвете следующего дня – как всегда пьяный и веселый. Го-Данго велел разбудить Натабуру. Но он уже пятую ночь одетым спал в полглаза и вышел из палатки, как только услышал голоса.

– Велено передать, что можете воевать в свое удовольствие, – сказала Майяпан. – Кецали покидают страну.

– Как покидают?! – обрадовался Натабура. – Наму Амида буцу!

– Улетают на родину.

– Слава Будде! – воскликнул Натабура. – Понимай войска! – велел он Го-Данго.

***

Императору Дегановиду докладывали неутешительные сведения. Получалось, что против них выступило никак не меньше двухсот тысяч человек. Он только хмыкал и говорил:

– Эта толпа никогда не имела дела с обученными войсками. Мы раздавим их, как яйцо.

Дикари, снисходительно думал император Дегановид, наблюдая в волшебную трубу с позиции на вершине горы Макабэ.

Волшебную трубу ему подарили кецали. Теперь он видел далеко и очень хорошо.

– Прибыл ли Мэйдзи? – каждые коку спрашивал он.

Мэйдзи был представителем кецалей.

– Нет, господин, не прибыл.

– Куриное дерьмо! – выругался Дегановид, невольно оглянувшись. Рядом никого не было: Чичимек поскакал на артиллерийский холм, первый великий министр Дадзёкан отбыл на левый фланг, главный жрец Якатла, понукая своего раба Тла, поспешил на правый фланг, а прочие помощники с увлечением обсуждали начало боевых действий.

Тоже мне союзники, со злостью думал Дегановид. Ладно, сами справимся. Не хотите участвовать, так могли бы полюбоваться, как мы этим дикарям укажем их место.

– Ну где там Мэйдзи? – спрашивал он в нетерпении.

На самом деле, представителя кецалей звали так мудрено, что язык можно было сломать, и его стали называть по имени Мэйдзи, что на языке аборигенов означало – «собака, у которой синий язык, острые уши и короткий хвост». Разумеется, кецали даже не догадывались об этом.