Череп епископа

гающуюся угрозу, с готовностью выбежали наружу и потрусили по уходящей в сторону Орехового острова тропе. Хомяк, оглянувшись в последний раз на дом, решительно махнул рукой: всего не спрячешь, побежал следом. Перед поворотом оглянулся:

- Настя! Сюда давай!

- Иди, я берегом догоню! Лодку в затон спрячу!

Никита кивнул и погнал похрюкивающее стадо в сторону березняка. Примерно через полтора километра он обошел розовых свиней со стороны реки, взмахнул руками, отпугивая их в сторону темного ельника. За плотной стеной елей начиналась заболоченная прогалина, летом пересыхающая, а в сезон дождей намокающая так, что крупные хряки проваливались по самое брюхо, а поросят приходилось нести на руках. Зато на воде не оставалось никаких следов, а догадаться, что в паре сотен шагов, за длинным продолговатым холмиком, стоит несколько крытых лапником шалашей, было просто невозможно.

Загнав животину за холм. Хомяк несколько минут постоял на гребне, ожидая Настю, а потом спустился следом за скотиной. Каждую из них следовало привязать за лапу или шею к деревьям - чтобы ненароком не сбежали с островка и не выдали убежища чужакам. А Настя про схрон знала: именно она и рассказала про него нечаянному супругу.

Молодая женщина, выглядящая от силы лет на четырнадцать, в это время загнала лодку в находящийся немного выше по течению небольшой затончик, в котором уже стояла полузатонувшая плоскодонка, слегка выволокла ее на берег, потом осторожно выбралась под вервями склонившейся к воде плакучей ивы. Оглянулась. Высокие плетеные корзины с уловом явственно проглядывали на фоне темной воды. Настя Вернулась, с натугой выволокла одну корзину, оттащила ее в колючий шиповник, потом туда же перенесла вторую, полупустую. Теперь рассмотреть скрытые берегом лодки было невозможно.

Настя побежала на холм, метнулась в избу, пробежалась вдоль полок, собирая чугунки, приоткрыла в углу лаз в подпол, кинула их туда, подальше от жадных глаз, кинулась к дверям, но в последний миг остановилась, схватила с печи тряпицу с солью, запихала ее в стоящую рядом миску, выскочила наружу, спрятала под крыльцо. Побежала было к тропе, но, спохватившись, воротилась, снова заскочила в дом, схватилась за лежащие у стены тюфяки и, поднатужившись, перетащила их на лаз в подпол. Бросилась к выходу, но в последний миг взгляд ее упал на металлический черпак. Она метнулась к нему, схватила, остановилась, оглядывая избу, а потом решительным движением по самую рукоять утопила в бадейке со свиным варевом.

Теперь точно все! Настя повернулась к двери и видела расплывшиеся в довольной улыбке лица двух смуглых, взъерошенных воинов, одетых в длинные кованые куртки, спускающиеся до середины бедер. Носить штаны они считали ниже своего достоинства, ограничившись на ногах только мягкими тапочками, оба имели в руках палаши весьма внушительного размера.

Женщина попятилась. Один из воинов подступил ней ближе, с силой толкнул, опрокинув на сваленные г углу тюфяки, резким рывком задрал подол сарафана принялся