Ульфила

— как на подбор, плоскорожее, косоглазое, с черными волосьями, кривыми ногами… Таилось это потомство в недрах праматери Геи и там умножалось в тайне и скверне, часа своего ожидая.

И вот грянул час, и вырвались на волю. Уродливые, бесчисленные, беспощадные — лучшая на свете конница, непобедимая, как явление природы.

Нежданно-негаданно загремели копыта их коней от края и до края.

Наскочили на аланов, будто лавина с гор. Часть алан в битвах полегла, часть признала над собой власть победителя и вошла в союз гуннских племен. Ну, а часть бежала.

Бежали они к ближайшим своим соседям — готам. Хоть и цепляли порой друг друга, а все же общего у них было больше, чем различного. Но не к нашим вези пришли они, а к другой части готского племенного союза, называемой острами, которые занимали обширные земли в низовьях Днепра и в Крыму.

Столетний глава остроготов, король Германарих, даже сопротивляться новой напасти не стал. Его еще старые напасти утомили. И покончил с собой король, чтобы избежать позора от гуннов.

Власть над остроготами перешла к другому вождю, Витимеру, который храбро выскочил навстречу соединенным силам гуннов и алан и немедленно был убит.

От этого Витимера сын остался, маленький мальчик по имени Витерих, которого спешно провозгласили королем остроготов. Но держава, основанная победоносным Германарихом, неудержимо рушилась, в очередной раз доказывая ту неоспоримую истину, что на штыках, даже если они подпирают трон, долго не усидишь.

Военные вожди остроготов, Алатей и Сафрак, крепко взяли бразды правления в свои мозолистые руки; власть же осуществляли от имени Витериха, чтобы лишних вопросов им не задавали. Памятуя о судьбе Витимера, не стали очертя голову бросаться на столь сильного врага, а, поразмыслив, осторожно отступили и увели своих остроготов к Днестру.

На Днестре же сидел в те годы воинственный Атанарих.

Вот уж для кого все случившееся было как гром среди ясного неба. Так что Атанарих, съездив к Алатею и Сафраку и разузнав новости, только седые усы встопорщил и обозвал остроготов и прибившихся к ним алан всякими нехорошими словами (в том смысле, что они со страху наложили в штаны).

Алатей с Сафраком, люди, видавшие виды, только плечами пожали. Мол, скоро сам убедишься.

Атанарих степи кулаком погрозил и начал строить укрепленный лагерь. Я вам объясню, молокососы, как со степняками обращаются. Вперед лагеря, за один дневной переход, выслал Атанарих передовой отряд, поручив своему верному человеку Мундериху следить за врагом. «Ежели что заметишь — немедля гонца сюда!» Не собирался он допустить, чтобы врасплох его застали.

Сам же с удовольствием к битве готовился. Предвкушал: вот явится потом к соседям-остроготам и высыпет им под ноги в великом множестве отрубленные безобразные гуннские головы — полюбуйтесь, как воевать надобно.

Но недолго заносился в таких мечтах старый князь. Гунны на этого Мундериха с его смехотворной силой и глядеть не стали. Как волны островок, обтекли и дальше хлынули. Какой