Спартак

ых сцен сообщаю. Да вы уже, вероятно, догадались — это я все возможные контакты с внешним миром нащупываю. Авось и пригодится!

Остальное понятно. Весь день тренировки, тренировки, тренировки, в перерывах — жратва от пуза. Вечером, как стемнеет, — по камерам. Клац засов, и спи до рассвета. А с рассветом все сначала.

Девицы — иногда. И пирушки совместные — иногда.

А ежели на арену, ежели резаться предстоит, то распорядок иной. Выезжают заранее, за несколько дней (акклиматизация!). При цирке — своя тюрьма и свой тренировочный зал. Затем — резня. Кто выжил — домой, то есть обратно в тюрьму. И все то же — по новой.

Такая вот школа, дорогой читатель. Что тут еще добавить можно? Да ничего хорошего, признаться. Тюрьма, пусть даже с отменной кормежкой, — она тюрьма и есть, в такой тюрьме, как и во всякой иной, легко можно озвереть. Когда вокруг одно и то же — месяц, год, три года. Все те же колонны дорические, все те же рожи вертухаевы, все та же каша ячменная. Но сил для озверения мало, потому как каждый вечер падаешь в камере без сил и без задних ног. И поговорить с корешами почти невозможно — камеры одиночные, а на тренировках следят, не поболтаешь. Разве что за обедом или когда стражник отвернется.

А вот выезд на "соревнования", то есть на арену, от такой жизни может праздником показаться. Страшненьким таким, но праздником. Людей посмотреть, себя показать. Напоследок.

А уж месяц-другой на свободе погулять!..

14. ЛИЧНЫЙ СОСТАВ

Как же в эту школу проклятую попадали? Точнее — кто именно попадал? В принципе, кто угодно, но главным образом, конечно же, рабы. Об этом мы знаем, но вот кто конкретно? За какие грехи?

За грехи и попадали — хозяева продавали провинившихся рабов в гладиаторы. Вместо того чтобы розгами насмерть засечь или на крест отправить, господин сбывал такого раба ланисте.

Это способ первый.

Попадали и преступники — не из рабов преступники, а из свободных: разбойники, пираты, просто убийцы. Таких в школу отправляли по суду, даже формула приговора особая имелась: "К мечу". Правда, во времена Спартака их было еще немного.

Это, стало быть, способ второй.

Попадали и военнопленные. Эти считались потолковее прочих, потому что уже умели драться. Но и опаснее, ибо были они врагами не только ланисте, но и всему Риму. Впрочем, на это тоже расчет делался: пусть враги друг друга сами убивают.

Это способ третий.

Были рабы, а были и бывшие рабы. Освободился, скажем, гладиатор из рабства. Освободился — а куда идти? Резаться он умеет, но с таким талантом на свободе опасно. И шарахаются от него, словно от чумного, — гладиатор ведь! Вот и шли бывшие рабы, так сказать, на контракт. Такие весьма ценились. Еще бы! Ведь не по принуждению режутся, а от души. Причем, как было замечено, режутся куда яростнее, чем рабы.

Это способ четвертый.

И, наконец, были просто свободные, которые в гладиаторы сами записывались, а точнее, продавались. Таких ценили особенно — и особенно презирали. Почему — тоже понятно.

Это способ